Нил Гейман - Лучшее юмористическое фэнтези. Антология

— Еще чего. Пускай тебя лучше похоронят внутри меня вместе с Робином, как жертвоприношение.

— Что?! Да ты шутишь! Я и без того скоро свихнусь от клаустрофобии. Во чреве так темно и душно. Пожалуйста, не надо!

— А чем ты мне отплатишь, если я избавлю тебя от этой судьбы?

— Вам станет лучше, госпожа! Честное слово!

— То есть я поправлюсь, несмотря на эту стрелу? И переживу похороны? Договорились.

— Но только если ты меня потом отпустишь.

— Хорошо, так вроде по-честному. Идет!

Они не ударяют по рукам. Божок произносит заклинание и все еще дует на пальцы, когда на поляне появляется скорбная процессия в черных нарукавных повязках. Малютка Джон тащит на плече труп, Дева Мэриан принимается орудовать ножом. Гай Гисборн содрогается, когда первая струйка крови ударяет ему в глаз. Он терпеть не может печальных оказий.

Хозяин «Девы и островерхой шляпы» никогда еще не встречал таких болтливых гуляк, как эти трое незнакомцев, что устроились в углу, хлещут мед и, громоподобно хохоча, травят анекдоты. Рыжеволосая дама, бомжеватый великан-бородач и молодой синеглазый блондин. Даже в свою бытность плотником кабатчик не слыхивал таких скрежещущих звуков. Троица пьет, передавая по кругу норманнский шлем, носовая перегородка служит ручкой.

— А потом я застал его в женском белье! — выкрикивает блондин.

— Хо-хо-хо! Ха-ха-ха! — гогочут остальные двое.

Они явно провожают в последний путь усопшего товарища. Непохоже, чтобы они по нему особенно тужили. Может, он был перехваленный загордившийся засранец? Да, наверное, дело в этом.

— Если бы только Робин был здесь, чтобы взять нам всем еще по кружечке! Да, такого благородного противника не вдруг и найдешь! Я чуть не разрыдался, когда насадил его на меч.

— На самом деле, — бормочет дама, — он всегда был ужасным скрягой.

— Неужто? Репутация у него сложилась прямо противоположная.

— Да уж, в цензуре он толк знал. А вот любовник был аховый. Меткости никакой. О выносливости и говорить нечего.

Великан скрежещет зубами:

— Скатертью дорожка!

— Не ожидал я этого, — признается блондин.

Хлопает дверь, и в таверну на подкашивающихся ногах вваливается очень высокая женщина. Из живота у нее торчит стрела. На лице застыла гримаса боли.

— Вот, значит, где вы устроились. Мило, ничего не скажешь: надираетесь как свиньи, а мне что, на холоде валяться? Ну-ка подвиньтесь, помянем как следует.

Возле стола имеется лишний табурет. Никто не пытается его убрать.

— Э-э… так вам, выходит, лучше?

— Да уж не без этого. И не стройте такие удивленные рожи. Я царица амазонок и знаю уйму фокусов, чтобы выбраться из передряги. Правда, мужчину целиком в меня еще не вставляли ни разу. Немного жмет, но жаловаться не в моих привычках. Скажите-ка лучше, где это вы раздобыли в лесу черные повязки?

— Разодрали плащ Гая Гисборна.

— Лгун! Эта модная вещица была красной, а не черной.

— Мы покрасили их соком ягод.

— В феврале? Сомневаюсь. А если серьезно?

— Мы уже забыли. Вот!

— Но подобные мелочи очень важны… Секундочку! У меня жуткая боль в тазовой области! Это схватки! Сейчас я рожу!

— Скорей! Полотенце и горячую воду!

— Поздно! Вот уже вылезает голова!

— Какая уродина! Кто-нибудь, шлепните это по спине!

Стиснув кулаки, вперед выступает Малютка Джон:

— Минутку! Что это там оно говорит, полностью вылезая? Пытается сформулировать свою первую фразу! Как трогательно. Тихо все, слушаем.

Они склоняются, приставив ладони к ушам.

— К распропрелатской матери, сто дубов вам в глотку! Дева Мэриан закатывает глаза:

— Это мальчик! Переросток, со взрослого мужчину!

Шериф Ноттингемский достиг лесной поляны. Его сопровождают пятьдесят конных рыцарей. Они носят полный комплект доспехов и никогда не говорят, поэтому нельзя быть стопроцентно уверенным, что внутри кто-то есть. Возможно, это заводные автоматы, созданные колдуном — прежним хозяином замка. Как бы то ни было, шериф нашел их аккуратно сложенными в подвале. Он хорошо помнит, как целый день отчищал их от ржавчины специальной щеточкой.

Он осаживает коня и поудобней устраивается в седле, поскрипывая. Под его собственными доспехами на нем чулки и пояс с подвязками. На коже от них образуются приятные рубцы. И черные атласные трусики слишком туги. На дворе 1193 год. XIII век не за горами. Шериф надеется, что со временем его половая жизнь улучшится.

