Андрей Жвалевский - 9 подвигов Сена Аесли. Подвиги 5-9

— Спасибо, достаточно, — махнул рукой Браунинг. — Надеюсь, коллега, у вас больше нет претензий?

— Какие претензии? — удивился Асс. — Это же как раз то, что нужно!

Фантом подошел к Бальбо и торжественно потряс его руку.

— Ваш рассказ очень помог следствию. Я все слышал. Спасибо. У следствия возник ряд очень многообещающих мне версий.

— Вот они и нашли друг друга, — негромко произнес пастор. — Ну что ж, пора выдвигаться.

Клинч закинул за спину рюкзак с сухим пайком. Харлей нацепил помятую отпугивающую маску. Лужж приколол инструкцию-завещание к стене. Асс взял молоток наизготовку. Бальбо сложил записи в портфельчик.

Профессор Развнедел окинул спасателей беспросветным взглядом и сказал:

— Да, я тоже пойду.

И ушел на обход школы.

Экспедиция присела на дорожку (а также на стулья, столы и — по случайности — на колени Фантома Асса) и целеустремленно направилась к воротам.

Первая неприятность ожидала их сразу за оградой Первертса.

— Вот сюда они пришли, — Браунинг пошарил взглядом по земле и поднял голову. — А отсюда уехали.

— Уехали? На чем уехали?

Четверка призрачных лошадиных сил вынесла из-за угла повозку и затормозила возле экспедиции. Водитель мрачно оглядел спасателей и сказал:

— В Осло не поеду. И не просите.

Пять миль

— Куда идем, зачем бредем, зачем мы эту чашу пьем? Куда спешим, кого смешим, давайте лучше постоим. Ваш верный друг уже устал...

— Наш верный друг уже достал, — без энтузиазма срифмовал Сен. — Хватит ныть!

— И так из-за тебя отстаем, — сказала Амели. — Видишь, где уже Порри с Мергионой.

Торшер вытянул абажур в сторону мощного гаттеровского фонаря метрах в ста впереди и обиженно мигнул:

— Спасибо хоть за то, друзья, что не оставили меня. В ночной глуши, в глухой тиши, когда вокруг нет ни души...

— Помолчи, а? — сказал Сен.

— Я буду нем, — сообщил верный Торшер, — причем совсем. Когда есть свет, слова зачем?

Следующую милю прошли молча.

— Гм, — наконец сказала Амели. — Сен, ты ведь все знаешь.

— Все, — подтвердил Аесли. — Ты не...

Он хотел сказать «Ты не виновата, это Лужж», но вовремя спохватился.

— Если бы мы отправились за Трубой, ты бы побежала к Лужжу.

— Знаешь, мне кажется, что уже не побежала бы. Но как Лужж мог? Это же... это же... нечестно!

— Ну, — сказал Сен через минуту, — он действовал из лучших побуждений, хотел нас уберечь. Похоже, за Трубой охотятся действительно плохие парни с самыми серьезными намерениями.

— А где Долорес Пузотелик взяла плохих парней?

— Долорес? Не думаю, что Долорес здесь главная, она сама из плохих парней, то есть плохих дам. Долорес просто...

* * *

— ...такая гадина! — Мергиона взмахнула рукой. — Это она прикинулась, что нам мстит, нам и Лужжу, а на самом деле это она Трубу выманивала! Вот ведь злодейка, правда?

Порри не ответил. Когда Сен, Амели и Торшер начали отставать, Мерги легкомысленно завела разговор о том, как ей не хватает магии, которая ушла на восстановление магутора, как ей неуютно от этого, но ничего, через часик магия вернется, и уж тогда она... И тут Мергиона наткнулась на взгляд Гаттера.

Девочка чуть не подавилась, поспешно сменила болезненную тему на первую попавшуюся и вот уже десять минут с горячностью ее развивала.

— Ну что ты молчишь? Ладно, извини. Извинил? Ура. И не переживай так. Найдем Трубу, найдем Мордевольта, вы Трубу переделаете, и я тебе сразу отдам половину моей... то есть половину твоей магии. Так что ты думаешь о Долорес?

Нет, обижаться на Мергиону Пейджер было решительно невозможно.

— Не такая уж Долорес и злодейка. Если бы она все это устроила просто от злобности или из вредности, тогда да. А так... у нее же детей из школы выперли. Их выперли, а вас с Сеном — нет. Она пришла восстановить справедливость. Так что у нее были причины...

— Порри, ты такой наивный, просто ужас. У каждого преступника есть причины. Или ты думаешь, злодеи на грядках растут?

Гаттер представил мамин огородик, на котором среди салата и брюссельской капусты пробиваются мелкие начинающие злодеи, и засмеялся.

— Ну хорошо. Когда мы с Мордевольтом переделаем Трубу, можно будет и детям Пузотелик магию вернуть. И тогда все уладится... Стой!

Мергиона тут же встала в боевую позицию застигнутого врасплох ниндзя[42].

