Алексей Молокин - Гоблины в России (СИ)

— Нет, — вздохнул братец Иван. — Неправильный это был тайный ход. Правильный подземный ход должен оканчиваться в винном погребе, а не в мусорном ящике. Во-он там.

Действительно, в конце поварни имелась дубовая дверь, ведущая, очевидно, в винные подвалы. На двери красовался внушительных размеров замок.

— Если бы подземный ход проходил через винные погреба, народ живо бы это разнюхал. И тогда ход перестал бы быть тайным, — гордо пояснил хоббит. — Так что, все устроено с умом, а не абы как. А, кроме того, как бы ты оттуда вышел, из винного погреба. Замок-то, вон какой, да еще и заговоренный от алкоголиков.

Ивану не очень понравился намек на алкоголиков, но он промолчал.

Ну что, пошли, что ли? — Старший Дознатец оглядел честную компанию. Артефакты он нес в синей спортивной сумке, все время прижимая её к боку, чтобы ни в коем случае не потерять. — Великий Орк ждет, да и реликтовые крокодилы, наверное, проголодались. Ничего, братья-гоблины, когда нас переварят и вывалят, возродимся в виде деревьев и цветов. Ты вот, Дробила, скорее всего, станешь дубом развесистым, а ты, Ватерпас — кактусом. Бедному Сеньке-горлуму вообще кроме лишайника ничего не светит, да и то вряд ли. Скорее всего, он возродится в виде сине-зеленой водоросли.

Сенечка, успевший забраться в кухонный шкаф и стырить серебряную чайную ложку, испуганно дернулся. Торопливо положив ложку обратно, он сам себя куснул за нашкодившие пальцы, ойкнул и замер, лупая честными глазищами на хоббита.

— А ты? — спросил Ватерпас, обидевшийся на кактус.

— А я фиалкой, — скромно ответил хоббит. — Потому что, у меня душа нежная. Идем, что ли, чему быть, того не миновать.

Люди нерешительно переминались с ноги на ногу. Доля их вины в пропаже артефактов несомненно присутствовала, и не маленькая. Васька-гусляр думал о том, кем он станет, если Великий Орк и впрямь скормит всю компанию реликтовым крокодилам, ничего не придумал — в голову почему-то лезла одна развесистая клюква — потом решил, что помрет с песней. Только неясно было, какую музыку предпочитают реликтовые крокодилы.

— То-то Кащей Ржов на мне бабок наварит, — мелькнула завистливая мысль. — Уж он постарается. Раструбит на весь мир о моей героической смерти — еще бы, такая реклама — и будет себе бабло ковать. А меня переваривать в это время будут. Говорят, у крокодилов очень медленный пищеварительный процесс. Бр-р!

Только женщины почему-то совершенно не боялись встречи с Владыкой, а напротив, возбужденно перешептывались, и вид у них был предвкушающий. Нравятся женщинам сильные натуры, ничего тут не поделаешь. Инстинкт.

Хоббит первым шагнул в коридор. Палаты Хозяина он знал не хуже содержимого своего кошелька, и ориентировался в них прекрасно. Ведь большую часть своего трудового пути он прошел здесь, кружась по коридорам, курсируя от кухни до столовой, в общем-то, топчась на месте. И только недавно, в связи с чрезвычайными обстоятельствами, хоббит вырвался из однообразных пут своего дворецкого бытия в большой мир. Так что, теперь родные коридоры казались ему короткими и скучными, и Василий пообещал себе, что если эта история не кончится для него крокодилятником, то он обязательно уговорит Великого Орка оставить его в должности старшего Дознатца. Ну, пускай даже и не старшего, а просто Дознатца. Можно и без надбавок. А на должность дворецкого пускай возьмут кого-нибудь другого, хотя бы Сенечку.

Размышляя о том, что все мы, в сущности, живем в бутылках Клейна, хоббит неторопливо шагал по коридору. За ним тянулись остальные участники экспедиции. Дворцовая челядь предусмотрительно попряталась куда-то, а может, кое-кто и вовсе огнумился и теперь упоенно скандалил на площади, укал, да слякал, всякое, знаете ли, случается с внешне порядочными существами.

Наконец хоббит распахнул высоченные, сделанные в незапамятные времена из несокрушимого хам-дерева двери в кабинет Великого Орка и, как полагается вышколенному дворецкому, отступил в сторону, вежливо пропуская остальных вперед.

— Васька, — раздался хриплый голос Великого Орка. — Ну-ка, иди сюда, нечего прятаться за чужие спины. Кого я Старшим Дознатцем назначил, с того и первый спрос. С надбавками, между прочим, сам же настоял.

— Да Саруман с ними, с надбавками, — севшим голосом отозвался сразу же скукожившийся хоббит. — Приветствую Вас, Ваша Державность! А мы вот слегка задержались, понимаете…

В кабинете Великого Орка, кроме него самого, присутствовал еще и шаман-шарлатан Панзутий, который первым делом церемонно поклонился Таньке-шаманке, подошел и встал рядом, ничего, однако, не объясняя. Танька кивнула Панзутию, как старому знакомому.

