Кира Измайлова - Предатель крови

Глаза Джинни метали молнии, волосы словно наэлектризовались, и выглядела она, если честно, будто какая-нибудь богиня мести или вроде того.

— А знаешь, что они говорят о тебе? — продолжила она сквозь зубы. — Не только приезжие, и наши тоже… «Выскочка! Полукровка! Невесть кто! Школу опозорит, чего доброго, сам иностранец, а туда же!»

— Я уже ловил ее за руку, — вставил я.

— Трижды, — дополнил Невилл, и мы хором закончили:

— Сам ее укрощай!

— Не буду. Перебесится, надеюсь, — пожал плечами Том, а Джинни вспыхнула еще сильнее и ринулась было к двери, но ее остановил его спокойный голос: — Джиневра Уизли, ты знаешь, в кого превратишься, если станешь ревновать меня к каждому столбу и награждать Круциатусами любого за косой взгляд в мою сторону или дурное слово в мой адрес?

Джинни, уже повернувшая ручку двери, замерла на пороге, потом повернулась к нам.

«И в кого же?» — читалось на ее лице.

— В Беллатрису Лестрейндж, — негромко произнас Невилл, и она невольно прикрыла рот рукой.

— Я не… — проговорила Джинни, и я видел, как ее лицо медленно теряет краски, делаясь мертвенно-бледным, особенно белым на фоне рыжих волос.

— Ты — да, — мягко сказал Том, подойдя к ней. — Ты уже в начале этого пути, а потому я говорю тебе, Джиневра Уизли: остановись, пока не поздно! Покамест я могу взять тебя за руку и увести другой дорогой, но еще немного, и мне останется только оказать тебе последнюю услугу, а не думаю, что ты сама или кто-то из присутствующих будет рад такому повороту…

«Удар милосердия», — вспомнил я и невольно содрогнулся, а Луна вдруг соскочила с кровати, схватила нас с Невиллом за руки и потащила прочь из комнаты.

— Так надо, — пояснила она в своем неповторимом стиле, когда за нами закрылась дверь.

Я успел только услышать, как взахлеб плачет Джинни и что-то говорит Том, но тут он, видно, закрылся от подслушивания, потому что из-за двери больше не доносилось ни звука.

— Туфли там забыла, — вздохнула Луна, глядя на свои ноги в полосатых чулках, пошевелила пальцами, потом рассеянно трансфигурировала забытые кем-то черновики в тапочки и помахала нам: — Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, — отозвались мы, а я мрачно спросил:

— Что, в гостиной ночевать будем?

— Да ну, не в креслах же. Пойдем в Выручай-комнату, — мирно ответил Невилл и добавил: — Уж если кто и сумеет приручить твою сестру — так это только Том!

— Знаешь, я в этом не сомневаюсь, — сказал я. — Только не хочу знать, что может получиться в результате такого союза!

— Это еще не скоро случится, — ободрил Невилл. — Она еще маленькая, а он не завоевал власть над миром.

— Будем надеяться, что в ближайшие лет десять они будут заниматься только вторым, — пробормотал я, и мы отправились на боковую…

Глава 47. Драконы. Часть 1

— Ну и где вас носило? — встретил нас поутру Том, успевший умыться, побриться и вообще выглядевший цветуще.

Джинни в нашей спальне не было, и я мрачно посмотрел на Риддла и кивком попросил Невилла выйти.

— Что это за гримасы? — тут же спросил Том, повязывая галстук.

— Я, знаешь, как старший брат, хотел бы… — начал я, собравшись с мыслями, но он остановил меня жестом и негромко произнес:

— Рональд, не нужно думать обо мне хуже, чем я того заслуживаю.

Пока я переваривал эту фразу, Том добавил:

— Если ты хочешь знать, что здесь происходило, то я могу тебе ответить: Джиневра наревелась до икоты, а когда уснула у меня на коленях, я перенес ее на твою кровать, снял туфли, укрыл, задернул полог и завалился спать.

— Том, я могу только поверить тебе на слово, — ответил я совершенно серьезно. — Ты же запросто стираешь память, а что до прочего… Не подкопаешься, даже если захочешь.

— Рональд, я могу честно тебе признаться — твоя сестра пыталась меня поцеловать, — сказал он без тени улыбки, — а я подставил щеку и обнял Джиневру, чтобы успокоить, ей этого хватило. Она очень уж темпераментна, а я переоценил ее самообладание, когда оставил на нее Крама и отправился покорять француженок… Как-то, знаешь ли, позабыл, насколько влюбчивы и обидчивы девочки в этом возрасте…

Том помолчал и добавил:

— Сам я этого не помню, конечно, но я-второй определенно совершил большую ошибку, оттолкнув Беллатрису Блэк. Ее привязанность никуда не делась, а вот прочие эмоции, не найдя выхода, превратились в одержимость. И уж кому-кому, а Джиневре я такого не пожелаю!

