Голова на колесиках - Игорь Александрович Шенгальц

речью у них проблемы. Мозги-то растаявшие! А ты страшный, но башка работает!

— Я могу говорить, — подтвердил я, чуть обидевшись на «страшного», — более того, сейчас дам тебе в морду прямо всеми четырьмя манипуляторами, если не объяснишь, что происходит! Где доктора? Почему я — робот?

— Ты не робот, — Хряпа даже возмутился такому предположению, — ты кибернетический организм-механизм. Правда, в тебе больше машины, чем человека. Головной мозг составляет лишь пять процентов от общего объема тела. Но есть и плюсы, твой функционал гораздо обширнее, чем у человека! Радуйся, нулевка!

Я не хотел радоваться. Я не понимал главного: почему меня воскресили в этом устройстве? Если уж не могли обеспечить нормальным телом, лучше бы вообще не трогали. Так и спал бы себе дальше… интересно, сколько времени прошло?

— Слушай, крио, давай я тебе все быстро растолкую и мы разойдемся краями. Я свою работу выполнил, интерфейс функционирует, так что с меня взятки гладки… но я вижу, что ты в хлам от стресса. Бывает. Смотри, все просто: так вышло, что механизмы работают куда лучше, когда решения проходят через нейронную сеть человеческого мозга. Поэтому и придумали, как их совместить в единое целое. Давно это было. Ну так вот, не знаю, чего ты ожидал, но теперь все так, как есть. Твою башку нашли на дальнем складе в старом криоконтейнере, там еще много подобных валялось — барахло сплошное, даже старьевщикам не сдать, ну, и взяли наугад среди прочих. Нужна была лишь одна башка в этой партии, так что, считай, ты выиграл в лотерею. Вот остальным не повезло, всех отключили от питания, разморозили и слили в отстойник, все равно с таких обычно толку нет. Так что ты, нулевка, везунчик!

Кое-что начинало вырисовываться, хотя общая картина мне совершенно не нравилась.

Получается, мой генетический материал, а конкретно, голову, держали непонятно где, без надлежащих условий. И какие-то мутные типы взяли и подключили ее к этой тумбочке, которую Хряпа по недоразумению называет механизмом.

— Мне обещали вторую жизнь! — голос с непривычки звучал хрипло, незнакомо, но я старался. — Врачи! Где врачи? Меня зовут Максим Игнатов, и я знаю свои права!

— Нет тут никаких врачей, — развел руками этот странный тип, — тут только я, Хряпа, механик широкого профиля. А какой ты там Игнатов, мне дела нет. И прав у тебя больше нет. Теперь ты всего лишь кибернетический уборщик с расширенным функционалом за номером три икса сорок семь.

Что? Меня воскресили, чтобы сделать роботом-уборщиком? Уму непостижимо! Но, похоже, Хряпа не врал…

Я даже не знал, смеяться мне или плакать. Шок!

— Скажи хотя бы, какой сейчас год? И где я нахожусь?

— О, — обрадовался механик, — это запросто. Год нынче две тысячи сто двадцать пятый по старому исчислению, или же девяносто пятый — по новому. Это кому как угодно! А находимся мы, то есть, ты, и я, и все прочие ясно где — на минус пятом уровне. Не хотел сюда спускаться, но заплатили хорошо, а деньги мне нужны…

Так… получается, прошло всего сто лет с момента моей смерти. Но изменения, коснувшиеся всего мироустройства, оказались глобальными. Значит, произошло нечто, что в корне поменяло устои и быт. Но что это могло быть? Нашествие инопланетян? Ядерная война? Хряпа сказал про «новое исчисление», но не сообщил о событии, от которого оно началось. Если прикинуть, то нечто произошло примерно через пять лет после моей заморозки. Пока я не нашел ответов, лучше помалкивать и собирать информацию. Ведь, раз меня сумели разморозить и подключить к железной тумбочке на колесиках, так же запросто сумеют и отключить. А этого мне совершенно не хотелось.

Я быстро огляделся по сторонам. Мы находились в небольшом ангаре, ныне совершенно пустом. Тусклый свет, обшарпанные стены, подозрительные пятна на полу. Мое тело, оно же железный куб-тумбочка, стояло на небольшом постаменте, а прежде, очевидно, лежало тут же лицом вверх, пока Хряпа не поставил меня нормально.

— На минус пятом уровне чего? — уточнил я непонятный момент.

— А… ты же совсем древний, крио. Прости, забыл. Мы в Граде, на самом его дне. Ниже некуда. Теперь тебе тут жить и работать, привыкай. Мэрии срочно потребовались новые уборщики, старые… хм… вышли из строя. Вот тебя и включили, среди прочих. Остальные, правда, без человеческих мозгов — сплошная кибернетика. Кто же знал, что ты говорить сможешь… Впрочем, это все равно, выбора у тебя нет, разве что башкой об стену… но лицевая броня у тебя крепкая, выдержит! Так что я бы не советовал пробовать.

Чем дальше в лес, тем больше информации, которую я пока не знал, как воспринять. С одной стороны, все было ясно — я встрял в историю. Воскрешение, хоть и случилось формально, но прошло вовсе не так, как предполагалось.

Во-первых, из всего моего тела уцелела одна лишь голова. Кажется, компания «Второй шанс» выбрала американскую модель криозаморозки. Но ведь я проплатил сохранность всего тела! Отчего же условия изменились?

Во-вторых, разморозили-то меня не по плану, а совершенно случайным образом. Местный рынок вакансий выдал мне билет в жизнь в качестве уборщика. Но это ерунда, переживу.

В-третьих, вот что главное, я — чертов робот! И это угнетало больше всего остального. В человеческом теле, пусть больном и потрепанном жизнью, мне было бы гораздо привычнее. Но очнуться в механизме! Я даже не знал, как им управлять!..

— Инструкция прилагается? — мрачно поинтересовался я.

Хряпа замахал руками.

— Куда там, слишком старый аппарат, взяли со свалки, считай. Но ты и сам разберешься, это не сложно — все на интуитивном уровне! Список рабочих задач, вид на жительство и ограниченное разрешение на работу, ключ-карту от отсека и банковский номер с пинами я тебе скину в личку. Отсек оплачен на неделю, аванс от фирмы! Дальше сам крутись… Хтонь! У тебя же еще нет лички! Ты же древний! Сейчас…

Он повернул левое предплечье к себе, легко откинул в сторону кусок кожи, как чехол, а под ним оказался небольшой экран, по которому он тут же принялся тарабанить пальцами.

Н-да, не о таком будущем я мечтал!

Тут, хоть и сплошные технологии, но устроены они явно не для удобства людей.

Да и вообще, разморозить меня, чтобы заставить работать — это слишком! Не то, чтобы я не любил работать руками, да и никакого труда прежде не чурался, но сейчас происходит полный беспредел. И