Дигитал - Олег Георгиевич Маркеев

class="p1">— Кислый сам хвастался. Они у него в магнитофоне заныканы. В коробочке от киндерсюрприза.

Женька за спиной восторженно охнул.

— Очень хорошо. Как зовут?

— Меня? Юра.

— Кислого как зовут?

— Кислый и зовут.

Он дрогнул плечами, ожидая удара в живот. Удара не последовало. Алексей даже не пошевелился. Давил взглядом.

— Сейчас с твоих слов Евгений Семенович оформит агентурное сообщение. Для проверки информации мы поедем в адрес. Ты войдешь в хату, скажешь, что все чеки уже сбыл, клиенты еще просят. Купишь еще столько же. Деньги мы тебе дадим.

— Меня же порежут! — слабо трепыхнулся парень.

Алексей отрицательно повел головой.

— Купишь и уйдешь. Мы войдем следом и примем барыгу, как полагается. На меченых деньгах и Евгении Семеновиче в виде подставного покупателя. Так будет записано в протоколе. Думаю, Кислый возражать не станет. Хату обшмонаем в присутствии понятых, извлечем героин из тайника. И законопатим твоего Кислого хорошо и надолго. Ясно?

Судя по глазам, парень начал соображать.

— Это не все. За то, что Евгений Семенович внесет в протокол свою фамилию вместо твоей, ты, Юра, ему должен. Должен раз в неделю приходить и в милых интимных подробностях рассказывать все: кто что куда колет, кто что толкает и где хранит. Ясно?

Алексей разжал захват, и парень откинулся на спинку стула.

— Я не слышу ответа «да», — с растяжкой произнес Алексей.

Парень свесил голову, сальные патлы упали до колен.

— Да, — еле слышно выдохнул он.

Алексей встал. Вдруг до одури захотелось в душ, смыть, соскрести с себя невидимую слизь. Никакой радости или удовлетворения от раскола клиента он не чувствовал. Хоть и не замарал рук мордобоем, а на душе все равно дерьмово. Как ни крути, а сыграл роль «доброго следователя», вытирающего сопли и кровь у запуганного насмерть «злым». Чем тут гордиться?

Женька вылетел следом за ним в коридор. Чуть не прыгая от восторга, заглянул в лицо.

— Леха, ты артист! Блин, Броневой в роли Мюллера. За минуту до жопы расколол! — застрекотал он. — Рассказать — не поверят. Да чтобы Юра-Кич своих сдал, такого не в жизнь не было. Сколько его по полу ни катай. Все, все, братишка, держи пять. Как барыгу закроем, с меня стакан.

Он стал совать узкую потную ладошку.

Алексей, скрипнув зубами, до хруста смял ее в своей. Притянул Женю к себе, процедил в побелевшее, искаженное болью лицо:

— Знаешь, куда водяру себе налей?! Еще раз, сука, услышу хоть писк из твоего кабинета, самого по полу прокачу. Неделю кровью ссать будешь. Ясно?

Он оттолкнул оторопевшего Женьку. Сделав два шага, оказался у своего кабинета, пинком распахнул дверь и пинком же закрыл за собой…

* * *

…Олег Иванович не отпускал взгляда с лица Алексея. Чуть покачивал головой, кивая тому, что сумел в них прочитать.

Дождался, когда Алексей вернулся из прокуренных, отравленных болью и страхом кабинетов ментовки, в бело-розово-золотистый рай палаты. Вернулся совершенно разбитым, больным и постаревшим, показалось, на пятьдесят лет.

Перехватил беспомощный взгляд Алексея, брошенный в окно, где уже до фиолетовых теней загустел вечер.

Олег Иванович гугукнул и отвалился на спинку кресла.

— Проблема не в том, что тебе нельзя выйти. Твоя проблема в том, что тебе некуда идти.

Алексей прислушался к себе. Гнетущая, удушающая правда действительно состояла в том, что идти было некуда и жить незачем.

