Терри Пратчетт - Народ

- В сундуке бедного капитана Робертса есть медицинская книжка, - сказала она. – И коробка с лекарствами. Я схожу, принесу, ладно?

Братья ждали у входа на Женскую половину. Когда Мау и Дафна подошли к ним, мир снова перевернулся. Он перевернулся, когда старший брат заявил:

- Это штанишница!

- Да, её принесла волна, - ответил Мау.

А потом младший брат сказал что-то по-штанишному, отчего Дафна чуть не уронила коробку, которую несла с собой, и быстро ответила на том же языке.

- Что ты ей сказал? – спросил Мау. – И что она ответила?

- Я сказал: "Привет, юная леди…" – начал младший брат.

- Какая разница, кто что сказал! Она женщина! Скорее ведите меня внутрь!

Это вмешалась в беседу Кэйл, тяжело опиравшаяся на своего мужа и деверя. Она была очень большой и очень сердитой.

Братья посмотрели на украшенный каменными столбами вход.

- Э… - начал Мило.

"А, боишься за свой винго", - подумал Мау.

- Я помогу ей, - поспешно сказал он вслух. – Я не мужчина и могу войти туда.

- У тебя правда нет души? – спросил младший брат. – Это жрец так сказал…

Мау огляделся в поисках Атабы, но у того явно вдруг появились важные дела где-то в другом месте.

- Я не знаю. Как она выглядит? – спросил он.

Потом обнял женщину за плечи, и при помощи обеспокоенной Дафны, повёл её на Женскую половину.

- Спой ребёнку хорошую приветственную песнь, юная леди! – крикнул им вслед Пилу. Потом повернулся к своему брату: - Ты ему доверяешь?

- Он молод и у него нет татуировок, - ответил Мило.

- Но выглядит он… старше своих лет. И у него, возможно, нет души!

- Ну и что, я свою тоже никогда не видел. А ты свою? Что касается штанишницы в белом… Помнишь тех жриц, которых мы видели, когда помогали нести боцмана Хиггса в большой дом исцеления? Они тоже были в белом, и они зашили порез на его ноге очень аккуратно. Она из таких, готов поспорить. Наверняка прекрасно разбирается в медицине.

Глава 6

Дафна в отчаянии листала книгу, опубликованную в 1770 году, ещё до того, как люди научились нормально писать. Книга вся была покрыта пятнами и рассыпалась в руках, словно старая колода карт. В ней были грубо исполненные картинки, например: "Как Отпилить Ногу" – аххх, аххх, ооххх – и "Как Вправлять Кости" – фу – а ещё изображённый в разрезе… - о, нет – ой-ей-ей!

Книга называлась "Медицинский Справочник Моряка" и предназначалась людям, чьим единственным лекарством было касторовое масло, чей операционный стол представлял собой скользящую по палубе скамью, и чьими инструментами были пила, молоток, ведро смолы и моток бечевки. Насчёт деторождения в книге содержалось совсем мало информации, а то, что было – она перевернула страницу - оххх! Лучше бы ей и вовсе этого не видеть. Дела с медициной в те времена обстояли так плохо, что даже хирург не мог слишком сильно навредить пациенту.

Будущая мать лежала в хижине, на плетёной циновке, и стонала. Хуже всего, что Дафна даже не знала, хорошо это или нет. В чём она была абсолютно уверена, так это в том, что Мау здесь делать нечего, мальчик он или мужчина, не важно. Это место не зря называлось Женская половина, и стать более женской, чем сейчас, она уже не могла бы ни при каких обстоятельствах.

Она указала на выход. Мау выглядел удивлённым.

- Кыш, выметайся! Я не шучу! Мне наплевать, человек ты, призрак или демон, но ты совершенно точно не женского пола! Должны же быть хоть какие-то правила! Так что давай, уходи! И не вздумай подглядывать в замочную скважи… в щёлочку! – добавила она, откидывая в сторону травяную занавеску, которая весьма неэффективно исполняла здесь функции двери.

Ей полегчало. Так всегда бывает, если хорошенько накричать на кого-нибудь. Даёт ощущение контроля над ситуацией, особенно если ты знаешь, что никакого контроля нет и в помине. Она снова присела на пол у циновки.

Женщина схватила её за руку и задала какой-то вопрос.

- Гм… извини, я не понимаю, - сказала Дафна, и женщина заговорила опять, стиснув её руку с такой силой, что побелела кожа.

- Я не знаю, что делать… Он нет, пожалуйста, только бы не случилось что-нибудь неправильное…

Маленький гроб, особенно маленький, потому что стоит рядом с большим. Она никогда не забудет его. Она хотела заглянуть внутрь, но ей не позволили, не стали её слушать, не дали даже объяснить… Разные люди приходили выразить сочувствие её отцу, поэтому в доме всю ночь толпился народ, но здесь не было маленького брата или сестрички, и это было далеко не всё, что исчезло из её жизни в ту ночь. Поэтому она просто сидела на верхней площадке лестницы, рядом с гробами, страстно желая сделать что-то и не смея ничего предпринять, просто ощущая острую жалось к бедному мёртвому малышу, который плакал совсем один.

