Йен Макдональд - Река Богов

— Но даже Дживанджи ничего не сможет поделать с Актами Гамильтона...

— Американцы обнаружили некий артефакт на околоземной орбите. Они думают, что хранят все в тайне, но мы-то ведь вездесущие и всепроникающие. Сквозь стены Белого дома до нас доносится малейший шепот... Артефакт содержит устройство, базирующееся на принципе клеточных автоматов, — это некая разновидность вселенского компьютера. Американцы в настоящее время заняты расшифровкой содержащейся там информации. Я же пытаюсь добыть их ключ для дешифровки. У меня есть основания полагать, что это не артефакт, а сарисин. Ведь сарисин — единственная форма разума, которая способна путешествовать в межзвездном пространстве. И если я прав, если я смогу вступить во взаимодействие с ним, мы получим мощного союзника в борьбе с Актами Гамильтона... Но я хотел бы отвезти вас еще в одно место. Мы говорили об утешительных иллюзиях. Вы, по-видимому, считаете, что сами от них полностью свободны...

Рат ятра исчезает в порыве шафранно-карминного ветра и превращается в сад, обнесенный белой стеной, с обилием зеленых лужаек, ярко-красных роз и аккуратных веретенообразных абрикосовых деревьев с белыми полосками на стволах. Журчат фонтаны. По краям посыпанных гравием аллей стоят горшки с геранью. За стенами — романтический горный пейзаж. Вершины гор покрыты шапками вечных снегов. Дом низкий, с плоской крышей, на которой установлены солнечные батареи. Маленькие окошки говорят о том, что дом расположен в климатическом поясе, не слишком благоприятном для человека во все времена года, а сквозь открытую дверь патио Наджья Аскарзада видит столовую с тяжелой, в западном стиле, мебелью и медленно движущимися потолочными вентиляторами. Но окончательно все сомнения относительно того, где она находится, исчезают у девушки после того, как она обращает внимание на белье, развешенное над кустами барбариса и розами. Старая сельская привычка, перенесенная в город. Ее всегда это смущало, она боялась, что друзья могут прозвать ее деревенщиной, девчонкой из дикого племени.

— Что вы делаете! — кричит она. — Это же мой дом в Кабуле!..

Путь господина Нандхи по министерству лицензирования искусственного интеллекта можно проследить по узору энергосберегающего освещения на стеклянной оболочке здания.

Викрам; отдел информационного поиска. Пол в кабинете Викрама заполнен прозрачными голубыми горками сердечников, конфискованных из руин «Одеко». Но сюда постоянно приносят все новые и новые детали, выстраивая их вдоль коридора, словно беженцев у пункта раздачи горячего питания.

— Не думаю, что мне что-то удастся из этого получить, — говорит Викрам. — Более того, готов поспорить, что там ничего и не было.

— У меня нет никаких иллюзий на тот счет, что «Одеко» мог быть чем-то большим, чем просто организацией по сбору, классификации и распространению информации, — отвечает господин Нандха. С его брюк продолжает капать вода. — Самое главное — в той девице.

Мадхви Прасад; отдел идентификации. Влажные носки господина Нандхи скрипят, когда он идет по каучуковому покрытию пола.

— Ее личность не так-то просто установить.

Мадхви делает неопределенный жест, и на настенном экране появляется фотография девушки. Господин Нандха замечает на пальце у Мадхви обручальное кольцо.

— Но я прогоняю изображение через систему «Гайяна Чакшу» на тот случай, если она все еще находится в Патне... А вот посмотрите-ка. — Мадхви Прасад показывает на не очень четкую фотографию девушки, сделанную камерой слежения в гостинице.

Отель в старинном стиле, с обилием всяких украшений в духе Моголов. Господин Нандха наклоняется поближе к экрану. Администратор на фотографии разговаривает с высоким лысеющим европейцем в нелепой пляжной рубашке, которая выглядела бы комично даже на человеке раза в два его моложе.

— «Амар-Махал хавели», на...

— Я знаю, где он расположен. А девушка?

— Ажмер Рао. Морва идет по следу. Но есть одна странность. Мы не первые, кто сегодня получал доступ к фотографии.

— Поясните.

— Кто-то еще входил в сеть системы наблюдения, чтобы снять данные с камер. Если точнее — в 19:05.

— Есть что-нибудь в регистрации «Гайяна Чакшу»?

— Ничего. Это была не наша система, и я не могу получить нужную информацию. Возможно, доступ был осуществлен с портативного устройства. Но если так, то оно значительно более мощное, чем имеющиеся в нашем распоряжении.

