Терри Пратчетт - Бум!

Где моя корова?

"…капля камень точит".

Это моя корова?

"…Я где-то видел недавно доску для Бума. Где?"

Она говорит: "Иго-го!"

"О, да. Мудрошлемер. Он был очень обеспокоен, не так ли?"

Это лошадка!

"У него была доска. Он сказал, что он хороший игрок".

Это не моя корова!

"Вот уж если мне и довелось видеть обеспокоенного гнома, то это был он. Просто умирал от желания что-то сказать мне…"

Где моя корова?

"Это выражение в его глазах…"

Это моя корова?

"А я был так зол. Не сообщать Страже? И на что они надеялись? Поневоле подумаешь, что он знал…"

Он говорит: " Хрррааа!"

"Он знал, что я сдерживаюсь!"

Это бегемот!

"Он хотел, чтобы я разозлился!"

Это не моя корова!

"Он чертовски хотел, чтобы я разозлился!"

Ваймс фыркал и каркал как целый зоопарк, не пропустил ни одного хрюка и писка, а потом подоткнул одеяло и поцеловал своего сына.

Внизу раздался звон стекла. "О, кто-то уронил рюмку" – подумало его сознание. Но его подсознание, котрое уже пятьдесят лет вело его невредимым по опасным улицам, прошептало: "черта с два!"

У повара был выходной. Непорочность должна быть наверху, в своей комнате. Сибил во дворе, кормит драконов. Остается Вилликинс. Дворецкие никогда ничего не роняют.

Снизу раздалось тихое "ух", а затем глухой удар чем-то по мясу. А меч ваймса висел на крюке на другом конце холла, потому что Сибил не нравилось, когда он носил его дома.

Как можно тише он огяделся вокруг в поисках чего-нибудь, ну хоть чего-нибудь, что можно было бы использовать как оружие. К сожалению, выбирая игрушки для Сэма-младшего, они полностью пренебрегли твердыми предметами с острыми краями. Кролики, цыплята и поросята были в изобилии, но… А! Ваймс заметил нечто, что могло ему пригодиться, и отломал его для себя.

Бесшумно двигаясь в толстых, штопаных-перештопаных носках, он покрался вниз по лестнице. Дверь в винный погреб была открыта. Ваймс больше не пил, а вот гости иногда пили, и Вилликинс, в соотвествии с дворецкой заботой о новых и даже еще не родившихся поколениях, заботился о винном погребе и время от времени приобретал бутылки многообещающих винтажей. Кажется, хрустнуло стекло? Окей, скрипят ли ступени? Вот сейчас и узнаем.

Он достиг сводчатого погреба и осторожно ступил в темноту, прочь от света, падавшего из холла.

Теперь он мог учуять слабый запах черной маслянистой жидкости.

Маленькие ублюдки! А ведь они могут видеть в темноте, так? Он копался в кармане в поисках спичек, слушая удары собственного сердца. Наконец его пальцы сжали спичку, и он сделал глубокий вдох.

Вокруг его запястья сжалась чья-то рука, а когда он отчаянно ударил в темноту задней ногой лошадки-качалки, это оружие у него тоже вырвали. Инстинктивно он пнул ногой в темноту, раздался стон. Его руки отпустили, и откуда-то с уровня пола раздался несколько напряженный голос Вилликинса:

- Извините, сэр, кажется, я случайно наткнулся на вашу ногу.

- Вилликинс? Что, черт возьми, происходит?

- Несколько гномьих джентльменов решили нанести нам визит, пока вы были наверху, сэр – ответил дворецкий, медленно разгибаясь – прямо сквозь стену погреба, честно говоря. Мне жаль об этом говорить, но пришлось применить к ним строгие меры. Опасаюсь, что один из них мог умереть.

Ваймс попытался осмотреться вокруг.

- Мог умереть? Он еще дышал?

- Не знаю, сэр – Вилликинс очень осторожно поднес спичку к огарку свечи – Я слышал, как он булькал, а потом, кажется, перстал. С прискорбием сообщаю, что они напали на меня, когда я покидал холодильник, так что я вынужден был защищаться подручными средствами.

- И это оказался…?

- Нож для льда, сэр. – сказал Вилликинс ровным голосом. Он держал в руке сорок сантиметров острой зазубренной стали, специально созданной для того чтобы резать лед на удобные блоки. – В другого джентльмена я всадил мясной крюк.

- Ты не мог… - в ужасе начал Ваймс.

- Только одежду проткнул, сэр. Извините, что поднял на вас руку, сэр, но я опасался, что это несчастное масло легко воспламенимо. Надеюсь, я справился со всеми. Хотел бы воспользоваться случаем, чтобы извиниться за беспорядок…

Но Ваймс уже ушел и был на середине лестницы из погреба. В холле его сердце замерло.

Невысокая темная фигура мелькнула наверху лестницы и исчезла в детской.

