Йен Макдональд - Река Богов

— А есть у тебя достойные женщины из Бхарата?

— Парочка из деревни... а!

На сей раз Шив ударяет сильнее, Раманандачарья потирает ушибленное ухо. Шив берет складку роскошного шелка с золотыми нитями, трет его между пальцами, чувствует прекрасную выработку ткани, идеальную гладкость и легкость.

— Им здесь нравится, а? Твое могольское дерьмо? — Он толкает Раманандачарью обеими руками. Киберраджа спотыкается. Йогендра вовремя отводит нож в сторону. — Почему ты не хочешь быть индусом, а?

Раманандачарья пожимает плечами.

— Здесь же форт Моголов, — пытается объяснить он слабым голосом.

Шив в очередной раз бьет его.

— Черт бы побрал твой форт Моголов! — Он приближается почти вплотную к его уху. — Ну и как часто ты... ты понимаешь? Каждую ночь?

— И в обед тоже...

Раманандачарья не договаривает начатую фразу, так как Шив наносит ему сильнейший удар в голову.

— Твою мать!..

Теперь Шив понимает, что это за навязчивый запах. Сладковатый и одновременно кислый, с намеком на мускус. Темный аромат, исходящий от одежд и драгоценностей Раманандачарьи. Это запах секса.

— Эй!.. — вскрикивает Йогендра.

Рой мелких роботов сошел со своей орбиты вокруг храма Лоди и мчится через двор по направлению к трио. Пластиковые ножки мерно постукивают по булыжнику, а черные щитки мрачно поблескивают. Раманандачарья что-то бормочет, вздыхает и поворачивает кольцо на пальце левой руки. И рой расступается, как море в той древней христианской легенде, которыми добрые американские миссионеры забивают головы достойным девушкам, чтобы те никогда не могли найти себе хороших мужей и так навеки и остались никому не нужными старыми девами.

— Они бы за двадцать секунд обгрызли ваши ноги до костей, — говорит Раманандачарья не без удовольствия.

— Заткнись, жирная свинья!..

Шив снова отвешивает ему приличный подзатыльник, потому что сам не на шутку испугался роботов-скарабеев.

Раманандачарья делает один шаг, потом другой. Роботы следует за ним. Йогендра проводит кончиком ножа по паху Раманандачарьи.

Колоннада храма представляет собой еще один пример разваливающегося строения, крошащейся штукатурки, исписанной граффити и украшенной теми же религиозными изображениями, которые Шив видел на укреплениях, но кольцо Раманандачарьи включает множество прожекторов, и у Шива от яркого света перехватывает дыхание. Суддхаваса внутри — это куб из прозрачного пластика, светящийся по краям ярко-голубым светом. Роботы-скарабеи возвращаются на свою «орбиту». Раманандачарья поднимает руки к прозрачной пластиковой йони герметического замка. Из жидкой поверхности появляется цифровая панель. Раманандачарья делает шаг вперед, чтобы набрать код. В руке у Йогендры сверкает нож, Раманандачарья вскрикивает, хватает его за руку. Кровь струйкой течет из тончайшего пореза на указательном пальце правой руки.

— Ты иди. — Взмахом ножа Йогендра указывает на Шива.

— Что?

— У него тут могут быть всякие фокусы, ловушки, подставы, о которых мы не знаем. Он же понимает, что, как только мы свое получим, он все равно умрет. Ты сам все сделаешь с кодом.

Глаза Раманандачарьи расширяются от ужаса, когда он видит, что Шив вынимает палм и начинает вводить пароль.

— От кого вы его получили? Дейн? Где Дейн?..

— В больнице, — отвечает Шив. — Кошечка откусила ему язычок.

Йогендра хихикает. Панель опускается внутрь поверхности, и дверь с тихим щелчком открывается.

Система декодирования представляет собой светящуюся пластиковую гарбхагриху, настолько маленькую, что у Шива едва не начинается приступ клаустрофобии.

— Где компьютеры? — спрашивает Шив.

— Это все полностью и есть компьютер, — говорит Раманандачарья и взмахом руки делает стены прозрачными.

Белковая схематика соткана подобно варанасскому шелку и упакована в стены подобно нервным волокнам. Жидкости движутся по сети искусственных нейронов. Шив чувствует, что его начинает пробирать дрожь.

— Почему здесь так чертовски холодно?

— Моему центральному квантовому процессору нужна постоянная низкая температура.

— Твоему чему?

Раманандачарья проводит рукой по титановой цилиндрической головке с прорезью. Это единственное, что выделяется на абсолютно гладкой пластиковой стене.

— Ему снятся коды, — говорит Раманандачарья.