Остальная компания сгрудилась сразу же, за грозным гулом закрывшимися за их спинами дверями, и теперь осторожно осматривалась, прикидывая возможные пути к экстренной эвакуации из этого роскошного, но какого-то недружелюбного кабинета.

И в самом деле, было, от чего ёжиться. Над несокрушимым столом из вулканического дерева, инкрустированным драконьей костью, возвышалась величественная фигура Владыки Междуземья. Стены комнаты были увешаны разнообразным колющим, рубящим и режущим оружием нечеловеческого вида и размера. Там, где оружия не было, красовались охотничьи и боевые трофеи, среди которых видное место занимала голова гигантского вервольфа в фуражке штурмфюрера СС, украшенная моноклем и с железным крестом на шее. Когда же увлекавшийся в молодости мистической историей Даниил рассмотрел выцветший гобелен на соседней стене, изображающий, по всей видимости, бой одного из предков Великого Орка с Огненными Колесницами Арджунны, то стало совершенно ясно, что государь сей — весьма грозен, а значит, скорее всего, жизненный путь гостей закончится в крокодилятнике.

Какая-то зубастая голова, покрытая квадратными бугорками, как танковая башня коробочками с активной броней, утвердительно оскалилась со стены, и подмигнула тусклым желтым глазом. Голова была никак не меньше танковой башни, только немного поуже, но зато куда клыкастее.

— Здрассте, — смущенно сказали братья.

Великий Орк коротко кивнул им, мимолетно улыбнулся потупившим глаза дамам, потом протянул царственную руку в сторону хоббита, за спиной которого переминались с ноги на ногу Дробила с Ватерпасом. Сенечка каким-то невероятным образом ухитрился оказаться позади всех, у незапертого окна, под которым растопырился желтый шатер истинного гнума. На этот шатер хитрый горлум и намеревался упасть, если Великий Орк надумает применить к гостям карательные меры.

Старший Дознатец буквально вмерз в пол под взглядом Хозяина.

— Зубы давай! — рявкнул Владыка. — Беда, когда власть беззуба. Об остальном потом побеседуем.

Васька-хоббит, мобилизовав в себе навыки истинного холопа, позволяющие ничего не ронять на пол, даже когда господин гневается, расстегнул синюю спортивную сумку, и аккуратно выложил на письменный стол три некогда грозных артефакта, три почти неживых комка металла, бывших когда-то Железной Боевой, Алой Целовальной и Бело-розовой Парадной челюстями властителей этой страны.

На стенах жалобно лязгнуло родовое оружие Урукхаев.

— Н-да, — протянул Великий Орк, сочувственно погладив ржавое железо, потускневшее золото, подернутую зеленью медь. — Ну и досталось вам, как я погляжу! Узнали что-нибудь новенькое о земных мирах?

— Да, Великий, — тихо отозвались артефакты. — Узнали. Мы побывали в стране простодушных мудрецов, мнящих себя искушенными ничтожествами, мы многое вобрали в себя, но не наша это магия, мы от нее болеем, Магарх. Исцели нас, ты же можешь…

И тогда Великий Орк возложил свои царственные длани на Железную Боевую Челюсть. В кабинете горячо запахло кузницей, брызнули синие искры, оставляя черные оспины на паркете, жутко полыхнуло фиолетовое очистительное пламя, вспыхнула, опалив лица пыль, доселе мирно кружившаяся в воздухе, и стал артефакт таким, каким был прежде, только узорами пошел, словно старинный букетный булат.

Орк полюбовался на возрожденный артефакт и бережно положил его на столешницу.

После этого Владыка осторожно, словно больную женщину, взял в руки Алую Целовальную Челюсть и тихо поцеловал ее в старые, сморщенные губы. Тотчас же брызнуло по стенам кабинета бледно-алым шиповником, цепкие плети плюща оплели оружие и боевые трофеи, сделали свое дело — и пропали. И сразу же терпко и чисто пахнуло морской солью, пронзительно закричали чайки, встречая рассвет над океаном, и возродилась Алая в прежнем виде, только горькие морщинки в углах рта появились, как у много любившей, но так и не раскаявшейся женщины.

Наконец, Магарх поднял над головой Парадную. И тотчас же ослепительный режущий свет разлился по кабинету, вырвался из витражных окон, швырнув на площадь очерченные черными линиями охапки цвета. Толпа под окнами растерянно вякнула и замолчала, а шатер гнума-распорядителя вспыхнул и осыпался черным пеплом. Свет, сделав свое дело, распался на маленькие замкнутые в кольца радуги-змейки, а потом и вовсе перешел в тихое спокойное сияние, исходящее от обновленного артефакта. Только нет-нет, да и мелькала среди чистых цветов неяркая полоска, словно пасмурные небеса далекой страны отражались в холодной текучей воде.