Александр Бруссуев - Не от мира сего 2

Провожатый не очень ориентировался в дороге, пришел-то он совсем с другой стороны, но переспрашивать у Александра лишний раз не стал. В итоге, ориентируясь по солнцу и муравейникам "дал кругаля". Надо было на муравьев внимания не обращать — подлые насекомые только того и ждут, чтобы запутать, строят свои сооружения абы как, а не строго на север. Скорее всего, у них, паразитов, свой север. Родя слегка осерчал на лесных санитаров и подавил в себе желание сделать с первым встречным муравейником то, что зачастую делают с ними в лесу прочие мужчины.

Давить желание пришлось и дальше: женщины шли за ним, как привязанные, а временами даже бежали. Он подумал, было, снова раззадорить одну из них с профилактической, так сказать, целью, но осторожно пощупал укушенный палец и передумал. Да тут еще комары, собравшись со всех окрестных болот, возбужденно вопя, бросились кормиться. Пришлось обмахиваться веточками березы, что почему-то желание только усилило.

Когда же дальше идти было уже просто невмоготу, одна из женщин, вдруг, проговорила, еле шевеля языком:

— Да ты что себе позволяешь?

— Да, — сразу подхватила другая, тоже не совсем членораздельно. — Старый хрыч.

Родя в испуге огляделся, но никаких хрычей поблизости не заметил. Нужно было воспользоваться ситуацией.

— Девочки! — взмолился он. — Я в кустики по делу сбегаю. Вы тут подождите немного. Я быстро.

Он, прижимая колени, насколько мог быстро, пошел в ближайшие кусты, по ходу пытаясь расстегнуть штаны. Женщины, не сговариваясь, устремились следом.

— А ну пошли вон отсюда, коровы, — не согласился с этим Родя. Счет времени пошел на удары сердца.

— Сам дурак, — вдруг сказала та, что повыше и остановилась, отфыркиваясь от вездесущих комаров.

— Да, — согласилась другая, но отфыркиваться не стала. — Идиот.

— Ааааа, — слабым голосом ответил Родя, открыв в себе шлюз. — Дуры.

К кому относились эти слова — непонятно. То ли к невидимым через кусты женщинам, то ли к лосихе с лосенком, оказавшимся всего в десятке шагов перед музыкантом.

Родя сразу понял, что не все шлюзы в себе открыл, развернулся к зверям спиной, игнорируя то, что мамаша-лось слегка рассердилась и стала копытом рыть землю, а детеныш-лось обрадовался встрече с неизвестным двуногим существом. Звери бы пошли на сближение: лосиха — чтобы поднять на рога тело наглеца, вздумавшего вести себя таким хамским образом в присутствии дамы, пусть и поросшей с копыт до рогов жестким бурым мехом, лосенок — чтобы поиграться с останками, после вмешательства мамаши.

Но что-то их остановило. Видимо то же самое, что заставило обеих женщин, хмуря брови и зажимая носы, отступить в чащу на несколько десятков шагов.

— Пронесло? — ядовито спросила женщина повыше, когда Родя вновь предстал перед ними, неся на лице печать какого-то удовлетворения, словно от хорошо выполненной работы.

— Пронесло, — согласился парень и смахнул тыльной стороной ладони несколько капель пота со лба.

Каждый из них вкладывал в прозвучавшее слово какой-то свой смысл: кто-то имел ввиду то, что лоси самим безобидным образом ушли, кто-то — нечто иное. Уточнять не стали.

— Да кто ты такой? — так же ядовито поинтересовалась женщина. Похоже, способность разговаривать вновь вернулась, причем — разговаривать очень неприятным тоном.

— Я - Родивон да Превысокие, — представился Родя. В свете минувших событий он был настроен чрезвычайно дружелюбно, поэтому весь яд пропускал мимо ушей.

— Вот уж, действительно, "превысокий", — фыркнула другая дама и сморщила свой носик. И ее манера разговаривать ничем не отличалась от подруги.

"Ничего, ничего", — про себя решил Родя. — "Это все последствия шока. Не каждый может перенести сосуществование с бесом без последствий для себя. Скоро они подобреют и скажут мне спасибо".

Он, наконец, сориентировался в пространстве, отметив про себя причину этого своего долгожданного прозрения. Понятное дело, со спутницами делиться открытием он не стал. Скоро признаки близости к реке стали очевидны: направление течения ручейков, тропы какие-то звериные, опять же. Идти по этим дорожкам было легче, хотя существовала определенная опасность встретиться с кем-нибудь внушительным, бредущим на водопой, например с кабаном. Но то ли выбранная тропа была не кабаньей, то ли злобные лесные свиньи уже утолили свою жажду, а без цели шляться туда-сюда не считали нужным, никто по пути не встретился.

