Сказка для взрослых (СИ) - Лисуков Владимир

Встали рядышком в пяти метрах от чащи и приготовились встретить судьбу свою.

По лесу словно пронёсся ветер. Замахали ветвями деревья, взлетели с криком птицы. А между стволов, аккурат напротив царской четы, появилась прогалина, которая, постепенно расширяясь, превратилась в дорогу, на которой вдали замаячил неясный силуэт, стремительно приближаясь и обретая черты женщины средних лет в простом одеянии до земли.

Царя с царицей так и подмывало рухнуть на колени, но делать это было нельзя. Крёстная не любила раболепия и весь разговор на этом мог бы и закончиться.

Царь пересилил себя и взглянул в глаза Крёстной. По молодости доводилось бывать в горах и заглядывать в бездну. Куда той бездне…

Крёстная посмотрела на супругов, вздохнула и протянула им три, не понятно откуда появившихся, совершенно одинаковых свёртка.

– Отдадите сыновьям, – сказала она, – Кому какой достанется, такая тому и судьба выпадет.

Мир мигнул и перед царём с царицей снова была непроглядная чаща.

– Мы же даже не сказали зачем пришли, – вздохнула царица.

– Она и так всё знает, – буркнул царь и, взяв жену за руку, направился к карете.

Где-то за пределами сюжета романа и планеты Земля. Кто-то.

– … Только не торопись.

– Ты о чем?

– Пусть сначала привыкнут.

– Тоже мне авторитет.

– Другого у тебя просто не может быть …

Часть первая

Глава 1

Стольный град. Терем царевича Святослава. А дальше и так понятно будет.

Царевич Святослав (для близких Свят), царевич Саватий (или Савва, а для близких Сова), царевич Иоанн (или Иван, а для близких Нюха), Лавруха (Лавр, постельничий и доверенное лицо царя Святогора), Миня (постельничий Святослава), Григорий Белорыбский (камердинер царя Святогора), Нюша (девушка Святослава), Кузьма (главный конюх царских конюшен).

День у Святослава не задался с самого утра. Под вопли первых петухов, когда розовые лучи солнца только начали красить в немыслимые цвета оконную раму, кто-то нагло заколотил в дверь и даже попытался просунуть в спальню свою мерзкую рожу.

Метко брошенный сапог поразил агрессора прямо в лоб, заставив ойкнуть и завопить дурным голосом:

– Камердинер его царского величества с личным посланием!

Затолкав поглубже под одеяло лохматую голову синеглазой девицы из дворни, царевич накинул халат и рявкнул:

– Входите! - после чего в покои бочком протиснулись, держащийся за распухший нос, царевичев постельничий Миня и батин камердинер Григорий Белорыбский.

Убедившись в отсутствии непосредственной угрозы жизни и здоровью, последний гордо выпрямился и изрёк:

– Царь приглашает тебя, царевич, на семейный обед. В два часа по полудни.

Изложив эту нехитрую весть, визитеры шмыгнули за дверь, а царевич уселся на кровать в крайне расстроенных чувствах. Знаем мы эти «обеды». Опять начнут стращать и уговаривать жениться.

Пора было делать ноги.

Под окном, как на зло, прогуливалась стрелецкая охрана. На крыше терема, громко топая и беззлобно переругиваясь, бродили трубочисты. Обложили со всех сторон!

В таких случаях все чувства Святослава обострялись, как у дикого зверя. Нацепив Нюшкин сарафан и повязав голову её цветастым платком, царевич, с трудом, протиснулся в узкое оконце нужника и свалился в заросли репейника, любовно взращиваемые на задворках терема. Отсюда до конюшни было рукой подать. Пропустив стрелецкий патруль, Святослав молнией метнулся в широко раскрытые ворота.

Царские конюшни встретили его подозрительной тишиной и прохладой. В стойлах было пусто. То есть абсолютно.

Такого царевич припомнить не мог. Что бы у царя под рукой и ни одной свободной лошади? Это же не крестьянский хлев. А где его любимец? Да хотя бы одна стрелецкая заводная?

Ругнувшись, Святослав выломал запертую изнутри дверь каморки главного конюха и выдернул мерзавца на свет божий.

