Звездный городовой (СИ) - Чехин Сергей Николаевич

— Мне не нужны твои поблажки, урод! — в сердцах выпалила архейка.

— Сержант!! — Амада, казалось, и сама стояла на грани нервного срыва. — Да что тут между вами случилось?!

— Кое-что личное, — проворчала девушка. — Но я своего мнения не изменю! И скажу на суде все, как есть! И не стану выгораживать этого гаденыша, даже если он изъявит желание выгораживать меня!

— Так, все, — Виктория потерла висок. — Я устала от вас обоих. Кайлиан — сдай оружие.

— Что?!

— Ты тоже арестована за превышение должностных полномочий и нападение на задержанного. Пусть все решает отдел внутренних расследований и комиссия по этике. А до тех пор посидите за решеткой — остынете, приведете мысли в порядок и заодно разберетесь в своих чувствах и отношениях.

— У нас нет никаких…

— Молчать! — неожиданно громко взвизгнула майор. — Снаряжение на стол — и марш в камеру!

Айлин подчинилась с видом мученицы, посланной на жестокое заклание. Под насмешливым взором пирата рыжая вошла в отсек и сама заперла за собой дверь. Кира меж тем осмотрели прибывшие медики и не нашли ничего опаснее ссадины на губе и небольшой шишки.

После чего конвоиры завели его в соседнюю ячейку, отделенную от соседки тонкой, но очень прочной перегородкой. И теперь уже Амада села за компьютер и принялась набирать свой отчет, часто вздыхая и сокрушенно бормоча под нос:

— И это — наша лучшая выпускница…

Закончив, майор ушла вместе с остальными городовыми, в помещении притушили свет, и арестованные остались в полутьме тесных каморок. Пару часов оба молчали — Кир дремал на койке, Айлин напряженно сопела. И как только снаружи прозвучала мелодичная трель отбоя, сержант первой нарушила гробовую тишину:

— Если меня отстранят — не знаю, что с тобой сделаю.

— Истеричкам не место на службе, — усмехнулся пират. — Ты опасна и для преступников, и для коллег.

— Ты мне — не коллега, — с отвращением прошипела архейка. — Ты — подонок не лучше Хруда. Ибо только такие льют грязь на родителей.

Принц протяжно выдохнул. Его семью никак нельзя назвать образцовой. Отца он едва помнил, а с матерью никогда не был особо близок. Бригитта занималась только своим разбойным королевством, а наследник рос, как бурьян.

Зато после совершеннолетия с него стали требовать так, словно он двадцать лет провел в элитной военной академии. У остальных налетчиков ситуация схожая — там все друг другу волки, а шутки про мамаш и предков — самые ходовые. Поэтому парень слабо представлял, что такое тесные и теплые отношения, потому и не придал своей подначке особого значения.

— Знаешь, ты права… — наконец изрек разбойник.

— В том, что ты — падаль и мразь? Для этого не нужно твое признание. Это и так очевидно по совокупности улик.

— В том, что я перегнул палку.

— Твои извинения ничего не изменят.

— Я и не собирался извиняться, — Кир хмыкнул. — Пи…лоты не извиняются. Лишь сказал, что не стоило бить тебя по самому больному.

— Мне плевать. Ты все равно вылетишь из академии… пилот, — Айлин с презрением фыркнула. — И не сомневайся.

— Значит, счастливо оставаться.

— Ага. Надеюсь, больше не увидимся.

— Полностью согласен.

— Вот и отлично.

— Может, заткнешься уже?

— Сам заткнись.

— Я как бы заснуть пытаюсь.

Архейка встала и со всей души вмазала стопой в перегородку — да так, что аж лампы на потолке замигали.

— Спокойной ночи, котик.

— Стерва поехавшая.

— Да тихо вы там! — в отсек вошел сонный городовой из числа тюремной охраны. — Белены объелись, что ли?

Вмешательство третьих лиц поставило точку в разгорающемся споре. Заключенные повернулись друг к другу спинами и замолчали, а скоро оба погрузились в глубокую дрему.

Той ночью им снились очень похожие сны. В них было много шума, крови и огня. На тот момент им обоим едва исполнилось по пять лет, отчего воспоминания казались обрывочными и фрагментарными, как расколотая мозаика или запачканный калейдоскоп.