— Смотрите! Улика!

Он указывает на склянку, лежащую под копытами. Теперь в ней пусто.

Некоторые из его рыцарей крутят головами и тихонько фыркают: «Фасс-васс». Других звуков они не издают, кроме еще одного: «Шуш-ш-ш».

Шериф потирает подбородок.

— Я узнаю этот сосуд. С ним ко мне приехала Нина, царица амазонок. Но она не показывала, что там внутри, а теперь он пуст. Наверно, это было какое-нибудь спиртное. Кстати, что-то у меня тоже во рту пересохло. Тут неподалеку есть таверна. Галопом мы еще можем успеть до закрытия. А потом возобновим поиски Гая Гисборна!

— Фасс-васс… Шуш-ш-ш…

— Да, я по нему тоже соскучился. Н-но, вперед!

Робин Гуд тычет в высокую женщину пальцем. На его искаженном от злобы лице пляшут огненные отсветы. Он задевает ногой край стола и расплескивает мед из норманнского шлема. Крики, ругань.

— Думаешь, дамочка, ты покруче меня будешь? Вместо ответа она отвешивает ему сногсшибательную,

в буквальном смысле, оплеуху.

— Коротко говоря, да, — выплевывает она.

Он приподнимается на колени, отирает кровь с разбитых губ.

— У-тю-тю, какие мы грубые. Ясно-понятно! Я, может, и вчера родился, то есть даже сегодня, но больше на такие фокусы не поддамся. Давайте, дамочка, к бою!

— Никаких фокусов! — восклицает она и отвешивает ему оплеуху другой рукой. — Простое честное насилие, ничего кроме! Я давила змей в озере Каратис!

Дева Мэриан, Малютка Джон и Гай Гисборн стоят вокруг них и хлопают в ладоши все громче и громче:

— Мочи! Мочи! Мочи!

Робин Гуд снова, шатаясь, поднимается на ноги. Тут вмешивается хозяин:

— Без драк мне тут, в «Деве и островерхой шляпе»! Это приличное заведение. А ну все вон!

— Выйдем, разберемся, — рычит Робин.

Нина кивает и направляется к двери. Малютка Джон, выходя, задумчиво поглаживает бороду:

— Но как она могла родить живого Робина Гуда, если они оба умерли?

— Ничего не понимаю! — соглашается Гай Гисборн. Дева Мэриан пожимает плечами:

— Может, у нее был с собой какой-нибудь волшебный эликсир, который ее исцелил, а раз Робин находился у нее в чреве, волшебство подействовало и на него, чисто случайно. Дело, наверное, в этом.

— Ну конечно! — в унисон ахают Малютка Джон и Гай Гисборн. — Это же очевидно!

Они уже стоят перед таверной. Принц воров мерит взглядом царицу амазонок. Противники настороженно кружат друг против друга.

— Смотри! — выкрикивает вдруг Робин. — Единорог!

— Где? — оборачивается она.

И Робин, подскочив к ней, с размаху бьет сбоку по челюсти — раз, два. Она отлетает назад, с трудом удерживаясь на ногах, а он посмеивается:

— Самый бородатый фокус на свете!

Она готова испепелить его взглядом. Ее ярость беспредельна.

— Я тоже так умею! — оглушительно ревет она. Скорчив гримасу, Нина примеривается и вырывает

стрелу из своего живота. Перехватив ее, как кинжал, бросается к Робину и вонзает стрелу прямо ему в сердце. Издав короткий стон, он валится на землю.

— Робин Гуд снова умер! Я выиграла дуэль!

Дева Мэриан, Малютка Джон и Гай Гисборн, склонившись над простертым телом, бормочут себе под нос:

— Боже мой! Боже мой! Умер — и умер, и ладно. Но его же надо похоронить там, куда попадет стрела. Вот это, черт побери, парадокс! Мы должны похоронить его в нем самом! Ну, влипли!

Шериф Ноттингемский с его пятьюдесятью рыцарями достигает таверны, как раз когда солнце начинает клониться к закату. Поэтому, завидев натекшую у порога кровь, он сперва думает, что это оптический обман. Но потом замечает, что в тени кого-то хоронят.

— Проявите уважение, ребята! Шлемы долой!

По здравом размышлении, он только рад, что они не могут выполнить его команду.

Он решает, что его моральный долг — подъехать поближе и обменяться со скорбящими парой любезностей. В конце концов, здесь его вотчина, и эти люди, метафорически говоря, его дети. Обнаружив, кто они, он крайне удивлен.

— Гай Гисборн! Предатель! Ты перешел к моим врагам!

— Ничего подобного! — энергично мотает Гисборн светлой головой. — Просто кодекс рыцарской чести вынуждает меня помочь с похоронами Робина Гуда, хоть задача и невозможная.

— Разумно! — откликается шериф, спешиваясь. — Но в чем загвоздка?

Гай Гисборн кивает на тело; Дева Мэриан и Малютка Джон, усевшись над Робином на корточки, обмениваются мыслями, одна нелепее другой.