Джон Пристли - 31 июня

— Спасибо за идею, старина. Что скажете насчет половинной доли в заброшенном маяке у португальского берега?

— Готов взять верхнюю половину, — сказал Сэм. — Но только как можно дешевле.

— Черкните мне пару слов недельки через две. На адрес Олбенского спортивного клуба — Олд-Комптон-стрит. Знаете этот клуб, старина?

— Нет, старина.

— Пакостная дыра. Как, вы сказали, вас зовут?

— А я не говорил. Но меня зовут Пенти, Сэм Пенти.

— Ну да, ну да. Знавал вашего брата в Найроби.

— У меня нет братьев.

— Значит, это был еще кто-нибудь, — сказал Планкет. — До чего же, однако, тесен наш мир, дьявольски тесен, судите сами! — Он опорожнил вторую рюмку. — Где у вас телефон, детка?

— В коридоре с другой стороны зала. Вам придется выйти и зайти в другую дверь.

— Кто-нибудь знает номер Панамской миссии? Никто? Ну да ладно. — Он двинулся было к двери, но вдруг круто повернулся и поманил к себе Сэма. — Что вы думаете насчет такого дельца, старина? Я имею третью долю в ансамбле электрических гитар — если все будет ладно, он прибывает из Венесуэлы в следующий четверг. И вот позавчера вечером встречаю в «Полперро» одного парня — ну, где-то он уже малость поддал, — и он предлагает мне в обмен на эту третью долю тридцать процентов акций одной компании, которая выпускает сардины в масле. Вы парень гвоздь — так что скажете, а?

— Я не люблю сардины в масле, — сказал Сэм. — Но, говоря по правде, электрические гитары я тоже не люблю. Да, кстати, а что бы вы сказали, если бы у вас перед глазами вертелся карлик в красно-желтом камзоле и штанах в обтяжку?

Планкет не выразил ни малейшего изумления.

— А, это тот, что вас разыскивает?

Сэм опешил.

— Вы хотите сказать, что он здесь?

— Был за дверью минутку назад. Ну, я мигом. Не уходите.

Едва Планкет вышел, стало так пусто, словно бар закрылся. Сэм смотрел на буфетчицу, буфетчица смотрела в пустоту.

— Тихо-спокойно, а? — сказал Сэм.

— Что правда, то правда, — сказала женщина.

Рассеянно озираясь, Сэм бросил взгляд на дверь и вдруг увидел, что она отворяется. В проеме показались голова и плечи карлика, который узнал его, ухмыльнулся во весь рот и сразу исчез.

— Послушайте, — сказал Сэм с волнением, — вы видели карлика в красно-желтом наряде?

— Когда? — спросила женщина.

— Только что. Когда открылась дверь.

— Видела, как дверь распахнулась, а больше ничего.

— Ладно, уговорили, — сдался Сэм. — Но я выпью еще один двойной джин и еще стакан пива. Будьте добры.

Поставив пиво и джин на стойку, буфетчица сказала:

— Вы, наверно, думаете — я дура?

Это замечание застигло Сэма врасплох.

— Нет, не то чтобы… конечно… но…

— Нет, думаете, — отрезала буфетчица. — Ну, так вот что я вам скажу. Если б я силком не заставила себя стать дурой, я на этой работе через неделю и вправду бы спятила; с вас четыре шиллинга десять пенсов.

Человек, который появился в эту минуту, выглядел весьма импозантно, но довольно нелепо. В своем черно-белом великолепии он мог сойти за старомодного фокусника, готовящегося к выходу. Когда Сэм встретился с ним взглядом, он улыбнулся и сказал:

— Доброе утро, Сэм.

— О… привет. — Сэм попытался скрыть свое удивление. — Обождите-ка… По-моему, мы встречались на какой-то вечеринке у Наташи… Вы, кажется, из театрального мира… Не иллюзионист, а?

— Как тонко замечено, Сэм. Вот именно — иллюзионист. А зовут меня Мальгрим. — Он обернулся к женщине за стойкой и указал на бутылку. — Мне вон ту, зеленую.

— Мятный ликер? Но не всю же бутылку?

— Если позволите, — он указал на большую серебряную кружку, украшавшую полку с напитками. — Я вылью ее сюда. Нужно заплатить, разумеется.

Он извлек толстую пачку бумажек и небрежно бросил их на стойку.

— Эй, поосторожней!.. — крикнула женщина, снимая бутылку мятного ликера и кружку.

— Пусть они у вас не залеживаются, — предупредил Мальгрим, выливая ликер в кружку. — Скоро они превратятся в сухие листья. Но пока тридцать первое не кончилось, все будет в порядке.

— Что? Тридцать первое? — переспросил Сэм. — А карлика снаружи вы видели?

— Видел. Его зовут Грумет. Он сейчас у меня на службе.

— Ах, вот как! — Сэм был в негодовании. — Да будет вам известно, что он утащил мой рисунок!

