Хозяин леса (СИ) - Дай Андрей

— Везде расчет, — покачал я головой.

— А как же? Рейтинги, зрительский интерес и привлекательность главного персонажа. Из этого складывается успешность настоящего журналиста. Профессионала.

— Ладно, профессионал, — сдался я. — Подсказывай тогда, чего мне говорить. И о фонде не забудь упомянуть. Мне еще зверей клонировать…

— О! А вот теперь поподробнее! Клонировать? Разве это хорошо?

— А чего плохого? — удивился, краем глаза отмечая, что висящая напротив лица камера навела все объективы на лицо. — Я намерен сильно расширить площадь леса. В ближайшие дни поеду осматривать предлагающиеся к продаже участки в окрестностях. А потом новые леса нужно будет заселить. Причем, желательно не родственниками тех животных, что уже есть. Вырождение. Слышала о таком?

— А клонирование решит эту проблему?

— Конечно. В генетическом банке Авроры содержатся коды всех когда-либо существовавших на планете животных и растений. Даже те, которые существовали до начала терраформирования. Воспроизводство зверей из исходного кода позволит избежать вырождения вида.

— Поразительно, — блеснув глазами, воскликнула Лилу. — По-вашему выходит, что заниматься лесом не так-то и просто?

— Если поставить себе цель: «сохранить и приумножить», то да, конечно. Если же просто жить на природе, наслаждаться последним, медленно умирающим, участком леса на континенте, то нет.

— Но вы решили заняться приумножением.

— Именно так. Аврора — замечательная планета. Атмосфера, притяжение, океаны — все настолько близко к параметрам Земли, что даже удивительно. И очень жаль, что в погоне за новыми участками для сельского хозяйства, люди забыли позаботиться о сохранении живой природы.

— Скажите, получается, вам нужно было оставить службу в вооруженных силах Федерации, чтоб заняться охраной последнего леса? На государственные экологические структуры совсем нет надежды?

— Я этого не говорил, — засмеялся я. — Это предположили именно вы! Однако, я еще не успел вступить во владение лесом, а уже получил предложение от него отказаться. И поступило оно от представителя как раз одной из государственных структур. Вот и получается! Некий, облеченный немалой властью человек, выразил заинтересованность в полном уничтожении последнего на континенте леса.

— Вы можете назвать имя этого человека?

— Зачем? — вскинул я брови. — Что это изменит? Запись разговора я не вел. И когда он обвинит меня в клевете, мне нечем будет защитить свое честное имя.

— Ну, ваш статус на Авроре тоже имеет вес.

— О! Это вообще отдельная песня. Кто же знал, что гарнизонными войсками планеты командует полковник? Обычно-то это генеральская должность. Вот так и получилось, что, не смотря на мою пенсию, я оказался резервным руководителем вооруженных сил на Авроре. Это не статус. Это попытка предотвратить разброд и шатание. Армейский порядок, понимаете? Субординация и четко выверенная вертикаль власти. Я, скажу, чтоб вам было понятнее — не более чем предохранитель, на случай непредвиденных обстоятельств.

— Тем не менее, вы зря скромничаете. Полковник Ронич — повсеместно известный в Федерации герой войны. Сколько у вас высших орденов? Два? Три?

— Три, — развел я руками. — Я к ним не стремился. Просто делал свою работу.

— А всего наград у вас сколько?

— Не считал, — хмыкнул я. — Несколько десятков. На парадном кителе совсем мало места осталось. Только нужно учитывать, что существенная их часть, это, так называемые: юбилейные награды. «За победу в конфликте», «За штурм» и все такое прочее. Старались все. Это общая заслуга. Всем и выдали. По Уставу — положено носить. Но ничем особенным они меня из строя других защитников Державы не выделяют.

— Я поняла нюанс. Это знаки отличия, имеющиеся у миллионов других солдат Федерации. Верно?

— Именно так.

— Но ведь многие ими гордятся.

— Гордятся причастностью к сообществу людей, приложивших все силы для достижения цели. Это вроде метки. «Смотрите, я там был. Я тоже участвовал». Многие из этих людей — настоящие герои. Остальные, вроде меня — честные военные трудяги.

