Велейская империя. 2. Враг, который не забудет (СИ) - Елисеева Валентина

– Почему в домах всех моих приятелей идут обыски? – воскликнул Леван. – За ними установлено открытое наблюдение, к ним пришли вызовы прийти на проверку к менталистам столичного управления. Почему наводнившие их дома ищейки не могут проверить их во время обыска, как это обычно делается? Зачем им дополнительно в управление ехать?

– Ситуация слишком серьезна и штатный менталист просто не справится с проверкой – я сам проверю их воспоминания, причем тоже не в одиночку: мне сегодня ночью хорошенько напомнили, что я не всесилен, способен ошибаться и проигрывать кому-то в уровне магических сил и не только. Родители не рассказали тебе о моих подозрениях относительно твоей верной свиты?

– Мать рассказала, но я предпочитаю всё узнавать из первых уст. Что не так с моей свитой, как вы иронично называете моих друзей?

– Друзей ли? Да, двое парней – действительно рядом с тобой с самого детства, вы вместе читали первые книжки, вместе учились ездить на пони, вели друг с другом свои первые бои на мечах. Это сыновья благородных людей, воспитывавшиеся в строгости, получившие отличное образование и выросшие достойными наследниками своих отцов, но остальные... К примеру, Мик Бариас – бастард рейта Бариаса, признанный им лишь потому, что жена так и не смогла родить ему законного наследника. Зачем ты позволяешь вертеться при себе этому молодому человеку?

– Он не виноват в грехах своих родителей, Мику несладко пришлось с самого детства.

– Конечно, с рождения жить в поместье родного отца на птичьих правах в атмосфере вечного недоброжелательства и насмешек – доля незавидная. И в такой атмосфере очень трудно вырасти открытым, доброжелательным, благородным человеком. Собственно, Мику таким вырасти и не удалось. Мальчику, которого еще до его рождения предал отец, трудно стать приличным человеком.

– А что должен был сделать рейт Бариас? Разводы в нашей стране запрещены, а он был женат и никак не мог жениться на матери Мика – только признать сына, как он в итоге и поступил. Я не одобряю внебрачные связи, но раз уж так получилось...

– Раз уж так получилось, то Бариас должен был отказаться от гражданства Велейской империи, оставить земли и поместье своей жене, уехать в Торийскую империю и там получить развод, дозволяемый торийскими законами, который в нашей стране признали бы в силу общемировых договоренностей, а потом жениться на беременной любовнице. Да, он никогда не смог бы вернуться обратно в нашу империю, он бы лишился всего состояния, кроме небольшой наличности, что мог бы забрать с собой, и ему пришлось бы работать и начинать все заново у торийцев, но его сын стал бы законным наследником, а не признанным бастардом. Мик, в отличие от родителей, мог бы вернуться к нам и унаследовать имения отца после смерти его первой жены без всяких юридических условностей, как сейчас. Он мог бы с гордостью носить свою фамилию, а не стыдиться ее. Старший Бариас поступил, как трус и корыстолюбец, для которого праздная жизнь на заработанные предками деньги важнее всего остального. Разве это не предательство по отношению к сыну?

– Согласен, но повторю – Мик не виноват.

– Он крутится рядом с тобой, чтобы прикрывать твоим величием неблагородность собственного происхождения. Рядом с тобой ему не говорят колкостей в лицо, не усмехаются презрительно, не оставляют его торчать посреди зала в одиночестве, как отщепенца. Но это не тот человек, на которого можно положиться и которого стоит иметь за своим плечом.

– Я сам решу, с кем мне общаться, дядя Коул, я взрослый мальчик.

– Допустим. Зачем ты привечаешь рейта Мариса? Ты же понимаешь, что твоему старшему брату крайне неприятно видеть этого человека, но все равно шлёшь ему приглашения на все придворные мероприятия.

– Ты прекрасно понимаешь, зачем! – вспыхнул Леван. – Наше семейство поступает неблагородно с Карилиной и рейтом Марисом! Пользуясь своей императорской властью, отец велел Марису жениться на любовнице Имира, когда тот соберется ехать свататься, но это... это низко по отношению к ним обоим!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Адис не велел, а предложил, причем за огромное вознаграждение, так что не представляй Мариса невинной жертвой императорского произвола. Никто не заставлял рейта соглашаться, это было только его решение.