— Но это так тебе кажется, — продолжил Олег Иванович. — Потому что еще считаешь себя опером. Правда, смирился с тем, что перегрузки выбили тебя из седла. Думаешь, влезешь в седло и все станет на свои места? Нет, Леша. Только кардинальная смена образа жизни, другого пути у тебя нет. Я могу помочь тебе. Обязательно помогу. Не ты первый. Увы, не ты последний. Главное, не считай, что сломался.

— И в мыслях не было, — не совсем уверенно произнес Алексей. Поморщился от того, что так неловко соврал.

— Спортом занимался? — неожиданно сменил тему Олег Иванович.

— Дзюдо. Мастер спорта.

— Здорово. Красивая борьба. Завидую, черт возьми. — Голос его звучал вполне искренне. — А я начинал вольником. Крестьянская борьба. Одно сопенье да пуканье, никакой эстетики. Потом штангой занялся. Юрия Власова знаешь?

Алексей кивнул.

Олег Иванович просиял лицом.

— Власов — это же ого-го! Легенда, кумир, герой молодежи моего времени! Мечта человечества. Интеллектуал, поднимающий над головой штангу в двести кило. Мудрец с фигурой титана! Люди штурмом брали кассы, чтобы попасть на соревнования, когда он выступал. Какой там, к черту, Филя Пугачев в Олимпийском. Тьфу! Власов — это аншлаг, полный зал. И никаких гормонов, стероидов и прочего дерьма. Все чисто, честно, открыто. Подошел к штанге, подумал, поднял, улыбнулся, бросил. Чудо! Благодаря Власову я в тяжелую атлетику и пошел. Просто заболел. Но! — Он вскинул палец. — Дошел до кандидата в мастера спорта и понял — все, предел. И ушел. Ушел здоровым. А кто дальше корячился, все кончили травмами позвоночника и разрывами связок. На сколько сокращается позвоночник при олимпийском рекорде, знаешь?

— Нет.

— На пять сантиметров! И возвращается в исходное положение спустя несколько часов.

— К чему это вы клоните?

— К тому, Леша, что всему есть предел. И почувствовав его, надо уметь отступить. Мой кумир Власов тому печальный пример. Сейчас это насквозь больной человек, перенесший не одну операцию. А я, кого он научил быть сильным, здоровым и умным, сижу перед тобой. Сильный, здоровый и умный. Имеющий силы, знания, опыт и возможности помогать другим.

Олег Иванович поднялся из кресла одним мощным рывком, встал у окна, заложив руки за спину. Помолчал, разглядывая парк. Между деревьями уже зажглись фонари, хотя небо было еще светлым.

— Прими душ, Леша. У тебя в волосах гель. Когда энцефалограмму делали, измазали. — Он развернулся. — Потом оденься и иди на вахту. Получи барсетку, документы и мобильник. Можешь ехать домой.

— Я думал, что вы меня на месяц закрыли.

— Нет. Госпитализируют тебя перед комиссованием, скорее всего, в ведомственную больницу. Сюда ты придешь, если станет невмоготу. Я помогу тебе, обещаю. Новую жизнь начать не просто. Почти как умереть. Зато жить потом можно долго. Долго и счастливо.

Он подошел и положил на стол визитку.

— Звони в любое время. Второй — домашний.

Алексей покрутил в пальцах прямоугольную картонку.

Фамилия, имя и отчество, напечатанные на ней, соответствовали тому, как врач представился: «Олег Иванович Барановский». Ниже курсивом перечислялись научные степени. Бросилась в глаза строчка: «почетный член международного общества психоаналитиков».

— Можно вопрос, доктор? — Алексей поднял взгляд. Постарался, чтобы он не выглядел чересчур ментовским, а голос звучал нейтрально.

— Конечно.

— У вас очень странная клиника. Интересно знать, почему все процедуры проводились