Шив наклоняется, чтобы прочесть надпись на металлическом диске. «Сэр Уильям Гейтс».

— Что это?

— Бессмертная душа. По крайней мере он так считал. Загруженные в компьютер воспоминания, «бодхисофт». То, с помощью чего американцы надеются победить смерть. Один из величайших умов своего поколения. Все, что мы здесь имеем, существует только благодаря ему. А теперь он работает на меня.

— От тебя требуется только то, чтобы ты перенес сюда, — он бьет Раманандачарью палмом по голове, — нужный нам файл.

— О, только не шифр Скинии!.. ЦРУ меня уничтожит, я уже мертв, — умоляет Раманандачарья, но, поняв, что бессмысленная болтовня только ухудшает его положение, закрывает рот, вызывает еще одну цифровую панель из пластиковой поверхности и вводит короткий набор символов.

Шив думает о «замороженной» душе. Он где-то читал о подобных вещах. Они заключены в браслеты, изготовленные из сверхпроводящей керамики. Вся жизнь: секс, книги, слышанная когда-либо музыка и просмотренные журналы, друзья, обеды и просто чашки кофе, возлюбленные и враги, мгновения, когда вы радостно прыгаете от счастья и когда вам хочется все и всех вокруг вас уничтожить, — все это умещается в предмете, который вы за стойкой бара надеваете женщине на запястье.

— Только один вопрос, — произносит Раманандачарья, передавая загруженный палм Шиву. — Зачем вам нужен код?

— Дживанджи хочет побеседовать с космическими пришельцами, — отвечает Шив. Он опускает палм в один из множества брючных карманов. — Пошли отсюда.

Трюк с кольцом снова отгоняет «скарабеев». Шив видит на лице Раманандачарьи надежду на то, что они отпустят его, и замечает, как эта надежда начинает угасать, когда Йогендра подталкивает киберраджу стволом своего пистолета. Не очень приятно видеть, как такой толстяк от страха мочится в штаны. Шив еще раз с силой толкает Раманандачарью.

— Прекратите!.. — восклицает вдруг Раманандачарья. — Мне уже надоело.

Йогендра заставляет его провести их сквозь туристические ворота в старый индийский военный лагерь. Они протискиваются сквозь щель в защитном покрытии. Шив садится на свой мотоцикл, заводит мотор. Хороший, добрый японский мотор. Оглядывается на Йогендру. Тот стоит над коленопреклоненным Раманандачарьей, вложив ему в рот дуло «стечкина». Киберраджа лижет его. Он водит языком по дулу, любовно ласкает. Йогендра широко улыбается, получая истинное наслаждение от этого зрелища.

— Оставь его!

Йогендра хмурится, в его взгляде появляются удивление и досада.

— Зачем? С ним же покончено.

— Оставь его. Нам нужно идти.

— Он может послать за нами погоню.

— Оставь его!

Йогендра не движется.

— Черт тебя подери!..

Шив слезает с мотоцикла, вытаскивает связку тазерных мин и разбрасывает их вокруг Раманандачарьи.

— А теперь оставь его.

Йогендра пожимает плечами, вынимает «стечкин» изо рта Раманандачарьи и засовывает его в карман брюк. Шив кладет палец на кнопку управления тазерными минами.

— Спасибо, спасибо, спасибо, — плачет Раманандачарья.

— Перестань голосить, я этого не люблю, — приказывает ему Шив. — Поимей хоть немного достоинства, мужик.

Интересно, согласится после всего хоть одна из его сорока женщин снова спать с ним.

Шив с Йогендрой мчатся вперед. Дело сделано, теперь нет нужды прятаться. Они несутся по улочкам городка мимо сияющего яйцевидного центра обработки данных, мимо огней Чунара, и их охватывает неописуемый восторг от содеянного. Провернуть такое грандиозное предприятие!.. Они выполнили все, что было нужно, и теперь так свободно уходят. На восточном горизонте появляется узенький краешек освещенного неба. К тому времени, когда восток начинает алеть, до Шива вдруг доходит, что скоро он вернется в свой родной город, получит заслуженное вознаграждение, все его долги будут оплачены, и он будет свободен. Он станет настоящим раджей, и никто никогда больше не осмелится его унизить и оскорбить.

Шив издает громкий победоносный вопль, увеличивает скорость и несется как безумный по дороге, виляя из стороны в сторону. Он тявкает, каркает, визжит и производит столько самого дикого и животного шума, что даже целая стая бегающих здесь по ночам шакалов не способна была бы сделать ничего подобного. Он намеренно подъезжает как можно ближе к коварному краю дороги, к обсыпающейся гальке, теперь он может плюнуть в лицо любой опасности... Шив Фараджи непобедим!