Зато обе женщины стали вести себя самым свинским образом. Родя слушал их и краснел. Не имевший никакого опыта общения с прекрасным полом, он предпочитал молчать, очень стыдясь допущенной в лесу промашки. Если они так вели себя после успешного, как ему верилось, изгнания беса, то что же с ними должно было твориться с таковым во главе? Дамочки были старше его, поэтому на них он не смотрел, как на потенциальных подружек. С каждым новым поворотом, с каждым новым словом, брошенным ему в спину, они переставали казаться ему вообще людьми. Так, бредущие на водопой кабанихи.

К реке они вышли в достаточно глухом месте — вокруг одни кусты и ни намека на ногу человека. Даже на руку человека ничего не указывало, не говоря о других частях тела. Казалось, женщины этому только обрадовались. С еще большим воодушевлением они взялись за оценку провожатого, делая ударение, почему-то на их встречу с лосями. Очевидно, именно с этого момента они потихоньку начали приходить в себя. Какая досада, лучше бы им овцами остаться, нежели в свиней воплотиться.

Дело близилось к вечеру, ночевать под открытым небом, да еще и в такой компании было бы замечательным событием. Оставалось только идти вдоль реки, надеясь набрести рано или поздно на переправу. Ополоснув лицо и руки в речной воде, Родя уже собирался двигаться назад, но передумал. Может быть, виной этому была мысль: бросить к чертовой матери этих злобных теток на произвол судьбы и комаров, а самому кинуться в воду и плыть по течению, надеясь прибиться к другому берегу. Или, возможно, шлепки по воде, достигшие его слуха, навели на другую мысль: если что-то плюхает — то это могут быть весла, которые сами по себе так вести себя не могут.

Звуки по воде распространяются со скоростью света, поэтому он сложил руки рупором и почему-то на тихвинском языке проговорил очень громким голосом:

— Эй, на барже, помощь окажите!

Кричать Родя постеснялся, но все равно слышно должно было быть и в самом Тихвине, едкие женщины за спиной сообща вздрогнули и подпрыгнули на месте на локоть в высоту. Появилась слабая надежда, что они вновь впадут в ступор, но она быстро развеялась гневными возгласами:

— Ты что же это орешь, как ненормальный, поганец!

— Совсем из ума выжил, засранец!

Да, с такими попутчицами каши не сваришь! Даже из топора, потому что возникнет горячее желание: стукнуть этим самым топором по темечку — и в колодец. Не себя, конечно, а злобных дамочек, одну за другой. Так воспитываются душегубы.

Тем временем на лодке крик, точнее — крики, были услышаны.

— Кто это тут балует? — сказал суровый голос.

Родя приветственно замахал рукой появившейся почти на середине реки посудине средних размеров, на каких развозят между деревнями по реке всякие грузы. Лодка в ответ тоже помахала руками с зажатыми в них веслами, заложила лихой вираж, против течения подкралась к берегу, бросила носовой якорь, потом — кормовой и произнесла тем же суровым голосом:

— Ну?

— Сами-то мы не местные, — начал, было, Родя.

— Короче.

— Девочек перевезите?

Девочки в кустах принялись активно возмущаться. Музыкант повернулся к ним, состроил свирепую рожу и, как можно зловещей, прошипел:

— А то укушу.

Ребята на лодке сидели, конечно, очень выразительные: лохматые, красномордые, выдыхающие перегар залитого ранее эликсира, который повышает смелость, находчивость и остроумие.

— Девочкам — всегда, пожалуйста, — сказали они и подняли вверх кривые, как когти указательные пальцы. — Но — за плату.

Они бросили на берег кошку с привязанной веревкой, не ту кошку, что мяучет, а ту — у которой железные когти количеством три. Подтянули нос лодки к берегу и спустили широкую доску.

— Залазь!

Родя чуть ли не пинками загнал удрученных женщин на борт, а сам не полез.

— Э, — сказали девушки. — А ты как?

— Их там встретят, — крикнул Родя, забрасывая обратно доску-сходню. — Просите у них больше, у них денег, как у дураков фантиков.

Женщины опять заругались и продолжали это дело достаточно долго, пока лодка не скрылась за поворотом. Ребята принялись грести с удвоенной энергией: возможность получить неплохой калым за доставку их воодушевила гораздо больше, нежели призрачная вероятность большой и чистой любви со случайными попутчицами.

— Земля, прощай! — попробовали перекричать женщин гребцы.