Над хаосом - Питер Чарски

во время Второй мировой. Сейчас его раскосые глаза были полны ужаса, а руки в резиновых перчатках беспокойно гладили резиновый же фартук.

– Что случилось? – спросил Натан, подходя к группе из пары техников и Рипке с Тагелем. Не то чтобы техники тут ходили всегда по двое, просто сейчас их было столько же, сколько и ученых.

– Пропал прибор, – бросил через плечо Рипке и назвал сам агрегат, но это слово ничего Натану не сказало, и он его сразу же забыл.

– Не пропал, а оказался перемещен в другую часть комплекса, – заметил Тагель.

– Он стоять здесь. Я не трогать его! – опять упрямо повторил техник с номером подлодки.

– Подумаешь, передвинули – и сами не заметили как, – предположил Натан.

Рипке и Тагель посмотрели на него так, как обычно технари смотрят на гуманитариев, но ничего не сказали. Наконец Рипке еще раз взглянул на Тагеля и с расстановкой произнес:

– У нас в лаборатории так не принято.

– А что за прибор-то? – спросил Натан для того, чтобы разрядить обстановку.

Техник U-48 только испуганно взглянул на него, а Рипке поморщился, но зато Тагель ответил:

– Да вот, часть этой системы, – и показал пальцем на целую пирамиду других ничем не примечательных металлических коробок, стоящих в отдалении.

Натан подошел к ним и осмотрел, обнаружив небольшой выдавленный в металле лейбл – стилизованный значок шестеренки и летающие вокруг него кружочки, видимо изображавшие электроны.

– «Скомопокс»? А что это? – спросил он.

– Это кириллические буквы, – бросил Тагель, не отвлекаясь от экрана, куда он уже успел уставиться. – Читается как СКОМОРОХ. Это такая разновидность арлекина из русского театра.

– Так прибор что, русский?

– Да. Русский. Это система эшелонированной радиоэлектронной защиты, лучшая в своем роде. Делают где-то… где-то в России, в общем… в Минске или в Омске, не помню… – Тагель явно уже потерял нить рассказа и вдруг нетерпеливо пощелкал пальцами, привлекая внимание все еще стоящего рядом техника: – Ну вот что это такое у тебя? Опять калибровка слетела?

Натан еще какое-то время смотрел на металлические коробки с загадочной системой и не решился спрашивать, зачем она может им в данном проекте понадобиться.

На этом инцидент был исчерпан, но, когда на следующий день уже другой техник случайно заметил, что настройки одного из распределительных щитков сбиты и его включение может повредить всему комплексу, подозрения вспыхнули с новой силой. Дело попахивало саботажем и вскоре дошло до доктора Рамачандряна. Время запуска «Короля-под-Горой» неудержимо близилось, и он поручил разобраться с проблемой Даниэле.

– Вам двоим нужно взять с собой техников и пойти проверить периметр, – строго сказала Даниэла, обращаясь к Натану и Рипке.

Натану это очень не понравилось, с ним давно не разговаривали как с напортачившим школьником, и он уже было открыл рот, как вдруг с удивлением ощутил, что Рипке легонько дернул его за рукав пиджака.

– А что это за картина на стене? – спросил Натан Даниэлу, просто чтобы что-то сказать.

– Где?

– Ну, вот там, в этой нише.

– Честно говоря, я не…

– Это «Охотники на снегу». Питер Брейгель. Старший, – ответил Рипке. – Пойдемте, Натан.

Несмотря на опасения Натана, ему не пришлось лазить по непроходимым джунглям в компании гигантских палочников и пауков размером с морскую свинку. Рипке выгнал к периметру десяток китайцев, а Натана поставил на открытом пространстве с рацией – координировать их действия. Оперируя этой урезанной версией «китайской нации», они смогли быстро проверить весь периметр комплекса и не нашли никаких повреждений охранной системы. Заодно Натан узнал, что вокруг комплекса в джунглях возвышается двухметровый забор, находящийся под высоким напряжением.

– Пятый пост о’кей, все харасо, – донесся из рации голос с сильным китайским акцентом, и затем что-то щелкнуло.

– Ну вот, вроде и все. Возвращайтесь! – Этот голос уже принадлежал Рипке.

– Саул, я давно хотел вас спросить, – сказал Натан в рацию, зажав клавишу. – Вы ведь антрополог, какова ваша роль в этом проекте?

