Пауки и иерархи (Рейн 6) - Валерия Веденеева

class="p1">— Во-первых, ты забыл о тех людях, которых Сантори вовлек в свои преступления. Они потеряли свободу и статус, испытали страх, стыд, душевные страдания — все это теперь почувствует и он. Во-вторых, кто знает, какие скелеты похоронены в его прошлом? Пусть его репутация была безупречна, но мне сложно поверить, что он действительно не совершал ничего предосудительного. В-третьих, за запланированные преступления наказание тоже есть, хоть и слабее, чем за уже случившееся. Так что Сантори придется на себе испытать то, что чувствуют люди, приносимые в жертву демону. Ну и в-четвертых, в залах есть еще и наказание за богохульство и кощунство, наказание чисто духовного плана. Так что легко Сантори не придется.

— Какое удивительное творение эти залы, — проговорил я.

— Удивительное? — повторил Теаган. — Может, удивительно пугающее?

— Нет, скорее удивительно интересное.

Я бы добавил, что чем дальше, тем любопытней мне становилась личность Пресветлой Хеймы, столь сложной и жестокой в своей справедливости, но при этом все же милосердной. Но Теаган был не тем человеком, кому стоило слышать такие мои рассуждения.

Глава 23

Встав, я подошел к окну.

Кабинет коменданта находился в одной из башен замка и вид отсюда открывался красочный — поля, лента реки, несколько небольших озер в отдалении, а еще дальше холмы, покрытые лесами — хвойными, а потому, несмотря на позднюю осень, сохранившими свою зелень.

Вид холмов заставил меня вспомнить о давней беседе с душой еретика, а оттуда мысль перенеслась на последний разговор с Таллисом.

— Скажи, ты успел посмотреть в архивах, какие еще способности могут у меня быть? — спросил я.

Теаган кивнул.

— Кое-что успел. Например, чутье на ложь — ею обладали восемь людей с уровнем иртос. Еще мне попалось описание некоторых способностей, данных людям однажды и более не повторявшихся. Так, почти четыре тысячи лет назад жили близнецы, на уровне инстинкта умевшие перенаправлять любую смертоносную атаку на того, кто ее задумал; а около тысячи лет назад появилась девушка, владевшая Песнью Святилища — везде, куда доходил звук этой песни, враги-люди лишались сил, как магических, так и обычных, а демоны и монстры истекали скверной и погибали почти мгновенно.

— Неплохо, — пробормотал я.

— Люди с уровнем иртос, помимо возможности манипуляций со слоями этера, всегда владели только одной способностью. Любопытно, что у посланников богини подобных ограничений не существовало, — нейтральным тоном добавил Теаган, будто говоря о чем-то неважном.

— Да, любопытно, — согласился я.

Получалось, я мог позволить Таллису узнать только о чем-то одном. Например, о чутье на ложь.

Я прошелся по приемной, разглядывая картины на стенах и засыхающие растения в горшках на окнах. На столе были небрежно брошены бумаги, которые я пролистал — что-то там об изменении рациона узников в связи с приближающейся зимой — и мои мысли вернулись к тому, зачем мы сюда приехали.

— Скажи, — я вновь сел рядом с Теаганом и внимательно посмотрел на него. — А ты сам когда-нибудь испытывал на себе действие залов Бьяра?

Теаган сглотнул — на горле заметно дернулся кадык — потом медленно кивнул.

— Не спрашивай, — добавил он прежде, чем я успел что-то сказать.

— Об этом не буду, — пообещал я. — Скажи мне другое — насколько одно посещение залов Бьяра безопасно для тела, разума, духа и магии человека?

— Одно? Полностью безопасно. Почему ты спрашиваешь?

— Я хочу зайти в них, в эти залы.

— Что? Но зачем⁈

— Мне кажется, так правильно. Учитывая, какую власть я получу в будущем, я должен понимать, на что буду обрекать других людей.

Помимо названной мною причины были еще две, про которые я промолчал. Во-первых, магия залов могла вытащить что-то из моей забытой жизни — за девятнадцать лет я не мог не нагрешить. А во-вторых, мне было просто интересно, как это работало.

На мои слова Теаган ответил не сразу.

— Ты осознаешь, что это — пытка? — проговорил он наконец. — Причем прервать ее сам ты не сможешь, даже если очень сильно захочешь. Как только магия зала начнет действовать, прервать ее работу не сможет никто.

— Ну… Теперь осознаю. Но все равно…

Дверь в приемную открылась и внутрь влетел запыхавшийся мужчина лет пятидесяти. При виде нас споткнулся, скользнул по мне непонимающим взглядом, потом посмотрел на Теагана — и еще раз, более внимательно — похоже, отсутствие жреческой мантии помешало ему узнать иерарха сразу. Но все же узнал. Вздрогнул и поклонился столь низко, будто пытался носом достать до пола.

— Светлейший! Приношу нижайшие извинения за то, что заставил вас ждать!

— Да-да, — Теаган махнул рукой. — Считайте, что за отсутствие на рабочем месте я вас великодушно простил. Проводите нас к камере Сантори.

— Конечно-конечно! — мне показалось, что распоряжение принесло коменданту немалое облегчение. Будто бы он ждал и боялся чего-то другого. — Пожалуйста, следуйте за мной.

Идти пришлось сперва по узкой лестнице, потом по такому же узкому длинному коридору вдоль плотно запертых мрачных дверей — чуть впереди комендант, потом я с Теаганом, и потом весь немалый отряд сопровождения.

— Сантори как раз должны привести в камеру после первого визита в залы, — заговорил комендант. — Вы ведь знаете, первый визит — он самый впечатляющий, — на этих словах комендант натужно рассмеялся, но, когда никто к нему не присоединился, быстро умолк.

— Почему самый впечатляющий? — поинтересовался я.

— Ну как же — первое столкновение с ментальной магией такой силы… А, простите… Простите, как к вам следует обращаться?

Я задумался. Мое положение бастарда, признанного кланом, но не введенного в род полноценно, не позволяло официально претендовать на обращение «дан».

— Господин аль-Ифрит, — решил я.

Лицо коменданта отразило недоумение — он явно не мог понять, что парень в форме студента Академии, да еще лишенный титула, делает в компании второго человека Церкви.

— Рейн аль-Ифрит находится здесь, исполняя приказ верховного магистра, — сухо сказал Теаган. — Отвечайте на все его вопросы и выполняйте его распоряжения как мои.

— Да-да, конечно, — комендант вновь поклонился.

Ну что ж, пока мы шли к нужному месту, можно было и поспрашивать.

— Сколько осужденных сейчас находится в замке? — задал я первый вопрос.

— Э-э… Четыреста двадцать… или четыреста тридцать… Прошу прощения, никогда не дружил с цифрами.

Странно для начальника тюрьмы не знать такое,