Как приручить дракона – 5 - Евгений Адгурович Капба

— для избранных. И, очевидно, свои юридики… Я чуть притормозил: наученный горьким опытом Минска, принялся искать ларек или сувенирную лавку, где можно было бы найти карту города вместе со схемой метро и обозначениями районов действия разной юрисдикции. Попасть в лапы какому-нибудь местному высокородному любителю инициаций мне не хотелось!

— Пепеляев? — раздался внезапно мужской голос у меня прямо над ухом. — Муниципальная полиция Московского сервитута. Пройдемте!

— Однако! — я резко развернулся на каблуках. — Это вы мне?

Меня сверлили взглядами три киборга в полицейской форме, с явно видимыми следами аугментации. Хромированные кисти рук у одного или терминатороподобная нижняя челюсть у другого — все это прямо говорило о ветеранском статусе этих мощных мужчин. Вчерашний земский милиционер на перроне рядом с ними вообще не смотрелся сколько-нибудь внушительно и угрожающе.

— Видимо, вам! — у их старшего имелся аугментированный глаз — с красной подсветкой, и, кажется, нечеловеческая грудная клетка. — Унтер-офицер Кабаргин! Пройдемте в ЖОП!

— А? — удивился я.

Мне показалось, что я ослышался.

— Железнодорожный отдел полиции! — рявкнул киборг. — И не делайте резких движений!

Я и не думал делать резкие движения. Я думал о том, что меня все-таки достали! Интересно было только — эти или те? Те или эти? С другой стороны — я в оливе, военных ботинках, с рюкзаком, бородат и хмур. В нашей Москве этого вполне могло хватить, чтобы тебя отвели в… Я понятия не имею, как у нас назывался ЖОП. В Беларуси и в двадцать первом веке продолжала существовать милиция, так что аббревиатуры были совсем другими. Так или иначе — в здешней Москве порядочки, похоже, не слишком отличались от шапочно знакомой мне Белокаменной.

Двери из обычного стеклопакета закрылись за моей спиной, отделяя самое обычное помещение с двумя столами, стульями и парой шкафов от внешнего мира. Сержант Кабаргин остановился посреди комнаты и скомандовал:

— Сайгаков! Садитесь за компьютер, печатайте протокол…

— Что за идиотизм, Панкратыч? Давайте, я напрямую… — возмутился Сайгаков с хромированными руками.

— Мунтжаков, объясни ему, а? — со страдальческим выражением лица попросил киборг Кабаргин. — А вы, Пепеляев, доставайте вещички из рюкзака, будем проводить осмотр. И из карманов тоже всё…

Мунтжаков в это время что-то злым матерным шепотом объяснял Сайгакову. Я распознал только пару слов про «конченый интерфейс» и «гребаный адаптер». Судя по всему, их модные киборгизированные системы не стыковались со здешним допотопным компом.

— Записуй! — скомандовал Кабаргин. — Задержанный — Пепеляев, Георгий Серафимович, земский мещанин, школьный учитель, нулевка…

Сайгаков застучал железными пальцами по клавиатуре, а я откашлялся:

— Однако, ошибочка вышла… — но вещички из рюкзака доставать не переставал.

Там у меня много всего было. Еда, вода, аптечка, мультитул, пара смен белья, пара книг, пауэрбанк, корзина, картина, картонка и маленькая собачонка. А еще — костюм в чехле, клетчатый. И трость, намертво там же к вешалке приспособленная.

— Какая ошибочка? — спросил Мунтжаков.

— Меня зовут Георгий Серафимович Пепеляев-Горинович, вольный рыцарь, владетель имения Горынь. Ну, и что касается нулевки… Теперь без паники, сейчас будет фокус! — я вдохнул немного воздуха и сказал: — Ху!

В комнате запахло напалмом. А я, не мешкая, достал жалованную грамоту и перстень — из кармана и предъявил всё это полицейским.

— Ять! — сказал Кабаргин, вытирая копоть с лица. — Нас подставили.

— Эт чего — не тот Пепеляев? — удивился Сайгаков. — А как так-то?

— Каком кверху! — гаркнул унтер-офицер. — Видишь — этот дворянин, фамилия у него двойная и огнем пышет! Не бывает таких земских учителей, дурында! Учу вас, учу… Никак вы, ять, не научитесь!

На этом моменте я чуть не засмеялся: голос незабвенного Ведьмака очень явственно прозвучал в моей голове.

— Так что — я прав? Ошибочка? — спросил я, не торопясь, однако, складывать вещи обратно в рюкзак.

— Ошибочка, ваше благородие, — признал Кабаргин. — У нас в ориентировке точно значится: мещанин, нулевка. А что физия на вас похожа — так мало ли в России рыжих?

— Действительно, — я покосился на портрет Государя в углу.

Киборг тоже покосился и зачем-то перекрестился, как на икону. Интересно, а в моем мире бы это сработало? Понятия не имею, на сколько процентов здешние полицейские — машины, а на сколько — люди. И уж тем более не знаю, какие-такие ветры электронные веют в их головах. Наверное, не имелось у них встроенной системы распознавания лиц типа фейс-айди, или текстовая ориентировка была важнее визуального изображения… А может — никакой ориентировки в природе не существовало, а где-то когда-то прозвучала личная просьбочка, например. И, столкнувшись с некими грозящими проблемами несоответствиями, команда робокопов с оленьими фамилиями решила со мной не связываться?

Так или иначе, Кабаргин сказал:

— Собирайтесь. Вопросов больше не имеем!

— У меня есть вопрос, — решил немного подушнить я. — А где карту Москвы купить, с отмеченными сервитутами-юридиками, не подскажите? И схему метро бы…

— Карту? — они переглянулись. — В смысле — бумажную?

— Ну… Да? — я в упор не понимал, что не так говорю.

— Ой, темнота-а-а-а… — протянул Сайгаков, но после грозного взгляда Кабаргина заткнулся.

А Мунтжаков посоветовал:

— А вы Янгел-карты с расширением «Москва-транспорт» скачайте себе, и там отметьте галочками свои предпочтения по маршруту, делов-то!

Я только кивнул нервно и, собрав вещи, отправился искать метро, на ходу тыкаясь в экран смартфона в поисках нужного приложения. Получалось, честно говоря, не очень. Все-таки я — существо дремучее.

Глава 19

Экзекуция

Москва, как выяснилось, представляла собой слоеный пирог. И если в юридике у Вишневецких таких слоев было два — панский и простолюдинский, то здесь — целых три, а местами даже четыре и пять.

На практике это выглядело следующим образом: всё, что располагалось выше десяти этажей, считалось опричниной. Задрав голову, можно было увидеть шпили из стекла и бетона, ажурные конструкции непонятного назначения, голографические проекции в воздухе и массу летательных аппаратов — от привычных уже конвертопланов до аэротакси и натуральных летающих тарелок. Там же, у опричных небожителей, расцветали висячие сады, порхали искусственно выведенные химерологами и генетиками яркие птицы… Верхняя Москва, Верхний Город представлял собой тот самый чудесный мир будущего, который мы все себе представляли.

На поверхности земли располагалась земщина — Средний Город: привычные панельные многоэтажки, супермаркеты, кафе, конторы, школы и детские