Алексей Молокин - Гоблины в России (СИ)

Какое-то время он метался среди нелепо и ярко освещенных улиц, чувствуя себя самозванцем, мурашкой незримой. То и дело, попадая в темные, заставленные автомобилями дворы, все какие-то одинаковые, выскакивая на площади, где негде было притулиться хоть на время, торопливо минуя страшные провалы каких-то базаров и рынков, Иван, наконец, нырнул в нишу Мерзляковского переулка, ощутил рядом что-то грустное и незлое и остановился.

— Отсюда не прогонят, но без бутылки, точно, не обойтись. Холодно, — подумал Иван, сворачиваясь клубочком у низкого постамента памятнику Гоголю, спрятавшемуся от суеты сует в нише Суворовского бульвара, и с головой укрываясь грубой, пахнущей псиной шинелью.

Стало легче, но глоток водки все равно бы не помешал, потому что привыкнуть к некоторым вещам можно только с помощью водки, и Иван, подтянув ноги в холодных кирзачах под шинель, стал дожидаться Безяйчика. При этом в голове у него вертелась совсем уж идиотская мысль, что, вот, придет Безяйчик, и они вмажут на троих с Николаем Васильевичем, которому тоже холодно и неуютно, а там станет ясно, что делать дальше.

— Эй, солдат, кончай кочумать! — обеспокоенный голос шаманки вырвал его из единственного доброжелательного к нему места в огромном городе и вернул в комнату в Измайлове.

Иван с трудом отлепился от постамента и, дергая шеей, натертой грубым шинельным сукном, встал.

— Ты чего вскочил? — спросил его Мальчиш. Глаза у него были выпученные, как у афроамериканца, то есть, негра, по-нашему.

— Почудилось, — с трудом выговорил Иван.

Мальчиш не стал спрашивать, что именно почудилось Ивану, а только хмыкнул, видно и ему было не по себе после Яшкиного зелья.

— Ты, Инесса, вот что, — сказал он, немного придя в себя. — Ты кончай марафет в портвейн мешать, что мы тебе, бобики какие?

— Ничего, ничего… Все путем, — успокоила его шаманка. — Воротились же, вот и радуйтесь. Зато теперь у вас к городу иммунитет.

— Ни хрена себе, иммунитет! — высказался Мальчиш, вытащил дымящийся бычок из пепельницы, и жадно затянулся.

В это время в дверь поскреблись, Танька пошла открывать, и в комнате появился Безяйчик с кожаной торбой в руках. Вид у него был ошалелый.

— Принес? — в один голос спросили Мальчиш с Иваном.

— Ага, — ответствовал Безяйчик и достал из торбы два угловатых штофа, запечатанных сургучом. На мутном пузырчатом стекле были выдавлены какие-то дореволюционные буквы. — Вот, в шланбое взял, пришлось зажигалку отдать. С фонариком.

— Какую еще зажигалку с фонариком? — возмутился Мальчиш. — У тебя что, бабок не было?

— Китайскую, — вздохнул Безяйчик. — Не берут там бабки, смеются. Хорошо рожу не начистили. Ну и темень на улице, а еще столица называется! Больше не пойду, пусть другие идут.

— Во, Танька, видишь, даже Безяйчика приплющило, — сказал Мальчиш расковыривая сургучную пробку. — А все твои штучки.

Танька только усмехнулась белыми зубами. Стояла она прочная, налитая, словно и не было той старухи-развалины, которая пару часов назад, кутаясь в лохматый платок, встретила гостей из Растюпинска.

Отудобевший после стакана водки Безяйчик ущипнул ее за плотное голое бедро. Танька покраснела.

— Когда женщина краснеет, это у нее микрооргазм, — с умным видом сказал Безяйчик, ловко уворачиваясь от затрещины. Видно и в самом деле пришел в себя.

— А что такое «микрооргазм»? — спросил простодушный Иван, думая, однако о том, что Николай Васильевич на этот раз остался без выпивки, и это нехорошо.

— Ну, это вроде микроинфаркта, только в другом месте, — засмеялся Безяйчик и налил еще. — А я только вышел — и вдруг разом все фонари погасли. А те, что не погасли, еле-еле светились, да и далеко очень. Иду, грязища повсюду, а уж воняет-то! Шел, шел встретил какого-то бомжа, одет чудно, в старой дубленке, а ведь тепло пока еще, осень еще не началась. Ну, я и спросил его, где тут магазин. Он сначала не понял, но потом, когда я объяснил, что, мол, за водярой иду, повел меня к какой-то хазе, здесь, говорит, шланбой, а что за шланбой — не пойму никак. Босяк в окошко постучал, окошко и открылось. Я думал, сейчас самогонки возьмем, ан нет — настоящая казенка, вот, два пузыря в обмен на зажигалку газовую. С фонариком. Ну, а босяк чекушку взял за труды и слинял куда-то. И хорошо, а то не понравился он мне почему-то, чешется все время, наверное воши…

