Пол Ди Филиппо - Рибофанк

– О черт! Проклятие!

Дос-Сантоса охватило отчаяние. Сколько себя помнил, он служил в Речном министерстве. Он любил реки, эти огромные полуразумные транспортные артерии. Уже пятьдесят лет самоотверженно обслуживал номерные мировые реки, большие и маленькие. Побывал на Восьмой реке (бывшей Волге), на Третьей (в прошлом – Миссисипи), на Четырнадцатой (Ганг), на Двадцать Девятой (Нил) и даже на Первой (Амазонке). Сначала – учеником, потом – подмастерьем, наконец, мастером. Он любовно опекал эти творения природы и человечества, что змеились по окультуренному земному шару, неся грузовые и пассажирские суда, служа экологическими нишами своим обитателям, купая курортников. И никогда на своем веку он не испытывал такого ужаса, как сейчас – перед лицом смерти одной из своих подопечных. Как будто он потерял друга-супруга, а вместе с ним погибли и зиготы, отданные для рождения ребенка. Но ведь не было у Дос-Сантоса никогда друга-супруга, и о потомстве он раньше не задумывался… И все равно такое чувство – будто в душе пробита дыра.

Но отчаяние уступило гневу и твердому желанию отомстить. Преступник будет найден и ответит за свое злодеяние.

Дос-Сантос поклялся, что Седьмая река воскреснет. Он приблизился к обрыву. Дальше под углом сорок пять градусов простиралась отвердевшая красная глина, до самой воды. Дос-Сантос полез вниз. Глиняное крошево скатывалось по склону на поверхность реки, но не тонуло в силикробовом студне; каждый камешек гнездился в собственной ямке поверхностного натяжения.

– Полноправ Дос-Сантос, – встревоженно обратился киб, – вам не следует…

Дос-Сантос подобрался к воде и опустился на корточки. Глина медленно дрейфовала вниз по течению.

– Молчать! Хочешь мне помочь, готовься анализировать телеметрические данные.

Сняв обе перчатки, речной мастер окунул руки в густой силикробовый суп.

По краям поля зрения заиграли метаграфические диаграммы – информация поступала с кончиков пальцев, от подкожных микотронных компдатчиков. Робот от себя добавил устную интерпретацию.

– Есть основания считать, что река загрязнена дозой сверхбыстрых рибозим-инструкторов, их действие – стандартные ступенчатые процессы, но с некоторыми изменениями, не поддающимися расшифровке. Силикробы, очевидно, невредимы, они всего лишь отключены. Если удастся денатурировать агрессора, то восстановить реку будет несложно. Дос-Сантос встал:

– И это надо сделать быстро, а значит, наш путь лежит к Машинному озеру. Мало того, что новые нападения не исключены, но и вся система разбалансирована, работает с перегрузками. Рано или поздно силикробы начнут выпадать в осадок и накапливаться на дне. В таких условиях возобновление функционирования реки может иметь непредсказуемые последствия. Мы выбросим столько частиц, что замутим всю дельту, возможно, погубим все живое. А если продолжится смешение верхних и нижних силикробов, образуются водовороты на порядки крупнее предельно допустимых…

– Полноправ, раз уж речь зашла о водоворотах, – перебил киб, – к нам приближается ловец водоворыб.

Коракл – раковина с фиолетовой каймой на зубчатом борту – перламутрово бликовал под африканским солнцем. Его предком и правда была раковина – камерный моллюск наутилус. Плавсредство было достаточно велико, чтобы вместить двух базово-линейных людей, но сейчас на его борту находился только один софонт, киноцефал в набедренной повязке из шотландки.

Первых киноцефалов, или анубийцев, вывели специально для расселения по берегам Двадцать Девятой реки, бывшего Нила. Эти двуногие псоглавые софонты служили для привлечения туристов; их создатели позаботились о том, чтобы киноцефалы заняли новую верхнюю ступень пищевой пирамиды. И собакоголовые трансгены оправдали эти надежды. Эксперимент оказался настолько удачным, что сейчас, десять анубийских поколений спустя, ни одна река без них не обходится.

Мохнатая гуманоидная помесь стояла в корме суденышка, сжимая в лапе румпель струйного движка. Коракл находился на середине «верхнего» канала, чей черный сироп сейчас бесполезно тек «вниз».

Никаких сомнений – челнок направлялся к Дос-Сантосу. Вот коракл приблизился, и удалось различить уложенные поперек его носа цельнорощенные костяные гарпуны. А когда одинокий лодочник умело пристал к берегу, Дос-Сантос узнал татун, подкожную иконку на собачьем ухе – эмблему племени Гиен, или ловцов водоворотных рыб.

– Полноправ человек, – пролаяла помесь и показала капающие слюной острые зубы, – наша река умирает!