– Это несправедливо по отношению к Карилине!

– А как справедливо? Позволить ей вернуться в отчий дом, где язвительными насмешками и попреками ее до самоубийства доведут? Или купить ей небольшое именьице, пусть сидит в нем, презираемая всей округой, одинокая и глубоко несчастная, с осознанием, что ее все бросили на произвол судьбы? А через пару десятков лет она превратится в ненавидящую всех бездетную, бесконечно одинокую старуху. Выйдя замуж за рейта Мариса, единоличного владельца огромного поместья, Карилина станет богатой и знатной дамой, займет самую верхушку высшего общества северных провинций – никто косого взгляда не посмеет кинуть в ее сторону. Она родит детей, будет любить их, заботиться о них, и эти дети будут законными наследниками большого состояния, получат все плюсы от своего благородного происхождения и богатства. Карилина не будет одинокой и брошенной!

– Родит детей от нелюбимого мужчины, – встрял Леван.

– И что? Материнская любовь куда сильней любви к мужчине – большинство женщин умудряются любить детей, рожденных даже от насильников, уж я-то знаю, повидал таких. И потом – женская натура мягче мужской, неглупый мужчина сумеет влюбить в себя жену. Я неоднократно наблюдал, как выданные замуж за нелюбимых мужчин девушки довольно быстро меняли свое отношение к мужьям – тем стоило просто проявить внимание и заботу, а Марис проявит – я прослежу. Я внятно объяснил ему, что в случае моего недовольства их семейной жизнью с Карилиной, та мигом станет богатой вдовой.

– Ты манипулируешь людьми и запугиваешь их, твои речи исключительно разумны, но в корне неправильны. Дядя Коул, неужели ты сам не чувствуешь, насколько сейчас не прав? Твои планы в отношении Карилины – они неправильны.

– Правильно – не влюбляться, в кого не следует, и не вступать в незаконную связь, если не готова быть равнодушной содержанкой, – отрезал Хальер. – Но поскольку эта связь уже случилась, то мы вынуждены выбирать из множества неправильных поступков самый разумный.

– Ты сам говорил, что если бы рейт Бариас повел себя, как ответственный и благородный мужчина, то он женился бы на своей любовнице, – напомнил Леван. – Почему в отношении моего брата ты не столь принципиален? Правильно – жениться Имиру на Карилине, они же любят друг друга!

Хальер поморщился:

– Будь Имир простым рейтом, я бы с тобой согласился, но кронпринц не принадлежит себе.

– Политические преимущества союза с лирмийцами не столь важны в сравнении с несчастной жизнью моего брата и его девушки, – упорствовал Леван.

– В тебе бурлит неразумное благородство и желание всем помочь обрести счастье несмотря ни на что. Вы с моей будущей женой точно найдете общий язык, она такая же благородная сумасбродка. Представить боюсь, как вы вместе приметесь меня обрабатывать и перевоспитывать, – пробормотал Хальер с кривой усмешкой.

– О, ты правда женишься?! Да еще на приличной девушке, как я заключаю из твоих последних слов? А какая она? – Глаза Левана загорелись неподдельным интересом.

– Очень милая, верная, готовая бежать на помощь всем невинно обиженным, вставать грудью на защиту друзей, противостоять любым врагам. Ах, да, еще очень умная, находчивая, веселая, отважная, хитрю-уущая-ааа...

Хальер мечтательно улыбнулся, вспоминая прошедшую ночь, а Леван ошеломленно протянул, недоверчиво всматриваясь в смягчившееся лицо собеседника:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– И где ты отыскал свое сокровище?

– Где отыскал, там больше нет. Увы, говорю это в самом прямом смысле слова. Она – сильный маг и идеально подходит для брака со мной.

– Хочешь сказать, что твой выбор жены сделан обдуманно и хладнокровно? – недоверчиво уточнил Леван.

– Конечно.

– А если она выйдет замуж за другого, будет влюбляться в него и рожать ему детей?