Широкая, величественная лестница вздымалась перед ним, лестница высотою до небес. Он бежал вверх по ней и слышал свой крик: "Я убью тебя, убьютебяубьютебябьютебяубьюубьюубью тебя убью тебя убью тебя…" Страшная ярость потрясла его, гнев и ужасный страх заставили его легкие пылать огнем, а лестница все разворачивалась перед ним. Ей небыло конца. Он взбирался наверх целую вечность, и одновремнно соскальзывал назад, вниз, в ад. Но ад вытолкнул его на поверхность, дал крылья его ярости, поднял его, отправил его обратно…

И вот, с дыханием, как грубый крик, он добрался, наконец, до верхней ступени…

Гном вылетел из детской спиной вперед, и очень быстро. Он ударился о перила, проломил их и рухнул в холл этажом ниже. Ваймс бросился вперед, скользя на натертом полу, споткнулся, распахнув дверь детской, заранее в ужасе от зрелища…

…мирно спящего Сэма-младшего. На стене маленькая овечка отсчитывала остаток ночи.

Сэм Ваймс взял на руки своего сына, завернутого в синее одеяльце, и у него подогнулись колени. Он не мог вздохнуть всю дорогу вверх по лестнице, и теперь его тело предъявило чеки к оплате, засасывая воздух и облегчение с громкими, мучительными всхлипами. В глазах вскипали слезы, сотрясая все его тело…

Сквозь слезы он смог разглядеть что-то на полу. Здесь, на ковре, там, куда он скинул их, лежали тряпичный мяч, обруч и шерстяная змейка. Мяч закатился примерно в середину обруча. Змейка лежала наполовину развернутая, с головой на краю круга. В слабом свете детской, все это при беглом взгляде напоминало большой глаз с хвостом.

- Сэр? Все в порядке?

Ваймс поднял взгляд и сфокусировался на красном лице Вилликинса.

- Э… да… что? Ага, отлично… спасибо… - наконец проговорил он, собираясь с мыслями – Отлично, Вилликинс. Спасибо.

- Наверное, один из них проскользнул мимо меня в темноте…

- Да? Ага, большая невнимательность с твоей стороны – сказал Ваймс, поднимаясь на ноги и все еще прижимая к себе сына. – Готов поспорить, большинство дворецких на твоем месте просто смахнули бы всех трех гномов одним взмахом тряпки для пыли, так?

- Вы в порядке, сэр? Потому что…

- Но ты ходил в Поддельносамогонную Школу Дворецких! – Ваймс хихикнул. Его колени тряслись. Частью мозга он сознавал, что происходит. На смену ужасу пришло это странное чувство, как у пьяницы, что ты жив и все вокруг очень забавно. – Я имею в виду, большинство дворецких знают, как пронзать людей насквозь своим взглядом, но ты знаешь, как пронзать их насквозь своим…

- Послушайте, сэр! Он снаружи, сэр! – поспешно сказал Вилликинс – и там же леди Сибил!

Улыбка Ваймса застыла.

- Могу я взять молодого человека, сэр? – спросил Вилликинс, протягивая руку.

Ваймс попятился. Тролль с гвоздодером и тюбиком смазки не мог бы вырвать сейчас сына из его рук.

- Нет! Но дай мне этот нож! И отправляйся, проверь, в порядке ли Непорочность!

Прижимая к себе Сэма-младшего, он снова сбежал вниз по ступеням, пересек холл и выскочил в сад. Это было глупо, глупо, глупо. Так он говорил себе позже. Но сейчас Сэм Ваймс думал только в черных и белых тонах. Это было трудно, очень трудно войти в детскую после всех картин, котрые теснились в его воображении. Он не хотел бы протйи через это снова. А гнев постепенно схлынул, снова оказавшись под контролем. Теперь он тек плавно, как огненная река. Он найдет их всех, всех, и они будут гореть…

До главного драконьего логова теперь можно было добраться только миновав щиты из литого железа, установленные два месяца назад; разведение драконов – неподходящее хобби для людей небрежных или тех кто не готов перекрашивать время от времени стену своего дома. С кажой стороны логова были установлены большие железные двери; Ваймс направился к одной из них наугад, забежал в логово и запер дверь за собой.

Внутри всегда было тепло, потому что драконы все время рыгают; у них нет другого пути, иначе они взорвутся, что и происходит время от времени. Сибил была внутри, в полном драконьем облачении, она спокойно двигалась мимо стойл, с ведром в каждой руке, а на другом конце дверь медленно открылась и в ней появилась низенькая фигура в черном , в руке длинный стержень с запальным пламенем на конце; "Обернись! Позади тебя" – выкрикнул Ваймс.

Жена уставилась на него, затем повернулась, уронила ведра и начала что-то кричать.

И тут расцвело пламя. Оно ударило Сибил в грудь, расплескалось по стойлам и вдруг неожиданно погасло. Гном взглянул на свой аппарат и начал отчаянно дергать ручку насоса.