И в эту же секунду киб заявил:

– Для речного мастера поступило сообщение по глобальной телесистеме.

В правом ухе Дос-Сантоса зазвучал приятный женский голос его помощницы Исоке, оставшейся в Лагосе:

– Нородом! Диверсанты разоблачены и задержаны. Это гринписы, они себя называют «Лигой Айзека Уолтона». В организации всего лишь десяток членов, но им удалось убить несколько рек и вдвое сократить объем крупнотоннажных перевозок на планете! «Дайичи канго» только что оценил ущерб: приблизительно пять миллиардов долларов в час. Но кримоловы и полиция МВФ уверены, что выловили всех! Новых диверсий можно не опасаться.

Как всегда, когда Дос-Сантос слушал страстный голос Исоке – с недавних пор ему подчиненной, – он пытался представить, как бы ответил на его месте Трекслер.

– Исоке, это замечательно, но у нас остается проблема – Седьмая река. Надо ее починить и запустить.

– А вы разве не можете ввести в реку рем-инструкт с того места, где находитесь?

Мастер терпеливо объяснил подмастерью, почему сначала необходимо денатурировать рибозим-загрязнитель в Машинном озере. Если просто смешать загрязнитель с рем-инструктом, то получится невообразимая каша.

– Как же нам быть? Вы оказались правы насчет остальных багалетов – их тоже вывели из строя. У нас больше нет исправных летательных аппаратов. Можно нанять частное или заказать государственное транспортное средство, но ждать придется в лучшем случае несколько часов. Ведь вы находитесь в самом центре низкотехнологичного заповедника…

Дос-Сантос вспомнил о стоящем перед ним рыбаке. Помесь, раскрыв пасть и свесив язык, нервно дышала. Под пятнистой шкурой подергивались мышцы.

– Кажется, транспортное средство у меня уже есть. Не бог весть что, но попробовать стоит. А жука все-таки пришлите при первой возможности. Пускай ищет меня на реке.

Сказав Исоке «до связи», Дос-Сантос обратился к Гиене:

– Можно на твоей лодке добраться до Машинного озера?

Гиена улыбнулась:

– Хорошая лодка. Ее сделали люди. Так быстро бегает! И мотор еще ни разу не глох.

– Быстро – это как?

Вопрос заставил трансгена поломать голову, на собачьей морде пролегли глубокие складки. Но через минуту псоглав ответил:

– Видишь вон тот древодом? Отсюда – десять вздохов.

– Двадцать узлов, – пересчитал киб. Дос-Сантос застонал:

– Два часа до озера, а то и больше! Но ничего другого не остается. Поплыли.

Дос-Сантос и помесь оттолкнули коракл от берега и запрыгнули в него. Гиена ткнула пальцем в ганглий на румпеле, заработал органический мотор. Через отверстие в носу лодки поступали силикробы – отключенные, «живые» – не важно, – и движок, расщепляя их, получал энергию АТФ. Толстые, как кнуты, макрореснички в кормовой части коракла вскоре развили максимальную скорость.

– Мы остановимся у моей деревни и скажем стае, куда я плыву.

Дос-Сантос хотел было возразить, но передумал. Зубы трансгена, уже не говоря о гарпунах, выглядели грозно, и даже надежный интратековский пистоляп не прибавлял речному мастеру куража, Анубиец, хоть и был создан людьми, не носил ошейника и к числу домашних помесей не принадлежал. Рядом с Дос-Сантосом в лодке находился дикий полузверь, обладающий правом заботиться о себе. И пускай псоглав сейчас дружелюбен, пускай ему нужно, чтобы человек починил реку, его поведение может с легкостью измениться. Значит, надо пойти на компромисс с этим существом – если не хочешь пойти на убийство.

– Хорошо. Но у нас мало времени.

– Очень быстро поплывем. Детеныши и самка знать должны, а то волноваться будут.

Ох уж эти помеси с их претензией на равенство с людьми во всем!

Банок в лодке не было, пришлось сесть на корточки. Руку мастер опустил за борт, она скользила по поверхности реки, а киб, не теряя времени, искал формулу денатурата, способного разрушить яд. Вроде все ясно, кроме одного: для чего предназначены таинственные органические молекулы, присутствующие в загрязнителе.

Через некоторое время на верхнем берегу, на поляне, появилась деревня рыболовов.

Средняя часть верхнего канала, состоявшая из одних силикробов, не содержала в себе никакой жизни, зато другие две трети, содержавшие, кроме силикробов, воду, представляли собой целую экосистему, приют для искусственно выведенных форм жизни. Почти на самом верху пищевой пирамиды находились водоворыбы – те самые, что поддерживали существование Гиен.