Третья Жизнь. - Антон Ярыгин

попадаю на подножку! Успешно! Кто за рулём — не видно из-за тонировки. Но водитель меня увидел — мало того, что мы ускорились, он начал раскачивать машину. Ясно, пытается сбросить. Однако тут мне показалось, что он перестарался с раскачкой, и левая сторона уже разок оторвалась от земли. Всё, не отпуская рейлинг спрыгиваю с подножки, ловлю скорость машины, быстро-быстро перебираю ногами, вижу опасный крен машины и отпускаю её. И дальше бегу по инерции! А машина, похоже, словила резонанс: стоило правой стороне вернуться на землю как тут же она пошла валиться на правый бок. В принципе, ещё можно было бы исправить ситуацию, но водитель, похоже, запаниковал. А аппарат начал кувыркаться: сначала он завалился на правый бок, затем на крышу. Так как он продолжал по инерции двигаться вперёд, то тяжёлый двигатель в сочетании с импульсом самой машины воткнулся в землю. А затем этот же импульс задрал кузов вперёд, и машина совершила кульбит в воздухе. После чего приземлилась на колёса. Однако удар был такой, что штоки амортизаторов выбило из-под капота. Да, не завидую тому лётчику. Кстати, как там это существо?

Подойдя поближе увидел Билалова — его состояние было ужасным: весь посечённый, в крови. В правой руке у него пистолет, который он пытается поднять. Но ему это не удаётся — видимо, голова пострадала довольно хорошо. Наконец, дрожащей рукой он его поднял, но тут же уронил.

— Ты, — начал он, но ему тут же пришлось прокашляться и выплюнуть кровавый сгусток, — т-ты… Кха-кха, пфу! Ты, должен… был… сдохнуть!

Вот тебе и заявление! Мог ли я ему помочь? Несомненно. Вот только глядя в его ненавидящие глаза, а также анализируя его слова, поведение… Да даже сейчас — он пытался в меня выстрелить! Я молча забрал у него пистолет и выстрелил в голову.

— Обломись!

Ствол был у меня в руке. На душе было паршиво — в принципе меня предупредили, что от меня будут пытаться избавиться. От меня уже пытались избавиться — честно и не очень. Сейчас мне было абсолютно безразлично на толпу, что скандирует. Мне было плевать на то, что показывают по голофону. Было ли мне плохо от того, что я сейчас хладнокровно застрелил того, кто мне сказал правду? Отнюдь — после всего пережитого для меня жизнь человека стала потихоньку обесцениваться. Мне стало наплевать на всё — я иду в общежитие.

— Оружие сдайте!

Я глянул на просившего — местный охранник в сопровождении ещё двоих.

— Да пожалуйста! — с мощным шлепком вручил ему пистолет.

Тот схватился за руку — видимо больно. Но мне всё равно. А вот этот вот «козлёнок» мне не безразличен. Постучал ему по плечу, он обернулся — да, это он. А он, видимо, уже забыл. Да побоку — левой рукой, которой стукнул по плечу, схватил его за шею, а правой со всего размаха в подбородок. Он аж подпрыгнул и грохнулся наземь с треском. Но он недолго лежал — всего-то десять секунд, попытался подняться. Однако я его схватил за челюсть, почувствовал, что она сломана. И его мычание от боли и взгляд, в котором было также много боли, это только подтвердили.

— Ещё раз попадёшься на глаза — руки сломаю! Понял?

Он попытался что-то сказать, но челюсть не позволила. Равно как и кивнуть.

— Ну и славно!

Сзади уже бежали охранники — пора уходить!

***

После всего случившегося меня начало трясти. Поэтому решил, что лучше немного похожу, погуляю. Да что же это за необходимость такая — кого-то убивать? Зачем? Только рейтинга для? Вам войны недостаточно?

Примерно с такими мыслями бродил среди развалин. И если в Воронеже все руины и разруха производили исключительно унылое впечатление, то здесь было как-то… не знаю — спокойно, что-ли? Вроде бы да — здесь тоже присутствовали следы взрывов. Но всё равно…

И вот, пока гулял, дошёл до руин, предположительно, какого-то храма. Как определил? Количество стен — парочка мелких помещений внутри имелась. А ещё — далеко впереди был небольшой перепад. В середине которого был выпирающий вперёд отросток. Я зашёл внутрь. Это было что-то: здесь прямо веяло покоем.

— Что, парниш, пришёл помолиться?

— А? Кто здесь?

— Не бойся.

Я обернулся — за спиной, в углу, сидела маленькая женщина в годах с платком на голове. На её губах была улыбка, без ехидства. Простая добрая улыбка. А затем она подошла ко мне.

— Ну что, милок, рассказывай. Я же вижу, что тебя сюда не просто так привело.

— Ну не знаю. Я просто гулял, осматривал всё. Вот и заглянул в очередную руину.

— Да? Эх, молодёжь! Ничего просто так не бывает. Я видела, как ты смотрел развалины домов — просто вокруг обходил или же мимо шёл. А сюда — именно зашёл.

Она вздохнула, осмотрелась, затем взяла меня за руку и подвела к перепаду.

— Вот там раньше был алтарь.

— А какому богу тут молились?

— Тому, который сотворил всех и вся.

— А вы его видели?

— Его надо чувствовать. Слышать, понимать. Вот тебе здесь хорошо?

— Да. Но…

— Вот видишь? Это он тебе подсказал, — и указала пальцем в небо.

— Да? И что?

— Значит, ты ему нужен.

— Сейчас будете мне про «возлюби ближнего» рассказывать? — ко мне как-то приходили такие «проповедники». И к ним у меня явное отвращение.

— Нет. Я ведь вижу, что тебя что-то гложет.

Да какое ей дело до меня? Свободные уши нашла? Ладно, попробуем.

— Да! Да — я сегодня убил человека! Который хотел убить меня! И что? Где он был, ваш бог?

— А ты его звал?

— А надо было?

— Ну вот представь — ты пришёл туда, куда тебя не звали. И выяснил, что ты там — не нужен. Чтобы ты сделал?

Гнев бурлил во мне. Но тихий голос разума шептал, что эта бабушка права. Всё то, что происходит на арене, воля людей. И Бог тут не причём.

— Да, — уже успокаиваясь, ответил ей, — вы правы.

— Вот видишь?

— Но что теперь?

— Ты, слышу по говору, не просто не местный. Ты вообще иностранец?

— Нет, там история долгая. Проще — я не помню русский. И не умею на нём говорить.

— Ничего себе! Ты же с этими приехал, как они… телевизионщики?

— Да, я участник.

— Ты