Женщина изогнулась всем телом и что-то крикнула. Постойте-ка, надо спеть песню, верно? Они что-то говорили про песню. Приветственную песню для ребёнка. Но какую? Откуда ей знать?

Может быть, и не важно, какую. Это должна быть приветственная песня, добрая, чтобы дух ребёнка услышал её и поспешил родиться. Да, похоже, неплохая идея, но откуда вдруг появилась уверенность, что песня должна быть именно добрая? И тут же слова словно сами возникли у неё в голове, слова такие старые, что Дафна, кажется, знала их всегда, сколько себя помнила. Эту песню пела ей мать, когда у неё ещё была мать.

Она склонилась вперёд, тихо прокашлялась и запела:

- Ты мигай, звезда ночная, где ты, кто ты, я не знаю…

Женщина уставилась на неё в изумлении, но через минуту, похоже, расслабилась.

- Высоко ты надо мной, как алмаз во тьме ночной… - пели губы Дафны, а её мозг в это время думал: "У неё много молока, она легко прокормит двоих детей, значит надо будет сказать остальным, чтобы привели вторую женщину с ребёнком сюда". И тут же появилась следующая мысль: "Это я сейчас подумала? Но я ведь понятия не имею, как рождаются дети! Надеюсь, крови не будет. Ненавижу вид крови…"

- Только солнышко зайдет,

Тьма на землю упадет, -

Ты появишься, сияя.

Так мигай, звезда ночная!

Тот, кто ночь в пути проводит.

Знаю, глаз с тебя не сводит…

Что-то началось. Дафна осторожно откинула травяную юбку женщины. Ах, вот значит, как. О боже. Я не знаю, что делать! И тут пришла новая мысль, словно только и ждала удобного момента: "Вот что нужно делать…"

Мужчины ждали снаружи, у входа на Женскую половину. Они испытывали острое желание что-нибудь предпринять, но при этом понятия не имели, что. Совершенно правильные чувства, в данных обстоятельствах.

По крайней мере, у Мау появилось время, чтобы узнать их полные имена. Милота-дан (старший из братьев, высокий и широкоплечий , таких Мау прежде видеть не доводилось) и Пилу-си (маленький, суетливый, почти всегда улыбается).

Говорил в основном Пилу:

- Однажды мы плавали на штанишной лодке целых шесть месяцев и доплыли до великого города Порт-Мерсия. Отличное развлечение! Мы видели огромные дома из камня, а ещё у штанишников есть мясо, называемое "говядина", и мы выучились говорить по-штанишному, а когда они отвезли нас обратно домой, они дали нам большие железные ножи и трёхногий котёл…

- Тихо, - сказал Мило, подняв ладонь. – Она поёт! По-штанишному! Давай, Пилу, ты лучше знаешь их язык.

Мау склонился вперёд, прислушиваясь.

- О чём песня?

- Эй, послушайте, моё дело было верёвки тянуть да ящики таскать, - посетовал Пилу. – В песнях я не разбираюсь!

- Но ты же сам сказал, что понимаешь по-штанишному! – настаивал Мау.

- Так, с пятого на десятое! А эта песня очень трудная! Гм…

- Это важно, брат! – сказал Мило. – Первая песня, которую услышит мой сын!

- Тихо! Мне кажется, песня… о звёздах, - сосредоточившись, сказал Пилу.

- Звёзды, это хорошо, - заметил Мило, одобрительно оглядываясь вокруг.

- Она говорит, дитя…

- Он, - твёрдо заявил Мило. – Он будет мальчиком.

- Гм, да, конечно. Он будет, да, словно звезда, указывающая путь во тьме. И он будет "мигай", вот бы ещё знать, что это значит…

Они посмотрели в рассветное небо. Последняя звезда мигнула в ответ, но язык её миганий был им непонятен.

- Он будет вести людей? – удивился Пилу. – Но откуда она знает? Это очень могущественная песня!

- А я думаю, она только что её сочинила! – фыркнул Атаба.

- Ах, так? – повернулся к нему Мило. – Откуда ты взялся, старик? Ты что думаешь, мой сын не будет великим вождём?

- Ну, не думаю, конечно, однако…

- Постойте, постойте, - прервал их спор Пилу. – Кажется… он станет искать значение звёзд, в этом я уверен. И… послушайте, я делаю всё что могу, ясно вам? …Благодаря его поискам, люди не будут… блуждать во тьме, - быстро закончил он и добавил – Переводить совсем непросто, знаете ли! У меня голова разболелась уже! Это всё жреческие дела!