Второе пришествие Воланда - Игорь Будков

радостного приветствия они сели в кресла как раз напротив палаты Рака и Буряка.

Запустив руку в карман халата, Николай Петрович извлек из него два бутерброда с черной икрой, упакованных в контейнер.

– Зачем? – застеснялся участковый.

– Ешь, говорю, – Николай Петрович не планировал препираться. – Пока не съешь, разговора не будет.

– Нет времени.

– Есть время. У меня. – И, указав на бутерброды, закончил: – Или ешь, или ухожу.

Николай принялся перемалывать бутерброды, не наслаждаясь их вкусом.

– С утра ничего не ел, – Николай Петрович усмехнулся, глядя на участкового. – Я-то уж знаю.

Бутерброды закончились, и участковый перешел к вопросам, за которыми пробежал три квартала.

– Тут такие дела, – начал он. – Все концы сводятся к вам. Труп пропал, и контакт с трупом был последним у вас. Это первое. Затем на меня повесили обвинение в том, что я напал на женщину в вашем дворе на помойке. Бабушки сказали, что вы что-то видели. И третье. У меня конкретные подозрения, что ваши соседи – фальшивомонетчики. Что вы можете сказать по всем трем пунктам? – Николай с надеждой уставился на Николая Петровича.

– Чистая правда, – кивнул свидетель. – Как пить дать.

Из приоткрытой двери в палату работников министерства культуры доносился репортаж о футбольном матче. Пациенты бурно реагировали на изменяющуюся обстановку на поле. Чувствовалось, что за исход матча они болеют по-настоящему.

– Что как пить дать? – ерзал в кресле участковый. Свидетель смотрел не на него, а вдаль по коридору. Николай не мог ждать. – Так что? Что вы скажете о нападении?

– Нападение никуда не годится.

– В каком смысле?

– В прямом, – Николай Петрович замер, и когда из двери донеслось, что мяч прошел в трех метрах мимо ворот, хлопнул в ладони с досады. – Что это за нападение. Гнать их всех надо с поля. Дармоеды.

– Вы меня не слышите. Пожалуйста, – взмолился Николай. – У меня нет времени.

– Ах, да, – повернулся к нему Николай Петрович. – Извини.

– Вы меня слышали?

– Слышал, – Николай Петрович загнул первый палец. – Первое. Трупа не было.

– А что было?

– Манекен. Портной с вечера присутствовал где-то на презентации или показе мод и вернулся в расстроенных чувствах. Это присуще работникам творческих профессий. Вот он и сгреб манекен вместе с последним его костюмом и отнес на помойку. Утром же отрезвел и решил, что погорячился. В итоге забрал манекен с помойки. Я его видел и разговаривал с ним.

– Та-а-ак?! – участковый даже присвистнул.

– Второй. Ты действительно напал на женщину.

– Как это?

– А так. Я возвращался из магазина и видел, как ты боролся со своим другом, для чего-то переодетым в женщину.

– Согласен, – облегченный вздох вырвался наружу. – А третье?

– Третье. Соседи действительно фальшивомонетчики, – Николай Петрович указал большим пальцем себе на грудь. – Я хотел идти к тебе, но меня забрали сюда.

– А позвонить?

– Нельзя, – замотал головой свидетель. – С этим строго. У тех, кто сюда попадает по медицинским показаниям, телефоны изымают. А те, кто прячется от Воланда, тем более сдают. Боятся, что он их вычислит.

– Вас упрятали сюда специально?

– Я думаю, да, – Николай Петрович придал лицу серьезное выражение. – Кому-то это выгодно.

– Шерше ля фам?

– Не думаю. Я уже давно не интересен женщинам.

– Спасибо, – Николай встал, поймал руку Николая Петровича своими руками и принялся интенсивно трясти. – Спасибо. Что я могу для вас сделать?

– Сообщи моему другу. Помнишь, я говорил про него? Ну, тот, что был на том свете?

– Хорошо. Я схожу к нему еще раз. Я был у него, но не застал дома. Хотел послушать рассказ.

– Сходи, сходи. Тебе будет полезно. Парень ты неплохой. Жить нужно правильно, по Божьим правилам.

– Спасибо. Я побежал, – побежал Николай по коридору к выходу, не слыша воплей Рака и Буряка вслед ему.

Николай Петрович удобно расположился в кресле и слушал трансляцию футбольного матча. Игра складывалась не очень, и он решил уже возвращаться в палату, чтобы не трепать себе нервы, когда в конце коридора появилась фигура врача Смирнова.

– Семен Борисович, – засуетилась Людочка. – Будьте любезны закончить оформление пациентов Рака и Буряка, Михаил Львович недоволен.

– Не помню таких, – Смирнов перегнулся через стойку и заглянул в журнал. – Шизофрения. Заговариваются. Я здесь при чем? Царя требуют.

– Они сказали, что их привезли Вы.

– Я?!

– Загляните в палату – может, тогда вспомните, – Людочка покачала вслед ему головой. – А с виду совершенно трезвый.

Смирнов открыл окошко на входной двери и спросил у смотрящих на него в упор Рака и Буряка. – На что жалуемся?

– На преступную халатность, – охрипшим голосом произнес Рак. – В медучреждении преступник, – просипел Буряк. – Сколько можно орать.

– В чем его преступление? И кто он?

- Участковый инспектор Николаев напал на беззащитную женщину. В данный момент он находится в данном помещении, – проговорил Рак и отхлебнул воды из стакана. – Уже полчаса кричим, а всем трын-трава.

– Выпустите нас. Мы должны его обезвредить, – прошипел Буряк.

– А как же Царь? – спокойно поинтересовался Смирнов.

– И до Царя очередь дойдет, – Рак достал пистолет.

После чего врач захлопнул окошко и, быстро задернув задвижку, отскочил.

– Ну и дела.

– Ваш диагноз, Семен Борисович? – прокричала Людочка вслед врачу Смирнову, входящему в кабинет Михаила Львовича.

– Шизофрения, как и было сказано.

Крем от Азазелло

– Вась, а Вась?

– Чего?

– Долго мы еще сидеть будем?

– Не знаю, – Василий помолчал. – А тебе чего? Сидишь на книгах, должно быть удобно.

– Удобно, но до вечера домой попасть нужно, отец выпорет.

– Подожди, они кого-то ждут. Может, под шумок и сбежим.

– Тогда я «Тома Сойера» с заберу. Они его все равно с собой не возьмут. Съезжают. Они квартиранты.

– Знаю, что квартиранты. До них квартиру снимали очень приличные люди. Дед говорил.

Вовка подтянул к себе кейс и принялся складывать в него книги.

– Зачем тебе столько? – удивился Василий. – Всё равно читать не будешь.

– Буду.

– Как знаешь.

В дверной звонок позвонили, и за дверями шкафа послышалась суета. В квартиру вошли люди.

После обмена любезностями кто-то предложил перейти к делу. Вновь засуетились, и один человек задел шкаф. Дверь приоткрылась, ее попытались закрыть, но на этот раз неудачно – и ее оставили в покое, то есть оставили приоткрытой, чем и воспользовался