— Эк куда тебя носило! — удивилась Танька. — Ну, Яшка, начудил. Он сам любит иногда на хитровку заглянуть, контрабандой промышляет. Не всерьез, конечно, так, больше по мелочам, то эскизик Сурикова, то яичко пасхальное ворованное на хитровке купит, а потом новым русским у нас продаст. За крутые баксы. Жить как-то надо. Видно он давеча себе зелье варил, а посуду плохо помыл, неряха он, Яшка-то, жениться ему пора, триста лет уже бобылем живет. Радуйся, Безяйчик, вон как кругозор расширил, считай бесплатно.

— А пятихатка? — резонно возразил Безяйчик. — Да еще зажигалку за два пузыря отдал. Китайскую.

Между тем стали понемногу возвращаться нагулявшиеся мурашки. Теперь они стали желтыми, и, словно наклевались городских огней, слегка пополневшими.

Тихо и безропотно слетали они в коробку и свечки на могилках одна за другой гасли. Только одна мурашка осталась и, покрутившись немного по комнате, спорхнула Таньке на ладонь. Танька поднесла ладонь к пухлым губам и не то вдохнула, не то проглотила мурашку. Ивана слегка замутило.

А у Таньки глаза загорелись на миг городской желтизной, потом желтизна всосалась внутрь, оставив золотые ободки на радужке, и шаманка сказала:

— Все ребята, на той стороне вас не видно. — А теперь, давай, наливай по полной! Теперь мне можно!

— А фарт? — неуверенно спросил Безяйчик. — Ты же обещала?

— Будет тебе фарт, — загадочно ответила шаманка и покосилась на солдата. — А тебе будет не фарт, а удача и риск, а еще дорога, да встреча, много чего будет. Я тебе, солдат, даже завидую, только с тобой не пойду. Мне недосуг, я теперь опять в силе, жить надо, вон вокруг всего сколько!

И жадно посмотрела на город.

— Ох, Инесса! — протянул Мальчиш. — Доиграешься ты когда-нибудь!

Глава 10

«И грядет после студенисто-мозговитых, медь обольстительная!»

«Ты не давала мене грошей, ты не давала мне включать рубильник…»

.

А как там братец Даниил поживает? А Васька-гусляр? Можно, конечно, попросить Таньку-шаманку погадать на мурашках, только ведь не всякая дохлая мурашка долетит до города Растюпинска. А на живых гадают не здесь, живые мурашки почитай только у Панзутия и остались, и то, потому что он их холит и лелеет, не то, что Танька. Хотя, у каждого народа свои традиции и свои шаманы, у одних мурашки дохлые, а у других тараканы живые. В голове.

Так что, отправимся обратно из стольного города с патриархальный Растюпинск, прямо сейчас, на электричке с Курского вокзала, поминая Венечку Ерофеева портвешком да вермутом и, по возможности, не сворачивая во всякие там Ливерпули и Манчестеры.

Простим вон того молодого человека, который отравляет нам и без того сомнительное удовольствие от путешествия в раздолбанном вагоне, мелодиями своего мобильного телефона, простим и не тронем, он и так на пути к полуночи. И полночь его безрадостна и совершенно не волшебна, увы ему!

И пока электричка, как зеленый, тронутый ржавчиной червяк, ввинчивается в горькое яблоко провинции, в который раз познавая добро и зло, вздремнем, приткнувшись виском холодной ночной раме. Уснем, чтобы проснуться уже в Растюпинске, спуститься на отсвечивающий электричеством мокрый перрон, вдохнуть прохладный воздух, закурить сигарету и направится в авторемонтную мастерскую братца Даниила, посмотреть, как там идут дела.

А дела идут. Бизнес стоит, а дела идут, и еще как! Это там у них на западе бизнес эквивалентен делу, собственно, слово «бизнес» и означает это самое дело, а у нас «бизнес» и «дело» это иногда абсолютно разные вещи. Например, трудно представить себе всклокоченного, плохо выспавшегося стрельца, вбегающего в низкий коридорчик перед опочивальней какого-нибудь самодержца с воплем «Государев бизнес»! А если и можно, то сразу ясно, что речь идет, скорее всего, о торговле водкой или табаком. И, опять же, не скажешь, «прокурор мне бизнес шьет». Дело он шьет, сволочь эдакая! Кроме того, бизнес всегда связан с деньгами, а большинство дел в России делается совершенно бесплатно. Иногда от неистребимого энтузиазма и любопытства, а чаще — просто по-дурости.

Так что, пока Даниил занимался делом, бизнес стоял. То есть, мастерская не выполняла никаких заказов, в то время как ее хозяин проницал сущность технических устройств, в частности, автомобилей. В душу лез, так сказать…