Третья Жизнь. - Антон Ярыгин

есть фабрика, которая готовит топливо для города. Я работаю с военным советом России, и то, что есть у меня, нужно вам. Бесплатно! Вы не можете предложить ничего: ваш Союз двадцати уничтожил пять с половиной миллиардов людей из семи с половиной! Это семьдесят три процента. Вы своими действиями испоганили восемьдесят процентов пригодных для жизни мест. В итоге вы обрекли на смерть ещё один миллиард четыреста семьдесят пять человек. В сумме девяносто три процента. И это — не личные домыслы. Это — из библиотеки Хипштейна.

Было видно, что я — прав. Ну что же, получил поворот? Дальше что?

— А ещё, — продолжил я, — у вас — беспорядки, которые устраивает Россия. И вам это не нравится. И вы хотите, чтобы я всё прекратил и всё вернулось так, как и было. Вот только так, как было, уже не будет! Вы стали не нужны! Мусор, отбросы! Вы выстрелили сами себе в ногу закрытием фабрик! Теперь — каннибализм! Что дальше?

— Вы ещё пожалеете об этом!

- Возможно. А возможно, что нет.

Он развернулся и пошёл к джету. Вот только улетел он долину. Где был официальный порт.

— Вас сопроводить? — подошёл к нему Геннадий.

— Варвары!

— Почему? — спокойно ответил я. — То, что перед вами не преклоняемся, наоборот нас возвышает над варварами. Которые вам продают земли за стекляшки.

Он натянуто улыбнулся, и они с Геной пошли в сторону порта.

— Итак, Вань. Ты меня спрашивал, для чего нужна математика? Видел, как он заткнулся, когда ему даже небольшие расчёты пояснил?

— Вот так их ошарашивать?

— Не только! Будут сдавать какой-то объект, и начнут тебе говорить кучу цифр. А ты стоишь — и ничего не понимаешь.

— Пап, но ведь у тебя если что есть дядя Костя с дядей Геной?

— А у тебя они будут?

Малой затих. Дошло? Или просто — лишь бы замолчал?

— Учиться надо, чтобы быть умным! А не только наглым, как вот этот вот человек.

— Я понял, — насупленно ответил он.

Несколько секунд мы молча стояли и любовались видом. Позже был слышен грохот улетающего джета — это недовольный Брифф улетал от нас. Возможно, что не навсегда. Тень его джета на некоторое время накрыла нас. А затем они улетели восвояси.

— Вань, ты знаешь, что такое место под солнцем?

— Это где мы сейчас стоим?

— Нет, — я с улыбкой гляжу на него. — Угадай!

— Эм… Ну… Пляж?

— Хе-хе, нет.

— Ну… Не знаю, пап.

— Место под солнцем — это то место, где тебя всё устраивает. Где тебе хорошо.

— Спальня?

— Хахаха! Нет, не спальня.

— А что тогда?

— Смотри: я добился того, что меня уважают. Меня ценят, любят. И мне это нравится. И это и есть моё место под солнцем, за которое мне пришлось бороться. Понял?

— То есть быть главным в этом городе и есть место под солнцем?

— Нет, сынок. Не обязательно. У твоей мамы место под солнцем быть мне женой, а тебе — мамой. У дяди Гены и дяди Кости — свои места под солнцем. Каждый из нас счастлив по своему. Мы добились. А вот прилетал дяденька — ему оно досталось по наследству. И он не счастлив — он за него не боролся. И он бороться не умеет.

— А, я понял! Жизнь — это борьба?

— Да, борьба. За своё место под солнцем. — затем, наклонившись к нему, продолжил: — Обучение — это тоже часть борьбы. Плохо учишься — плохо борешься. Пусть сейчас до тебя это не дойдёт, но позже ты поймёшь. И будешь стремиться к нему, к своему месту.

Ваня промолчал. Видно было, что он пытается понять, но пока без особых успехов. Ничего, малыш, подрастёшь и поймёшь.

***

Роман Брифф вернулся в Лондон. Где его ожидали все крупные рода, входящие в тот самый совет двадцати.

— Ну? — спросил его Гольдшип.

— Дикие люди! Варвары! — и куча ещё оскорблений в сторону жителей Аэромоса. — Я приземляюсь, а он, вместо «О, повелитель! Здравствуйте, мы вас заждались!» начал {выносить} мозг за неправильную парковку и то, что с ним не поздоровался. А затем его люди, такие же варвары, перегнали джет на стоянку, отобрали у моих бойцов оружие, и мне!!! Мне!!! Пришлось идти туда пешком под конвоем!

Гольдшип еле сдерживал смех. Ему не нравится молодой Брифф. И его послали только для того, чтобы сбить с него спесь. Ну и вдруг этот щенок мог бы добиться успеха. Хотя бы в поставках топлива. Но нет — дурак он и есть дурак.

— Я ему «Вам выпала великая честь стать членом Совета двадцати!». А он что? «За вами нет будущего! Вы сами прошлое!».

Гольдшип держался из последних сил — он умел анализировать все события и идти нужным курсом. И он знает, что эпоха летающих городов уходит в прошлое. Ведь он и сам приложил к этому руку: инициатива закрыть фабрики была его. Равно как и смена власти в мире тоже. Вот только из нескольких сотен людей, которые победили в шоу, таких, как Олег, единицы. Вернее — он один. А Бриффы, после становления военного совета, резко начали терять свои позиции. Потому что офисы «Опербанка» начали закрываться. Вместо них… Ничего. Возможно пока ничего. А может и вообще ничего.

— И самое обидное — он не проводил меня!!!

Тут уже Гольдшип не выдержал — начал ржать. Именно ржать — смехом этот звук не назовёшь. При этом постоянно указывая на Романа указательным пальцем правой руки. И корчась от смеха. Проржавшись он произнёс лишь одну фразу:

— Ты — неудачник! Твой дед, потом отец сколотили империю, которую ты умудрился профукать простолюдину! Ахахаха!

— Он весь в своих родителей, — сказал Громов. — Мы изгнали мать его из рода за то, что была своевольной. И она нашла Виннера, такого же любителя свободы. И они почти свергли Хипштейна. А ему же удалось то, что не смогли его родители. И даже больше.

И вот тут Гольдшип понял, какого на самом деле монстра они вырастили в рамках шоу. Ему не было страшно. Он бы договорился. Но этому плану не судьба была сбыться — Лондон молча пошёл падать на землю. Противоаварийная автоматика не сработала. И падал он, в отличии от Аэромоса и