– Где кони, Кузя? – рявкнул царевич, поднимая главного конюха за шиворот и глядя в выпученные глаза последнего. Фактически повешенный Кузьма, вяло болтал в воздухе ногами, пучил глаза и издавал нечленораздельные сипящие звуки.

Поставив жертву на ноги и слегка ослабив хватку, Святослав повторил вопрос:

– Куда коней подевал, гад?

Кузьма судорожно вздохнул и попытался рухнуть на колени:

– Не гневайся царевич! Царский приказ – всех коней выгнать на луг для ветеринарного осмотра. Ещё с вечера управились. Твоих осмотрят в первую очередь. Аккурат после обеда возвернём.

Святослав обречённо присел на деревянную скамью. Деваться было некуда. В проёме ворот стоял и ослепительно улыбался царский постельничий Лавруха – тёмных дел мастер и доверенное лицо государя. А из дальнего конца конюшни приближались звуки чеканной поступи стрелецкого дозора.

– Оденься, царевич, и пойдём в мой терем, – пророкотал царский постельничий, протягивая Святославу ворох одежды, – У меня погостишь. Завтрак уже готов. Царский приказ, – добавил он миролюбиво, заметив напряженную позу царевича.

В Лаврухиных покоях обнаружились младшие братья, с мрачными мордами восседавшие на широченной лаве, использовавшейся, по слухам, не только для сидения или ночлега, но и для порки розгами строптивых домочадцев обоего полу.

Нюха явно был пойман без своих причиндалов, потому в толщину убавился вдвое, напоминая уменьшенную и по воробьиному нахохлившуюся копию Саввы. Сова же, в какой-то драной дерюге и с ворохом одежды на коленях, затравленно озирался по сторонам в поисках несуществующего выхода.

Зрелище было то ещё. Но почему-то веселиться Святославу не хотелось. И разговаривать тоже.

В горницу вплыла жизнерадостная Лаврухина морда, продемонстрировала не по-стариковски полный набор зубов (каким наслаждением было бы исправить это безобразие!) и пригласила царевичей откушать что бог послал.

Деваться всё равно было некуда, потому троица «узников» безропотно поплелась в столовую.

При взгляде на накрытый стол стало ясно, что бог явно благоволит, как к самому Лаврухе, так и к его поварам. В животе Святослава заурчало. Утробы братьев отозвались эхом.

На какое-то время жизнь перестала казаться мрачным колодцем без дна. Молодёжь, в попытке сбежать от неизбежного, явно нагуляла аппетит.

Когда процесс уничтожения царевичами съестного несколько замедлился, дядя Лавр промокнул губы салфеткой и примирительно забубнил:

– Напрасно сбежать пытались. Никто вас заставлять жениться не собирается. Крёстная вам подарки прислала. Получите и свободны.

От удивления братья даже перестали жевать. Это было что-то новенькое. А если учитывать, что тут замешана Крёстная, то, и вовсе, опасное и непредсказуемое.

Сытых, умытых и при полном параде царевичей проводили не, как обычно, в родительские покои, а в тронный зал, где на троне восседал Царь во всем величии и при полном наборе властных регалий. Мамуля тонула в огромном кресле по левую руку от самодержца. Бояре гордо прели вдоль стен. И никаких признаков обещанного обеда.

Перед троном стоял небольшой, скромно украшенный стол, на котором лежали три совершенно одинаковых свёртка величиной с ладонь Святослава.

Царь слегка прокашлялся и изрёк сочным и раскатистым басом, от которого невольно начинали трепетать не только подданные, но и прожженные интриганы – чужеземные послы да всего в жизни повидавшая заезжая купеческая братия:

– Подарок Крёстной выбирает царевич Святослав! Подойди, сын.

Святослав подошел к столу и попытался схватить первый попавшийся свёрток, но в ладони обнаружилась пустота. Вторая попытка оказалась не лучше первой. Возникли сомнения кто кого выбирает. Тогда царевич просто протянул к свёрткам руку и тут же ощутил на ладони тяжелый, как валун и горячий предмет, который машинально сунул в карман кафтана. Затрещали швы, из-за чего пришлось ухватиться за бок и по-дурацки прихрамывать, возвращаясь к братьям.