Релокант - Дмитрий Чайка

неудачники, мусор! А вот те, кто смог здесь уцелеть, да еще и заработать, чувствуют себя не так уж и плохо.

— Вот как? — задумался Мишка. — Значит, сюда пропадают люди, для которых рамки нормального общества слишком тесны. Так, что ли, получается?

— Получается, так, — кивнул Густав. — Мы просто не можем жить рядом с обычными людьми, уж слишком мы разные. Мы не станем безропотно пахать сотни лет, чтобы скопить на серебряный аккаунт. Если мне понадобятся уши, как у эльфа или физиономия кинозвезды, я снова сяду за штурвал межзвездного истребителя и прикончу десяток-другой парней за штурвалом точно такого же истребителя. Бог-император, этот ублюдок с бриллиантовым статусом, все никак не наиграется в войну.

— Война Кассиопеи и Деймоса? — вспомнил Мишка объявления в местной сети.

— Да, она самая, — подтвердил Густав. — Два безумно богатых придурка с невероятным по размеру эго так развлекаются уже лет десять. Не наигрались в детстве, козлы! Через год этой мясорубки мне так осточертела кровь, что я захотел перебраться в Желтый Мир, а оттуда — в Зеленый. Но не вышло. В Междумирье я оставил больше жизней, чем на войне. Я плюнул на свою мечту и осел здесь навсегда. Денег мне хватило на собственный домик и этот бизнес.

— Как собрать три руны? — спросил Мишка.

— Никак! — отрезал Густав. — Это просто глупая легенда, и не более того. Ты знаешь, сколько парней погибло в Междумирье? Все, кого ты видишь здесь, были там. И все, кто живет в этом мире, спускались туда хотя бы раз. Все до одного! У многих после этих попыток осталось по одной жизни. Всего по одной, парень! Теперь они живут просто и понятно, позабыв о всяких глупостях. Работают, телек смотрят, голосуют на местных выборах. Все, как у людей. Да, тут бедно и довольно уныло, но мы уже привыкли. В конце концов, мы попали сюда в наказание за свои ошибки. Ведь Красный Мир — это воздаяние! Это проявление высшей справедливости! Мы прожили скверную жизнь, парень, а теперь у нас есть целая вечность, чтобы осознать это и раскаяться. Мы заслужили свою судьбу и, наверное, именно в этом и есть настоящий смысл происходящего. А поиск рун — это тупик, это просто еще одно изощренное наказание за наши грехи. Уж слишком большой болью они даются.

— А сколько рун собрали вы? — спросил Мишка.

— Две! — Густав с гордостью показал свой браслет, тускло мигнувший в полутьме забегаловки. — Я убил двух гончих, и теперь очень ценю ту единственную жизнь, что у меня осталась. Я наслаждаюсь каждым прожитым днем так, как не наслаждался, когда был живым. И, насколько я знаю, три руны не собрал еще никто.

— Странно, — протянул Мишка. — А Оракул сказал, что нужно собрать именно три.

— Когда он тебе это сказал? — удивился Густав.

— Только что, — ответил Мишка. — Он сидел за этим столом.

— Ты не пил, парень? — подозрительно посмотрел на него владелец кафе. — Я никуда не отлучался из зала, и я бы уж точно заметил кого-нибудь постороннего. Тем более, обкуренного в хлам негра, которого встретил в свой первый день в Зазеркалье. Нет, ты что-то путаешь. Тут его точно не было.

Глава 17

2047 год. Реальный мир. г. Финстервальде. День релокации.

Его честь судья Рихтер появился в зале суда сразу же, как только помощник запустил соответствующую программу. Живые судьи работали только в апелляционной инстанции, а все прочие дела давным-давно рассматривал искусственный интеллект, в который было загружено невообразимое количество законов, подзаконных актов и решений других судей, создавших прецеденты. Квалификация судьи Рихтера ни у кого не вызывала ни малейшего сомнения, ведь он был в Германии един во множестве лиц, пробуждаясь к жизни простым нажатием кнопки. Не вызывала сомнения и его неподкупность. Как можно подкупить самообучающийся алгоритм? В судах не было больше соревнования адвоката и прокурора, они стали просто не нужны. Суд протекал почти мгновенно, как только в программу загружались материалы дела. А вот живой адвокат стал такой же роскошью, как дом в престижном районе и натуральная еда. Для Мишки и его мамы это было совершенно недостижимо, у них просто не было таких денег.

Благообразный мужчина лет шестидесяти стукнул молотком, и зал почтительно замолчал. Судья поправил роговые очки и открыл толстую папку, что лежала перед ним. Все эти действия носили ритуальный характер, но сидящие в зале молчали, испытывая нешуточный трепет перед слугой Фемиды. Судья прокашлялся и начал говорить. Он имел сочный приятный голос, с насыщенным обертонами тембром, который приводил в восторг местных дам. В городе лет пять назад проходило всеобщее голосование, на котором выбрали именно эту аватару судьи.

— Подсудимый Кляйн, — начал его честь. — Суд изучил материалы вашего дела и считает вашу вину доказанной. Вам есть, что добавить к тому, что вы уже сказали на допросе?

— Нет, — покачал головой Мишка.

— Нет, ваша честь! — поправил его виртуальный служитель закона. — Вы проявляете неуважение к правосудию.

— Это на что-то повлияет? — насмешливо сказал Мишка.

— Не повлияет, — согласился судья. — Но порядок — это основа нашего демократического общества. И никому не позволено нарушать его даже в мелочах. Иначе жизнь покатится под откос.

— Заканчивай уже свою болтовню, — усмехнулся Мишка. — Ты же просто программа.

— Итак, — судья Рихтер невозмутимо встал и открыл папку. — Подсудимый Михель Кляйн! Вы признаны виновным по всем предъявленным вам пунктам обвинения и приговариваетесь к пожизненному заключению. Вы сохраните все воспоминания, чтобы иметь возможность раскаяться в содеянном. Приговор будет приведен в исполнение немедленно. Фрау Кляйн, вы можете попрощаться с сыном. Заседание закончено. Все свободны.

Голограмма исчезла, а зрители, оживленно галдя, потянулись к выходу. Томас и Вольф сочувственно смотрели на Мишку, а вот Гельмут, который стоял рядом с матерью, впился в него ненавидящим взглядом. Берта еще больше высохла, а в ее глазах застыло обреченное выражение. В них больше не было ненависти, только усталость и тоска. Мишка водил глазами по залу, надеясь увидеть Марту, но здесь ее не было, и это укололо его в самое сердце. Она даже не пришла попрощаться с ним. Охранник открыл дверь клетки и вывел Мишку из зала суда. Надо торопиться. Через пять минут здесь будет новое заседание, а за ним еще одно, а потом еще. Судья Рихтер мог работать круглосуточно, ведь он не нуждался в отдыхе.

***

Там же. Две недели спустя.