— Ясно. Однако, все еще не раскрыт секрет: как же героический полковник Ронич решился так круто изменить свою жизнь, и отправиться на нашу планету, спасать последний лес?

— Тайна сия великая есть, — засмеялся я. — В вероятность, что у бравого десантника может быть Мечта, вы верите? Нет? Тогда просто допустите, что есть такой странный вояка, фантазирующий на тему: как он станет жить в лесу. Как будет заботиться о деревьях и животных. И как ему будет там хорошо.

— Мне этого не понять, — призналась вдруг Лилу. — Мне раньше казалось, что за пределами городской объездной дороги вообще никто не живет.

— Легко могу в это поверить, — кивнул я.

— Тем не менее, моим зрителям может понадобиться какое-то более приземленное объяснение. Вы не боитесь, что станут болтать, будто бы у вас руки по локоть в крови, и вы просто решили таким вот, замысловатым, образом искупить многочисленные грехи?

— Отличная причина, кстати, — улыбнулся я. — Можете так всем и говорить. Тем более что это, в какой-то мере, так. На мне действительно много крови. Это была кровь врагов Федерации, но для кого-то те парни тоже были любимыми мужьями и сыновьями. Они пытались убить нас, но мы сделали это первыми. Грех ли это? Ничуть. Это тяжелая и опасная работа. И кто-то должен ее делать.

— Так, а что с искуплением? Что тогда?

— Знаете, однажды становится невыносимо больно, что убили не тебя, а друга. В один момент вдруг оглядываешься, и видишь разорванные на куски тела тех, с кем еще вчера смеялся над шуткой, или делился вкусняшками из пайка. Вот перед ними, перед теми, кто погиб вместо меня — я действительно ощущаю долг. И попытка сохранить для поколений их потомков частичку живой природы — чем это не искупление?

— Вы полны загадок и противоречий, полковник Ронич, — качнула головой специальный корреспондент. — И пришли к совершенно неожиданным выводам. Подавляющее число ветеранов боевых действий не смогло придти к такому же. Вы же знаете об одной из проблем нашего общества: проблема реабилитации участников сражений?

— А им нужна реабилитация? — хмыкнул я. — Тоже мне, нашли проблему. Вместо этой нездоровой суеты, лучше бы больше уважали и гордились этими героями. Эффект медных труб. Слышали? Когда ты летишь домой живым в транспорте, ждешь, что тебя станут встречать ковровой дорожкой и оркестром. Ты ведь столько страдал. Каждый день совершал невозможное. Зубы искрошил в борьбе за идеалы Свободы и мирную жизнь простых граждан. И вот ты прибыл. И что ты видишь? На тебя пялятся, как на почему-то разгуливающего на свободе маньяка. Массового убийцу. Ты идешь знакомыми — незнакомыми улицами, звенишь орденами, и всем плевать. Девушки не торопятся одаривать тебя цветами, а соседи хотят только баек о приключениях. И вот в этот момент у ветерана начинаются проблемы. Потому что воспитание говорит ему, что каждый имеет право на свою точку зрения. А хочется-то просто в морду дать! Ты же привык решать все силой!

— Считаете, ветеранов мало уважают? И это становится причиной у них психических расстройств, алкоголизма или даже наркомании?

— Отличное резюме, — кивнул я. — Именно так я и считаю. Упрощенная схема, конечно. Но, полагаю, вполне рабочая… Осторожно!

За разговором мы как-то естественно, без споров, преодолели долгий путь к куполу экологов. И надо же такому случиться, на последнем шаге к «Вишенке» Лилу споткнулась. И наверняка полетела бы носом землю рыть, кабы я не подхватил ее в последний момент.

— Нужно будет этот момент, потом вырезать и удалить, — наморщила нос девушка. — А-то наши редактора такие… весельчаки. Обязательно всунут его в репортаж.

— Просмотришь, и уберешь лишнее, — улыбнулся я. — Компромат на себя лучше не хранить. И уж тем более, в чужие руки не отдавать.

— О! — обрадовалась мелкая. — Неужели наш великолепный полковник тоже где-то ошибся?

— Я же — человек, — засмеялся я. — Люди иногда ошибаются. Ладно. Забирайся. Поехали твою микромашину на дорогу вытаскивать.