– Давайте я вам в другой раз, лучше за обедом, все расскажу, о’кей? – пообещал Рипке и, не дожидаясь ответа, отключил свою рацию.

После их совместной вылазки в джунгли Натан улучил момент, когда Подгорного Короля снова отправили в фоновый режим и все засобирались в столовую, и подошел к Рипке, который явно что-то потерял и теперь растерянно стоял посреди Декартовского театра, хлопая себя по карманам своего белого халата.

– Саул, я слышал, что у вас есть оригинальная теория эволюции сознания.

– Я ручку потерял, – сказал ему в ответ Рипке каким-то странно беспомощным голосом.

Натан заметил его ручку на одном из столов и без слов подал. Профессор просиял лицом и сразу же сказал:

– Спасибо, так вот она где! Вы что-то спрашивали про теорию сознания?

– Да, верно – мне говорили, что ваша теория весьма оригинальна…

– В нашей среде так говорят, когда хотят назвать кого-то сумасшедшим, – покосился на него Рипке.

– Как хорошо, что я не из вашей среды! – тут же парировал Натан. – И все-таки – расскажете в общих чертах, пока идем до столовой?

– Да особенно и нечего рассказывать, – с некоторым, как показалось Натану, сомнением потер свое лицо пальцем Рипке. – Джулиан Джеймс – автор этой теории, а я просто нашел, скажем так, некоторые ее подтверждения на примитивном биологическом уровне…

– Джеймс, насколько я помню, не очень хорошо закончил.

– Да, его задавил каток храма науки, – очень серьезно сказал Рипке и засунул руки в карманы халата. Натан сразу же обратил внимание, что в карманах он сжал кулаки.

Поскольку Натан молчал, Рипке продолжил:

– Это очень логичная и простая теория, ее доказательства лежат у всех на виду, прямо на «Ютубе». Не верите?

– Пока с трудом! – улыбнулся Натан.

– Видели ютуб-канал «Делай это как пещерный человек»?

– Это там, где какой-то умелец делает все, что только можно, с помощью технологий неолита?

– Да, от хижины и до водяного колеса.

– Отличный канал! Помню, он там даже батарейку соорудил…

– Ну вот и всё. Скажите мне, пожалуйста, почему для того, чтобы изобрести водяное колесо или батарейку, нам потребовались сто тысяч лет? Почему это не сделали прямо в неолите?

К этому времени они здорово отстали от основной группы и медленно тащились через крытый переход в направлении столовой. Пальмы неслышно качались над их головами в тускнеющем вечернем небе. На окне Натан заметил кого-то с большим количеством ног, прильнувшего к стеклу, и сразу же отвернулся.

– Я, честно говоря, не знаю. Вы намекаете, что наши мозги тогда были не такими, как сейчас?

– Мозги были теми же. Разум был другим. Если очень коротко, там некому было что-то придумывать. У нас в тот момент никого не было дома. – С этими словами Рипке постучал себя по лысой голове пальцем.

Теория Джеймса – Рипке была такой интересной, что Натан даже не мог вспомнить, что они ели на ужин, поскольку все это время слушал профессора. Антрополог был в ударе и, несмотря на ревнивые взгляды Тагеля из-за соседнего столика, изложил свои взгляды достаточно подробно.

Саул Рипке разглагольствовал, держа наколотый на вилку зеленый горошек:

– Я бы также хотел отметить, что данные, почерпнутые из древних текстов, все эти личные идолы, цилиндрические печати и традиция составления персональных имен наводят на мысль, что у каждого человека был собственный бог. Понимаете, Натан? Сознание наших предков было расщеплено, и внутри головы каждого древнего шумера жил говорящий всякую неконтролируемую ерунду божок.

– Рассказчик.

– Да, но это теперь он находится в рабстве у ваших тормозящих лобных долей и тихо мелет себе мельницу «вашей личной мысленной реки», а раньше его голос был громоподобным. Это был голос бога! Ну, как сейчас у больных синдромом Туретта…

– Ужасно! Но как же в таком случае древние цивилизации могли вообще существовать? Сооружать храмы, рыть каналы и все прочее?

– Вот! А для этого у них был ритуал. По всей видимости, после сотен или тысяч бесплодных попыток что-то сделать они вырабатывали определенную последовательность, то есть ритуал, и в строгой сообразности с ним совершали сложное групповое действие. Как вы понимаете,