∇.E.F.I.R. Фаза 2: Фрактальный Разлом - Агатис Интегра

тревогу и шагнул в полужидкий кристалл. Странное ощущение — как будто входишь в тёплую воду, но без влажности. Кристаллическая субстанция обволакивала тело, но не препятствовала движению и дыханию.

Внутри кристалла пространство расширялось, превращаясь в туннель, искривляющийся под неевклидовыми углами. По мере продвижения я начал замечать странные изменения — туннель словно «рос» на глазах, обрастая органическими структурами. Стены покрывались пульсирующими венами эфирных потоков, потолок формировался из сети переплетённых кристаллических волокон, а пол становился чем-то средним между живой тканью и металлом, мягко амортизирующим каждый шаг.

— Мы входим в фазовое пространство Хранителей, — пояснила Мира, её силуэт то обретал чёткость, то размывался, словно она существовала в нескольких версиях одновременно. — Здесь время существует во всех вариантах сразу.

Туннель внезапно расширился, открывая невероятное зрелище — колоссальный подземный комплекс, созданный внутри полого кристалла. Я видел одновременно несколько версий одной и той же структуры — временные фазы, наложенные друг на друга как полупрозрачные слои.

В одной фазе — город был в процессе строительства, фигуры в серебристых одеждах помещали странные пульсирующие ядра в центры формирующихся структур.

В другой — город переживал расцвет, его био-кристаллические здания светились яркими переливающимися цветами, множество людей с эфирными модификациями перемещались по всем поверхностям, включая стены и потолки.

В третьей — постаревший город медленно растворялся, возвращаясь в изначальную кристаллическую форму, лишь несколько хранителей поддерживали ключевые структуры.

— Как такое возможно? — выдохнул я, пораженный масштабом и невозможной физикой этого места.

— Хранители существуют вне линейного времени, — ответила Мира. — Для них все временные точки одинаково реальны и доступны. Это не просто модель восприятия — это их способ существования.

По мере приближения к центру комплекса фазы начали «схлопываться» — словно поляризованные стёкла совмещались, пропуская только определённый угол света. Три версии города сливались в одну — оптимальную, наиболее стабильную конфигурацию. Строения вокруг обретали чёткость, но сохраняли странный эффект «временного эха» — фундаменты показывали признаки будущего разрушения, в то время как верхние части уже демонстрировали следы грядущих реконструкций.

[TM-∇.SYNC/ANALYSIS]: Аномальная темпоральная активность. Хронологическая последовательность нарушена.

[TM-∇.SYNC/PERCEPTION]: Визуальные данные рассинхронизированы с акустическими. Временные слои перекрываются.

Стены вокруг нас были живыми — в буквальном смысле. Они дышали, едва заметно расширяясь и сжимаясь, а при приближении к ним на поверхности проступали светящиеся узоры, реагирующие на моё присутствие. Когда я случайно коснулся такой стены, узор мгновенно изменился, повторяя конфигурацию схем TX-∇ под моей кожей.

— Стены распознают эфирные импланты, — объяснила Мира, заметив моё удивление. — Они… считывают тебя.

Жители этого невероятного места заметили наше присутствие. В отличие от обитателей Перевалочной станции, они не выказывали ни страха, ни чрезмерного любопытства — лишь спокойную настороженность. Многие из них имели серебристые глаза без зрачков, а их кожа покрыта эфирными узорами, формирующими сложные геометрические конструкции.

Они не подходили к нам, но я чувствовал их внимание — множество сознаний, изучающих мою эфирную сигнатуру. Особенно их интересовал медальон — я замечал, как их взгляды задерживались на нём, а потом обменивались между собой беззвучными сигналами.

Мы достигли центральной части комплекса — огромного зала в форме амфитеатра, где все поверхности были покрыты живыми кристаллами. Купол над амфитеатром представлял собой тончайшую кристаллическую мембрану, через которую просвечивало небо Разлома — не синее, а с калейдоскопом постоянно меняющихся цветов и узоров.

В центре амфитеатра нас ждала женщина. Она сидела на кристаллическом возвышении, которое, казалось, росло прямо из пола. Древняя, с многогранными глазами, которые, казалось, смотрели одновременно во все стороны. Её кожа была полупрозрачной, с видимыми эфирными нитями, проступавшими вместо вен. Она поразительно напоминала Анат, Хранительницу внешней границы, но выглядела ещё более измененной эфиром, словно дольше находилась под его воздействием.

— Я знаю, кого ты мог встретить на внешней границе, — сказала она, заметив моё удивление. — Моя сестра Анат осталась стражем первого порога. Мы разделились много циклов назад.

— Я Ноат, — представилась она, поднимаясь навстречу. — Хранительница этого участка Границы. И ты, Алекс Северов, прибыл как раз вовремя.

Она замерла, увидев медальон на моей груди. Её многогранные глаза расширились, угловатые зрачки сфокусировались на золотистом диске.

— Ты носишь её знак, — произнесла Ноат так тихо, что я едва расслышал. — Но я чувствую, что ты не принадлежишь ей полностью.

— Я ищу Еву, — сказал я, прямо глядя в глаза древней женщины. — И своего сына, Джейми. Они оба исчезли в Разломе.

Ноат медленно протянула руку и коснулась моего медальона. От её пальцев исходило слабое сияние, и когда она соприкоснулась с поверхностью золотистого диска, вспыхнула искра энергии. Я почувствовал жар, распространяющийся от медальона по всему телу.

— Она известна нам как та, кто приходит трижды, — произнесла Ноат, не убирая руки. — Сначала как ученица. Затем как предательница. И в третий раз… как нечто иное.

В момент соприкосновения с пальцами Ноат, я услышал странный шёпот. Голос был похож на голос Евы, но с металлическим подтоном, искажённым, словно проходящим через множество фильтров:

«…наблюдай за тенью, а не за светом…»

Мне показалось, что этот голос не принадлежит Еве полностью — как будто она была лишь транслятором чего-то иного, более древнего и чуждого.

[TM-∇.SYNC/WARNING]: Аномальная активность. Данные медальона превышают права доступа. Источник неизвестен.

[TM-∇.SYNC/DEFENSE]: Блокирую несанкционированную передачу. Источник потенциально враждебен.

В памяти всплыл образ, которого не должно было существовать: Ева, склонившаяся над операционным столом. На столе — ребёнок, но не Джейми. Другой мальчик, немного старше, с серебряными, как у детей в городе, глазами.

Ноат убрала руку, и видение исчезло.

— Ты ищешь ответы. Я могу показать тебе некоторые из них, — сказала она. — Но сначала тебе нужно увидеть истину о самом себе.

Стены Зала исторических записей были покрыты светящимися символами — не буквами и не числами, а чем-то средним между ними. Я обнаружил, что могу понимать некоторые из них, словно TX-∇ автоматически переводил их значение.

— Здесь записана история Евы в Разломе, — сказала Ноат, подводя меня к одной из стен.

Она провела рукой по символам, и они ожили, превратившись в трёхмерные проекции. Я увидел молодую женщину — моложе, чем я помнил Еву — входящую в портал, очень похожий на тот, через который я сам попал в Разлом.

— Она пришла как исследователь, как ученый, — продолжила Ноат. — Изучала природу Разлома, собирала данные, создавала карты.

Проекция изменилась: теперь Ева стояла перед странным кристаллическим образованием,