— Да, да… портрет принцессы Мелисенты. Что же, она его видела… пришла в восторг… и жаждет познакомиться с вами, Сэм. Вот зачем я сюда и явился. — Он поднял кружку. — Мое почтение и наилучшие пожелания, Сэм.

— Скажите ему хоть вы, — взмолилась буфетчица, теперь уж не на шутку встревоженная. — Ведь он сейчас совсем окосеет! Легкое ли дело — целая бутылка мятного ликера!

— Прекрасно освежает, — заявил Мальгрим, выцедив кружку до дна. — Итак, Сэм… мне бы хотелось по возможности обойти стороной профессиональные мелочи, но… насколько близко вы знакомы с проблемой пространств высшего порядка?

— Совсем не знаком. Кто такая принцесса Мелисента?

— Попробуем представить себе вселенную шести измерений, — сказал Мальгрим. — Первые три — это длина, ширина и высота, три остальные можно определить так, первое — сфера внимания и материального действия, второе — сфера памяти, третье — сфера воображения. Вы следите за моей мыслью?

— Нет, — ответил Сэм. — А что вы имели в виду, когда сказали, что принцесса хочет со мной познакомиться и что за этим вы сюда и явились?

— Все созданное воображением должно существовать где-то во Вселенной.

— Что правда, то правда, — сказала женщина за стойкой.

— Вы, верно, думаете, Сэм, что принцесса Мелисента — личность воображаемая.

— М-м-м… с одной стороны, конечно, — сказал Сэм осторожно, — но с другой стороны…

— Вы совершенно правы, — улыбнулся Мальгрим. — Потому что, разумеется, и то и другое верно. И поскольку она убеждена, что ее жизнь — реальность, она, естественно, полагает, что вы должны быть вне реальности, как, разумеется, полагаю и я…

— Минутку! — Сэм был возмущен до глубины души. — Вы что же, хотите сказать, что эта наша жизнь — ненастоящая, нереальная?

— Разумеется. Это дикая мешанина из снов, кошмаров, пустых фантазий и мимолетных обольщений. Но, разумеется, ваш мир существует… и вы существуете в нем… и вы, разумеется, тоже, моя любезная леди.

— Премного благодарна, — сказала буфетчица. — А то я уж было забеспокоилась.

— А при чем тут мой рисунок? — спросил Сэм подозрительно.

— Пока ни при чем. Пока я объясняю вам, как можно — конечно, зная секрет — попасть из нашего мира в ваш и наоборот. Я перехожу из подлинной, реальной жизни в воображаемую — и встречаю вас. Если же вы отправитесь вместе со мною (а я надеюсь, вы сделаете это в самом непродолжительном времени), тогда уж вы перейдете из подлинной жизни в воображаемую, чтобы встретиться там с принцессой. Какая из двух этих жизней реальная, какая воображаемая — зависит от позиции наблюдателя. Не погрешив против истины, можно сказать, что обе реальные и обе воображаемые.

— А как насчет карлика — его куда отнести?..

— В данный момент — ни к той и ни к другой: я только что послал его домой, и он в пути.

Дверь стремительно распахнулась. Это вернулся старый шкипер, капитан Планкет.

— Вот и он, — пробормотала женщина. — Только его здесь не хватало.

— Два двойных шотландских, детка! А вам двоим что?

— Спасибо, ничего. Мы уже выпили, — сказал Сэм. — Капитан Планкет, мистер Мальгрим, иллюзионист.

— Ну как же! — сказал Планкет, с воодушевлением пожимая Мальгриму руку. — Не сразу вас признал. Видел вас в клубе диких. А еще помнится — в театре, в Холборне. Дивный номер. Получи десять шиллингов, детка. Сдачу оставь себе. Ну, будем!

— Вы послали карлика домой? — обратился Сэм к Мальгриму. — Но куда же именно?

— В королевство Перадор.

— Не могу сказать, чтобы знал такое королевство, — вмешался Планкет. — Но знал одного парня, которого звали Перадор. У него было по шесть пальцев на каждой руке. И этим самым рукам он не давал ни минуты покоя. Ребята, бывало, до обалдения доходят, как возьмутся считать его пальцы.

— Перадор? — медленно переспросил Сэм. — Это напоминает мне что-то из легенд о короле Артуре. А если так оно и есть, как можно туда отправиться?

— В третьей сфере, — невозмутимо сказал Мальгрим, — есть времена параллельные, времена конвергентные и дивергентные и времена взаимно переплетающиеся.

— Оно и видно, — сказал Планкет. — Кстати, о времени: могу свести вас с одним парнем, он прячет у себя на моторной яхте, в запасном баке, сорок дюжин швейцарских часов. Боится выгрузить на берег. Горячка парень! — Он опорожнил вторую рюмку. — Может, закусим вместе, а? В «Троке» или еще где-нибудь. Я угощаю.

Мальгрим строго посмотрел на него и покачал головой.