— У тебя отлично получается, — сказала мама, склонившись над пианино. Ее лицо в обрамлении медных волос отчетливо проступало из тумана, что заволакивал все вокруг. — Великолепный слух. Прямо как у папы.

— В небе корабли, — в комнату вошел высокий статный мужчина с винтовкой в руках. — И это — не Федерация.

— Они приближаются, — отец встал из-за панели управления и вынул из кобуры тяжелый пистолет. — Движок поврежден, прыгнуть мы не сможем. — Он опустился перед испуганным мальцом на колено и тепло улыбнулся. — Но я так просто не сдамся. И ты не сдавайся. Никогда.

— Я боюсь… — хныкнул Кир.

— Не волнуйся. Я рядом. Просто спрячься — и все будет хорошо.

— Лезь в подпол — и сиди тихо, как мышка, — наставлял отец, пока мама заряжала свое ружье.

— Может, убежим? — Айлин утерла слезы со щек. — Или позовем дядю? Он — космонавт, он поможет.

— Наши корабли — не чета пиратским, — мужчина улыбнулся. — Помощь, увы, не успеет. Но про дядю ты правильно вспомнила. Свяжись с ним, как только все закончится.

— Ч-что закончится?

— В подпол, живо. Они уже близко.

— Папа? — Кир прижал к лицу респиратор, с которым затем не расставался всю сознательную жизнь. Сирена сверлами вонзалась в уши, а глаза слезились от гари.

— Мама? — Айлин приподняла люк, осторожно выглянула наружу и закашлялась от заволокшего гостиную дыма.

Дом полыхал, всюду царил страшный беспорядок, а кровь заливала даже потолок. И бурые разводы неровными полосами тянулись к расколотой надвое входной двери.

Пол сплошь устилали тела в прожженных насквозь скафандрах. Кир шел по ним, как по стальному ковру, поскальзываясь, спотыкаясь и тяжело дыша. Раненые пираты в отчаянной агонии пытались схватить малыша за ноги. Больше всего на свете ему хотелось закрыть глаза и больше не открывать, но тогда он не сможет отыскать своего родителя. А ведь он тоже мог нуждаться в помощи.

— Мама! — Айлин выбежала на крыльцо, едва не угодив под обрушившуюся крышу, и приставила ладонь козырьком.

Черный корабль стремительно поднимался к небесам. И под ним не бушевало ревущее пламя, как под дядиными ракетами. Чуть позже звездолет превратился в черную точку, а затем просто исчез — растворился в небесной лазури, превратив ближайшие облака в закрученные спиралями острые конусы.

— Папа!

Отец лежал в дальнем углу — совсем рядом от бортовой аппарели — прижимая ладонь к животу и крепко стиснув пальцы на рукоятке лазера. Кир сел рядом и протянул аптечку — в схроне, где обычно возили всякие запрещенные вещи, имелся внушительный запас еды и лекарств — как раз на такой случай.

— Уже поздно, — мужчина улыбнулся, и с небритого подбородка стекла густая струя. — Не поможет…

— Не умирай, — Кир закрыл лицо ладонями и заплакал. Родившись и выросши в Темном Секторе, он уже в пять лет прекрасно понимал, что такое убийства, смерть и несовместимые с жизнью травмы. — Не бросай меня…

— Я никогда тебе не врал, малыш, — холодеющая ладонь коснулась щеки, оставив на ней багровый отпечаток. — И сейчас не буду. Мои дни сочтены. А о тебе позаботится мама. Но дай мне слово… — он закашлялся и попытался отползти от подступающего пламени, но тело уже почти не слушалось. — Нет, поклянись… поклянись, что никогда не станешь такими же, как они, — воин кивнул на валяющихся тут и там мертвецов. — И никогда не прольешь кровь невинных. Иначе ты — не мой сын.

— Я… клянусь.

— Смотри мне, — ослабшая рука пошевелила грязную шевелюру, прежде чем упасть плетью. — Я буду… следить…

— Подъем, господа арестанты! — лампы в камерах вспыхнули на полную мощность и сработали лучше любого будильника. — Время отвечать за свои проступки и прегрешения.