— У кого может иметься доступ к оборудованию подобного рода? — размышляет вслух господин Нандха. — У американцев?

— Возможно.

Мадхви Прасад увеличивает изображение человека, беседующего с гостиничным администратором.

— Профессор Томас Лалл, — произносит господин Нандха.

— Вы его знаете?

— Какая короткая у всех память в наши дни... Он был одним из ведущих теоретиков и философов в области искусственного интеллекта в двадцатые и тридцатые годы. Его труды входили в учебную программу в Кембридже, но я и кроме обязательных работ много его читал. Не могу сказать, что с большим удовольствием. Скорее чтобы лучше понять взгляды противника. Лалл поразительно умен и, кроме того, обладает несомненным талантом проповедника. В течение последних четырех лет он считался без вести пропавшим, и вот, оказывается, он здесь, в Варанаси, и в обществе этой дамочки...

— Это не единственный американец в гостинице, — замечает Мадхви Прасад. Она выводит на экран изображение высокой широкоплечей американки в обтягивающем топе и голубом саронге. — Она зарегистрировалась в 19:25. Ее зовут Лиза Дурнау...

— Ничуть не сомневаюсь, что они по уши увязли в деле Калки, — говорит господин Нандха.

Морва; финансовый отдел. Пока лифт поднимается вверх, господин Нандха рассматривает свой город сквозь пелену дождя. Вспышки молний переместились к западу, неярким отдаленным светом освещая небоскребы и жилые комплексы, далекие белесые парковые зоны и автострады Ранапура, хаос старого Каши и изгиб реки, ятаганом разрезающей город. Господин Нандха размышляет о том, что мы все лишь световые узоры, музыкальные гармонии, застывшие энергии, собираемые из urlicht* [первичный свет (нем.)] и переносимые во время и на время, а затем вновь освобождаемые. И сразу же вслед за радостью от осознания этой истины возникает ощущение жуткой тошноты. Господин Нандха прислоняется к стеклянной стенке лифта. Острый леденящий страх неумолимо пробирается к нему в сердце. Господин Нандха не знает, как называется то, что он сейчас переживает: он никогда раньше ничего подобного не испытывал, но прекрасно понимает суть происходящего с ним. Случилось что-то ужасное. Самое страшное из того, что можно вообразить, и даже больше. И то, что он только что испытал, нельзя назвать предчувствием. Это эхо уже происшедшего. Самое чудовищное уже случилось.

У него возникает острое желание позвонить домой. Руки сами собой складываются в мудру для хёка, но тут же вселенная возвращается в свое нормальное состояние, время возобновляет свой обычный бег, и господин Нандха успокаивается: всего лишь эмоции и последствия сильнейшей усталости, телесной и душевной. Дело, которым он сейчас занимается, требует от него предельной концентрации, решительности и преданности. Он должен быть твердым, точным, уверенным в себе. Сыщик Кришны Нандха поправляет манжеты, приглаживает волосы.

Морва; финансовый отдел.

— Номер в отеле заказан через Банк Бхарата, счет зарегистрирован в Варанаси, — говорит Морва. Господину Нандхе нравится, что на Морве хороший костюм. — Мне нужно разрешение банка, чтобы получить все подробности.

Он протягивает господину Нандхе список переводов. Варанаси. Вокзал в Мумбаи. Отель в местечке с названием Теккади в Керале. Аэропорт в Бангалоре. Аэропорт в Патне.

— Операции проводились только в последние два месяца?

— По этой карточке — да.

— Вы можете установить лимит карты?

Морва указывает на строку итога. Господин Нандха дважды ее перечитывает и удивленно моргает.

— Сколько ей лет?

— Восемнадцать.

— Когда мы сможем получить все данные о счете?

— Думаю, не раньше начала рабочего дня.

— Все-таки попробуйте сделать пораньше, — говорит господин Нандха, похлопав на прощание своего молодого коллегу по плечу.

Мукул Дэв; отдел расследований.

— Посмотрите на это!

Мукул только пять месяцев назад окончил аспирантуру и потому к своей работе относится с истинно юношеским восторгом. «Эй, девчонки, посмотрите-ка, я — Сыщик Кришны».

— Наша девчушка — видеозвезда!

Съемка сделана не очень профессионально, хаотично, при плохом освещении. Движущиеся тела, большинство из них в военной форме... Огонь отражается от изогнутых металлических поверхностей.