Цифровая каста - Юдханджая Виджератне

class="p1">В числах больше не было никакого смысла. Говорят, что в первую очередь от успеха страдает чувство перспективы. Миллион человек был для меня толпой невообразимых размеров, но миллиард – всего лишь цифрами на экране; казалось немыслимым, что в этом была и моя заслуга.

Я сидел у отцовской постели, наблюдал за растущими числами и предавался воспоминаниям.

– О чем пишешь? – спрашивал он, приходя в себя, что происходило не так уж и часто.

Я показывал и каждый раз говорил одни и те же слова, он улыбался и гордился мной, несмотря на утекавшую из его тела жизнь, а просыпаясь, задавал тот же самый вопрос, снова и снова: болезнь, расползавшаяся по его мозгу, искромсала отцовскую память на мелкие лоскуты. Мне казалось, будто мое сердце взорвалось, оставив после себя лишь жалкую оболочку, как вспышка сверхновой.

Вурт приходил меня проведать. Как и старая братия «Лосиной головы»: Ибрагим, Энистон и еще с десяток других. Парвати сделала следующий шаг – переехала в квартиру неподалеку. Мы смотрели друг на друга, понимая, что однажды нам придется платить по счетам, но тогда эту мысль было проще оставить где-то на задворках сознания и просто принять ее руку на моем плече.

Однажды в дверь легонько постучали. Открыв ее, я увидел на пороге своей маленькой квартирки самого Джулиуса. Он был один.

– Могу я войти? – спросил Джулиус.

Я пригласил его в дом.

– Как он?

– Доктора дают еще неделю.

– В Блэк-Роке есть одна компания, – поделился он. – Она занимается ПЭМ – полной эмуляцией мозга, – добавил он, видя мое выражение лица. – Сканирование все еще в теории, но испытания на животных прошли успешно, так что есть надежда, есть неплохие шансы, что…

– Джулс, нам это не по карману.

– Компания принадлежит мне, – сказал он. – Деньги не проблема.

– Никаких загрузок, – возразил отец.

Мы повернулись к нему. Его глаза ярко сияли, лицо сморщилось, но не потеряло собранности.

– Я не хочу, чтобы меня воскрешали из мертвых, – добавил он. – Не в таком виде. Твое предложение опоздало на пару лет, сынок.

Джулиус стоял, опустив голову.

– Спасибо, что пришел, – сказал я ему. Это прозвучало до странности формально, но, похоже, что именно такая разрядка ему и была нужна. Он кивнул, положил руку мне на плечо, а затем ушел.

1 мая 2044 года отец был официально признан мертвым. Его отключили от системы жизнеобеспечения.

– Что будешь делать? – спросила меня Парвати за несколько дней до этого. – Вернешься к работе?

Я задумался. От моей семьи, во всех смыслах, ничего не осталось. Сказать, что моя карьера цвела пышным цветом, было явным преуменьшением: в интернете я стал микрознаменитостью. LinkedIn показывал мне шестьдесят вакансий, которые я мог бы получить, просто подав заявку. Facebook, Google, Anagram, даже Circle – все они были готовы взять меня на работу.

– Вот так-так! Наш вундеркинд вернулся! – воскликнул Вурт, когда я вошел в офис на следующий день.

– Формально я все еще в отпуске, – возразил я. Должно быть, он заметил, как я глядел по сторонам – будто наркоман в поисках дозы.

– Выпьем? – предложил он. Я кивнул, и мы поехали в «Лосиную голову».

Бар изменился. Наше заведение на шестом этаже осталось почти таким же, но электропоп и танцпол, когда-то занимавшие нижние уровни здания, исчезли: теперь на их месте была библиотека. Настоящая бумага, заоблачные цены – одним словом, место для подлинных библиофилов.

Все в этой жизни меняется, даже бары.

Еще до того, как в дело пошла водка, наша компания успела разрастись. К нам присоединился Ибрагим, этот стреляный воробей, Элиша Рэндом, которая теперь занимала довольно высокую должность в алгоритмическом отделе, и несколько человек из съемочной бригады и команды промоушена. Первыми тостами мы отметили наш успех. Я знал, что мой маленький веб-сериал сработал, но даже не представлял, насколько хорошо, пока Вурт не озвучил конкретные числа. 15 миллионов уникальных просмотров за первый месяц. 200 миллионов по итогам второго. К концу квартала счетчик достиг почти 500 миллионов и продолжал расти. Сериал стал самым вирусным продуктом из всех, что мы выпускали.

Они рассказали мне, что алгоритмический отдел тщательно изучал каждую серию, обдумывая, как встроить все эти новые возможности в саму NumberCorp. Рассказывали, что менеджеры по развитию умудрялись привлечь к нам крупные компании, руководствуясь лишь парой идей, которые я записал и немного обрисовал в деталях. Это объясняло сообщения, которые я отказывался читать: от комитетов по вручению премий, киноакадемий, рекламных агентств и режиссеров, о которых я слышал первый раз в жизни.

– И не только Индия! – воскликнула Элиша. – Знаешь, что самое лучшее? Мне больше не нужно объяснять, чем я зарабатываю на жизнь! Я просто говорю: «NumberCorp» – и все сразу: «Ого!»

– Просто идеально! Пять баллов из семи, – пошутил Ибрагим.

Мы засмеялись и выпили за мое здоровье.

– Как Япония? – спросил я.

– Лучше не спрашивай, – ответил Вурт. – Во всем этом заведении не хватит выпивки, чтобы рассказать о Японии.

В дверь постучали. Когда ее открыли, в дверном проеме показалась фигура громадного мужчины. Он был высоким, лысым и выглядел немного потерянным. Его взгляд скользнул по нам вверх-вниз, будто мы были мебелью.

– Сюда, Хэн, – сказал кто-то сзади.

– О, – отозвался Хэн, протискивая свои телеса в комнату.

Я заметил, как несколько инженеров NumberCorp почтительно встали, когда он прошаркал мимо них.

– Помните китайца, которого Джулс разыскивал какое-то время назад? – прошептал Вурт. Мы повернулись к нему. – Это Хэн. Похоже, он учился в универе вместе с Джулиусом.

– Я встречал Хэна, – ответил я. – Джулиус привел его на съемки сериала. – Впоследствии мне, разумеется, предстояло познакомиться с Хэном поближе, но тогда я просто вытаращился на его громадную, куполообразную голову с потерянным взглядом, а затем вернулся к выпивке. – Кстати, кто-нибудь недавно видел Джулса?

– Не, дружище, он сейчас слишком занят. Не так давно я видел его с той женщиной по фамилии Кисслинг, как же ее, та, знаменитая…

– Постой, Анита Кисслинг? Доктор Кисслинг? Из Kissling Labs?

– Ну да-ну да, думаю, мы разрабатываем какое-то новое железо…

Мне было приятно. И все же кое-что поменялось. Вурт казался мне более тихим, а Ибрагим заметно постарел: они оба выглядели так, будто испытывали громадное напряжение. Может, остальные и не обратили на это внимание, но я заметил.

– Так… что дальше? – тихо спросил Вурт, когда я осушил последний стакан и уже собрался уходить. Внутри этого вопроса молчаливо скрывался другой: когда ты вернешься к работе?

– Не знаю, – признался я.

И это был честный ответ.

– Живешь неподалеку?

– Я снял номер в Maverick, – ответил я.

Вурт замешкался.

– Когда завтра проснешься, – сказал он, –