— Хочешь сказать, что станешь обманывать ее, даже если она не нравится тебе? — не понял я. — Знаешь, это ничем не лучше!

— Ну отчего же «не нравится»? Очень даже нравится, мне всегда нравились страстные девушки, — ухмыльнулся Риддл. — Она красива, темпераментна, хорошо воспитана стараниями миссис Лонгботтом, и, что особенно важно, предана мне. И с ней уж точно не соскучишься… Но нет, Рональд, я не влюблен. Сколько себя помню — все свои шестнадцать прежних лет, — я никогда не испытывал даже тени подобного чувства. Приязнь, желание обладать, — да, но не любовь. И это не следствие экспериментов, просто я таким уродился. — Он подтянул узел галстука. — Знаешь, говорят, что в паре иногда один целует, а второй подставляет щеку, и, представь себе, такие союзы частенько оказываются вполне гармоничными!

— Ну… — я помолчал. — Как-то это звучит…

— Цинично? Ну да, — пожал плечами Том. — Правда, Джиневра еще маленькая и вполне может влюбиться в кого-то еще. Лишь бы этот кто-то оказался подходящей партией, а не… хм… невесть кем!

— А может, тебя тоже не минует чаша сия, — не удержался я. — Это в прежние свои шестнадцать ты ничего такого не переживал, а теперь-то взрослеешь! Возьмешь и втрескаешься вон хоть в Анжелину Джонсон или Чо Чанг…

— Вряд ли, — поморщился он. — Но даже если и втрескаюсь в кого-то, как ты изысканно выражаешься… слышал бы тебя наш дамский комитет! Словом, надеюсь, мне хватит силы воли держать себя в руках. И… если я верно запомнил, у меня-второго никакой пассии не было?

— Во всяком случае, никто о ней не слыхал, а с кем уж он там… хм… имел отношения в дальних странах, кто ж знает?

— Вполне вероятно, что даже если он и обрел способность любить, то живо запихнул ее в очередной крестраж… — пробормотал Том. — Ничего, с этим я еще разберусь. Пошли завтракать, вот что! И не делай такое лицо, Рональд. Ничего с твоей сестрой не случится, обещаю. Хочется ей меня обожать — пускай обожает, лишь бы не выходила за рамки приличий, а от меня не убудет. Вдобавок, повторюсь, она мне нравится, и она очень сильная чистокровная ведьма, к тому же с приданым. Мне продолжать или ты Миллисенту вспомнишь?

— Убедил, — буркнул я.

По моему глубокому убеждению, Риддл даже памятник сумел бы убедить. Оживил бы и заболтал его до оцепенения…

— Я могу дать клятву, — негромко произнес он, и я аж вздрогнул, — что не прикоснусь к Джиневре до ее совершеннолетия, и после — без ее на то желания — тоже.

«Что-то ты темнишь!» — подумал я. Ну не стал бы Том давать клятву ради какой-то Уизли, когда вокруг полно девушек с не менее сильным даром, да еще и покрасивее моей сестрицы, с куда более завидным приданым… и без толпы родственников, некоторые из которых, конечно, еще ничего, но остальных хочется забыть, как страшный сон. Например, тетушку Мюриэль (хотя с ней Риддл как раз спелся, у него имелся подход к пожилым дамам, вспомнить хоть Вальбургу Блэк!), ну или мамочку с папочкой. (Тут я представил мамочку в роли тещи, узнавшей, кто таков на самом деле ее зять, и чуть не захохотал в голос.)

— Если она будет падать с лестницы, можешь прикасаться, — сказал я, наконец. — Ну и если целоваться полезет, тоже… короче…

— Подставлю другую щеку, — ухмыльнулся Том и протянул мне руку. — Рональд, мне не нужны конфликты в команде. И поверь, утешать Джиневру я буду не через силу, а с определенным удовольствием. Платоническим, если ты знаешь такие слова. Для прочего она еще не доросла.

— Успокоил, нечего сказать, — тяжело вздохнул я и пожал его ладонь. — Но если что… ты мне-то скажи, я с ней поговорю. Или бабушки поговорят.

— Оставим это на крайний случай, — серьезно ответил он. — Идем, не то опоздаем!

Мы опоздали, конечно, но не сильно: завтрак еще не начался, потому что произошла некоторая заминка: сидеть за одним столом участникам Турнира было как-то неловко, поэтому к тому моменту, как мы явились в Большой зал, Крам уже перекочевал за стол Хаффлпаффа.

Флёр Делакур сияла, а вот ее товарки куксились — всем хотелось проявить себя. Крам был невозмутим, Риддл расточал улыбки, как обычно, а взглядом так и прожигал насквозь любого, кто смотрел на него, — ясно, считывал поверхностные мысли, из которых тоже можно почерпнуть немало интересного. Мелькнет вот этак что-нибудь, что ты сам и не запомнишь толком, а попытаешься, так не сможешь поймать мысль за хвост… Ну да Тому хватало и такого, и если он замечал что-то интересное, то едва заметно улыбался.