— Мерги, что мы здесь делаем?

— В смысле? Мы идем в Стоунхендж. Я ищу Белку, тебе там нужна хочуга для инвентаризации... ой! Порри! А почему мы не ищем Трубу?!..

* * *

— ...Потому мы и не искали Трубу. Даже думать о ее поисках не могли... Стой!

Амели послушно остановилась. Сен щелкнул пальцами и повернулся к ней:

— Амели. Мы отправляемся искать Трубу Мордевольта.

— Я с вами, — быстро сказала Амели. — Ой...

— Отлично! Понимаешь, что случилось? Мы слишком далеко от Первертса, заклинания Лужжа ослабли. Теперь мы можем думать о Трубе!

— Понимаю, — сказала Амели и посмотрела вперед. — А Порри и Мерги тоже могут?

Сен глянул в сторону друзей — гаттеровский фонарь уже не двигался.

— Могут, — сказал он. — Поспешим-ка.

* * *

Если бы спасательная экспедиция настигла беглецов в этот момент, Югорус Лужж имел все шансы увидеть технику ниндзя в действии, и не просто увидеть, а еще и ощутить.

Но поскольку экспедиция только выходила из Первертса, разъяренной Мергионе пришлось довольствоваться призраком Лужжа, которого по ее свирепому требованию выколдовала Амели. И хотя добрая девочка одела призрак в рыцарские доспехи, заменителю ректора это не очень помогло.

Доспехи задержали Пейджер всего на минуту.

— Еще давай! — рявкнула она, когда остатки призрака, хрипя и грозя отчислением, растворились в воздухе.

Амели учла недостатки первого экземпляра. Второй призрак Лужжа получился одетым в современный бронежилет и удивительно прытким.

— Послушайте, — сказал Гаттер, когда Мергиона сиганула добивать шустрого ректора в придорожные кусты, — а если...

— Слушаю вас, Гаттер, — усмехнулся Аесли.

— Да нет! Я в смысле — а если мы вернемся в Первертс, ректорское заклинание снова начнет действовать?

— А вот и нет, — сказала Амели. — Нас на гражданской самообороне учили, что на каждое заклинание найдется контрзаклинание. Что там использовал Лужж? «Сейчас отсюда вылетит птичка»? Это гипнотизирующее зомбирование?

— Или зомбирующий гипноз.

— А, неважно. Посмотрите на меня. А-нам-все-равно! Все, мы свободны.

— Все? — спросил Порри. — А почему мне все равно хочется пойти в Стоунхендж за хочугой, зарядить магутор и выполнить просьбу Лужжа?

— Наверное потому, что теперь это просто просьба, — сказал Сен. — А кроме того, заряженный волшебством магутор очень даже поможет в поисках Трубы.

— И правда, — повеселел Порри. — А вот и Мергиона.

Из темноты вышла Пейджер. Вид она имела чрезвычайно угрюмый. Похоже, истребление призраков коварного ректора исчерпало терапевтический потенциал.

Торшер забеспокоился.

— Печаль я вижу в вашем взоре, неужто приключилось горе? Какой у вас печальный взгляд! Ужели спасся вредный гад? Бежал, как трус, в ночную тьму...

— ...Не бегать никогда ему, — сказала Мерги. — Но нету радости в победе над призраком в бронежилете. Нет, это все совсем не то...

Пейджер замолкла на полуслове, постояла немного с плотно сжатыми губами, потом посмотрела волшебному осветительному прибору прямо в абажур.

Амели испуганно глянула на Сена. Сен со значением глянул на Порри. Порри сунул руку в рюкзак, вытащил будильник и протянул Мерги.

— Часовой механизм, — отрывисто сказала она, прикручивая будильник к ножке Торшера. — Испорченный. Повышенная чувствительность к рифмам. Возможно короткое замыкание. Самовозгорание. Взрыв. Разрушение источников освещения в радиусе ста метров. Вопросы есть? Желательно в стихотворной форме.

Вопросов в стихотворной форме не было.

— Ну, — девочка повернулась к друзьям. — Что делать будем?

— А-нам-все-равно! — сказала Амели.

— Как это «все равно»? А-а-а, ты в этом смысле... — голос Мергионы чуть потеплел. — Спасибо, подруга. Ну что, вперед, в Стоунхендж?

Ночные облака разошлись, открыв огромную полную луну. Камни Стоунхенджа оказались совсем близко.

Торшер откашлялся и, с трудом подбирая слова так, чтобы они не рифмовались, произнес:

— Мне дадите не соврать вы, нас пять здесь ровно, признайте[43].

— Ну... считая тебя, пять.

— Нас храбрецов пять отважных, удальцов готовых все на, свою отдать жизнь можем мы, истину добыть в бою чтоб[44].

— Да, да, нас пятеро! И что?

— А скажут, — вздохнул Торшер, — скажут, что нас было четверо[45].

Стоунхендж при свете полной луны