Море сновидений. О муравьях и динозаврах. Песня кита. Удержать небо - Лю Цысинь

цивилизациям запрещается передавать знания цивилизации более низкого уровня. Мы называем такое поведение сливом знаний. Цивилизации более низкого уровня могут получить знания только путем самостоятельных исследований.

– Но это же нерационально! – с раздражением воскликнул Дин И. – Лучше бы вы объяснили единую теорию всем цивилизациям, стремящимся к глубочайшим тайнам Вселенной, чтобы они не пытались добраться до них с помощью экспериментов с высокими энергиями. Ведь тогда Вселенной будет угрожать куда меньше опасностей!

– Ваш подход слишком упрощен. Единая теория описывает только одну, эту Вселенную. Но, создав теорию, вы узнаете, что существует бесчисленное множество других Вселенных, и тогда будете стремиться к трансединой теории, позволяющей постичь их все. Кроме того, великая единая теория откроет вам знания для создания технологий, с помощью которых можно генерировать процессы с еще более высокой энергией. Обладатели этих технологий обязательно применили бы их, чтобы попытаться проложить туннель через барьеры между различными Вселенными. Но в вакуумных энергиях Вселенных существуют различия, и такие действия тоже привели бы к распаду вакуума, одновременно уничтожив обе вселенные, а может быть, и больше. Слив знаний также оказал бы прямое негативное влияние и вызвал бы катастрофы в низшей цивилизации по причинам, которые вы в настоящее время понять не можете. Следовательно, Директиву о защите знаний нельзя нарушать никогда и ни при каких условиях. То, что в этой директиве называется знанием, подразумевает не только глубокие тайны Вселенной, но также относится ко всему, что вам в настоящее время неизвестно. Это касается знаний любого уровня. Допустим, что люди до сих пор не знают трех законов Ньютона или математического анализа, – я точно так же не имел бы права открыть вам эти знания.

Ученые замолчали. Им показалось, будто солнце, только-только полностью поднявшееся из-за горизонта, вдруг кануло во тьму. Вселенная в одно мгновение предстала для них грандиозной трагедией, глубину которой они не смогли осознать сразу, но ей предстояло сопровождать их всю оставшуюся жизнь. И эта жизнь не только превратится в пытку, но попросту утратит всякий смысл.

Ошеломленный Мацуда сел на траву и произнес фразу, которая позднее войдет в историю:

– Стоит ли моему сердцу биться и дальше, если Вселенную все равно невозможно познать?

Эти слова точно передали чувства всех находившихся здесь физиков, которые стояли с буквально остекленевшими глазами. Казалось, им хотелось плакать, но никому не удавалось выдавить ни слезинки. Пауза затянулась, но в конце концов молчание прервал Дин И:

– Придумал! Я нашел способ узнать великую единую теорию без нарушения Директивы о защите знаний.

– Давайте послушаем ваше предложение, – сказал, кивнув, инспектор.

– Вы открываете мне главную тайну Вселенной, а потом уничтожаете меня.

– Я дам вам три дня на размышления, – без удивления или малейшего колебания ответил инспектор по предотвращению опасных ситуаций.

– Вы хотите сказать, что согласны?! – радостно воскликнул Дин И.

Инспектор утвердительно кивнул.

Алтарь истины

Как правильно назвать огромное полусферическое тело пятидесяти метров в диаметре, обращенное плоской поверхностью вверх и опирающееся на закругленную часть, издалека похожее на перевернутый вверх ногами бархан? Инспектор по предотвращению опасных ситуаций во Вселенной соорудил эту полусферу, каким-то образом устроив огромный торнадо посреди пустыни. Вихрь поднял высоченный столб песка, который собрался в такую неестественную фигуру. Никто не знал, что сделал пришелец, чтобы придать огромной массе песка такую точную форму и такую прочность, что она не рассыпалась и удерживалась в этом неустойчивом положении, невзирая даже на то, что порывы ветра, проносившиеся над пустыней, ощутимо покачивали ее. Инспектор пояснил, что в его мире в древности такое полушарие служило алтарем. Когда-то, почти на заре цивилизации, ученые собирались на таких алтарях, чтобы обсуждать тайны Вселенной. Из-за неустойчивости перевернутой полусферы ученые должны были для каждого точно определять место на алтаре, иначе он наклонялся и собравшиеся соскальзывали с него. Инспектор не стал углубляться в объяснения насчет значений, скрывающихся за этой формой, но люди предположили, что она могла символизировать неуравновешенное и нестабильное состояние Вселенной.

С одной стороны к верхней грани полусферы подходил длинный пандус, также созданный из песка. В родном мире инспектора в таких постройках не было необходимости, поскольку еще до обретения всемогущества прозрачные представители его расы имели две пары крыльев и могли просто взлетать на алтарь. Так что пандус инспектор построил специально для людей. Около трехсот ученых решили подняться на алтарь истины и отдать жизни в обмен на глубочайшие тайны Вселенной.

Тремя днями ранее, почти сразу после того, как Дин И высказал свое предложение и инспектор по вселенской безопасности согласился с ним, мир потрясли и привели в отчаяние другие события: в течение всего лишь одного дня с такой же просьбой обратилось еще несколько сотен человек. Помимо тех, кто участвовал в первой беседе с инспектором, этого хотели другие ученые со всего мира. Сначала только физики, но позже и те, кто не был непосредственно связан с физикой и космологией, – математики, биологи и светила прочих естественных наук, а также экономисты, историки и другие ученые, занимавшиеся науками, вроде бы не имеющими отношения к природе. Все эти люди, стремившиеся обменять свои жизни на познание истины, занимали самые высшие позиции в своих областях; половина из них была лауреатами Нобелевских премий. Желанием возлечь на алтарь истины воспылали чуть ли не все лучшие научные умы человечества.

Алтарь истины уже находился не в пустыне – трава, которую инспектор вселенской безопасности посеял три дня назад, когда уничтожил ускоритель, быстро разрослась, полоса стала вдвое шире, и один ее неровный край теперь почти доходил до точки опоры алтаря. На этом газоне собралось более десяти тысяч человек: помимо ученых, намеревавшихся расстаться с жизнью, и неизбежных репортеров из средств массовой информации по всему миру здесь были также семьи и друзья ученых. Два дня и две ночи близкие непрерывно умоляли ученых образумиться. Сейчас все они были измучены, их сердца разрывались от боли, но никто не смирился до последней минуты. Им помогали в этом представители чуть ли не всех правительств мира, в том числе более десяти глав государств, прилагавших все силы, чтобы удержать научную элиту своих стран от необратимого шага.

– Как тебе взбрело в голову притащить сюда ребенка? – испуганно спросил Дин И у Фан Линь. Вэньвэнь сидела рядом с ними на траве и занималась игрушкой, не имея не малейшего представления о том, что должно произойти. Среди множества мрачных, подавленных лиц только она одна радовалась жизни.

– Я хочу, чтобы она видела, как ты умрешь, – холодно сказала Фан Линь, уставившись остановившимся взглядом куда-то вдаль. Ее лицо побледнело и осунулось.

– Ты думаешь, что ее присутствие меня остановит?

– Нисколько не рассчитываю на это. Надеюсь лишь, что таким образом помешаю дочери стать похожей на тебя.

– Можешь казнить меня,