Майкл Муркок - Хроники Корума (Сборник)

Губы у Корума пересохли.

— Я только что убил всех твоих подданных, госпожа. И поэтому плачу.

Выражение ее лица не изменилось.

— Они были обречены на смерть, — сказала она. — Даже лучше, что они уже умерли. Умерли быстро. Ты освободил их, чужестранец, и я благодарю тебя за это. Может быть, ты и обо мне позаботишься? Освободишь и меня от постылой жизни? Я ведь живу только для того, чтобы не умерла память о Сира-ан-Ванл, — она помолчала. — Судя по твоему имени, ты тоже ведраг?

— Да, я тоже из племени вадхагов — «ведрагов», как ты их называешь. Но моя родина далеко отсюда, на юге…

— Значит, ведраги все-таки пошли на юг… Красива ли твоя страна?

— Очень красива.

— А счастлив ли твой народ, Принц в Алом Плаще?

— Мой народ уничтожен, королева Ооризе. Все вадхаги до одного погибли.

— Все? Кроме тебя?

— И тебя, моя королева.

Улыбка тронула ее губы.

— Он сказал, что все мы должны умереть, в какой бы плоскости мы ни пытались спастись. Но было и другое пророчество: если мы умрем, то и он тоже умрет. Он решил сделать вид, что ничего об этом пророчестве не знает, как бы забыть о нем….

— Кто, госпожа?

— Рыцарь Мечей Ариох. Повелитель Хаоса. Тот, кто унаследовал эти пять плоскостей после давней войны между силами Порядка и Хаоса. Тот, кто, явившись сюда, пожелал, чтобы гладкий твердый камень скрыл под собой наши прекрасные холмы, чтобы кипящая лава текла в наших тихих ручьях, чтобы пламя стеной вздымалось там, где когда-то шумели зеленые леса… Это он предсказал нашу смерть, принц. Он, Ариох. Но, прежде чем отправиться в ссылку, побежденный лорд Аркин успел предсказать нечто совсем иное…

— Лорд Аркин?

— Да, Владыка Порядка, что правил здесь до того, как был изгнан Ариохом. Он успел сказать, что, уничтожая древние расы, Ариох уничтожит и свое господство во всех пяти плоскостях.

— Хорошо сказано! — прошептал Ганафакс. — Но я сомневаюсь, что это правда.

— Может быть, мы и обманываем себя порой тщетной надеждой на справедливость, о говорящий на языке мабденов, но это означает только одно: ты не ведаешь того, что знаем мы, ибо все мабдены — дети Ариоха.

Ганафакс рывком вскочил на ноги.

— Может, мы и дети Ариоха, королева Ооризе, но не его рабы! И я оказался здесь только потому, что пошел против воли Ариоха.

И снова королева улыбнулась печальной своей улыбкой.

— А кое-кто утверждает, что постигшая вадхагов кара есть плод их собственных деяний. Что это они затеяли войну с нхадрагами и нарушили установленный лордом Аркином порядок вещей…

— Боги мстительны, — прошептал Ганафакс.

— Но я тоже способна на месть, господин мабден, — сказала королева.

— За то, что мы убили твоих воинов?

Она пренебрежительно махнула рукой.

— Нет. Они ведь первыми напали на вас. Вы просто защищались. Это естественно. Я говорю об Ариохе и его капризах, из-за которых прекрасная страна превратилась в ужасную каменную пустыню, сжигаемую вечным огнем.

— В таком случае, ты, королева, непременно будешь отомщена, а бог Ариох наказан! — твердо сказал Корум.

— Некогда у меня было множество подданных. Одного за другим посылала я своих людей через Пасть Льва, чтобы наказать и уничтожить Рыцаря Мечей. Ни одному пройти не удалось. И ни один не вернулся.

— А что такое Пасть Льва? — спросил Ганафакс. — Мы уже слышали, что это — единственный путь к спасению отсюда.

— Да, это так. Но спасения нет. Тот, кто живым минует саму Пасть Льва, не минует того, что находится за нею: дворца Ариоха.

— И никто не может… спастись? выжить? — спросил Корум.

Слепая королева подняла лицо к розовым небесам.

— На это способен лишь Вечный Ввоитель. Вечный защитник…

— А ведь когда-то вадхаги не верили ни в Вечных Воителей, ни в прочие сказки… — горько заметил Корум.

Она кивнула.

— Я помню. Но тогда им и не нужно было верить в это.

Помолчав, Корум спросил:

— А где находится эта Пасть Льва, госпожа моя?

— Я провожу тебя к ней, Принц в Алом Плаще.

ГЛАВА ПЯТАЯ

ЧЕРЕЗ ПАСТЬ ЛЬВА

Королева дала им напиться из фляжки, притороченной к седлу, и, подозвав двух чешуйчатых животных, предложила Коруму и Ганафаксу сесть на них верхом. Они послушались, взяли в руки поводья и поехали следом за королевой Ооризе по черным и зеленоватым обсидиановым холмам, меж которыми текли реки огненной лавы.

Несмотря на слепоту, королева весьма умело управляла чешуйчатым зверем и не умолкая рассказывала о том, какое дерево когда-то росло здесь и какие цветы цвели на том лугу, — словно помнила каждый камешек, каждое растение, каждый ручеек своей погубленной родины.

Ехали они довольно долго; наконец королева остановилась и указала прямо перед собой:

— Что вы видите там?

Корум вгляделся в дымную пелену.

— Похоже на огромную скалу…

— Подъедем поближе, — сказала Ооризе.

Постепенно становилось ясно, что перед ними на самом деле. Это действительно была огромная скала, точнее гладкая и сверкавшая, как золото, глыба, искусством неведомого резчика превращенная в голову льва, разинувшего в грозном реве клыкастую пасть. Голова выглядела как живая.

— Боги! Кто ее создал! — прошептал Ганафакс.

— Ариох, — ответила королева. — Когда-то на этом самом месте была наша мирная столица. Теперь же мы живем — вернее, жили! — в пещерах под землей, где есть вода и хоть какая-то прохлада.

Корум долго смотрел на немыслимых размеров львиную голову. Потом взглянул на королеву:

— Сколько же тебе лет, госпожа моя?

— Не знаю. Времени в Огненных землях не существует. Я думаю, что прожила не меньше десяти тысяч лет.

На некотором расстоянии от них виднелась еще одна стена огня. Помолчав, королева Ооризе заметила:

— Мы со всех сторон окружены огненными стенами. Когда Ариох впервые создал их, многие люди бросались в огонь, предпочитая не видеть того, что стало с их страной. Так умер и мой муж, и все мои братья и сестры…

Корум заметил, что Ганафакс явно чувствует себя не в своей тарелке: он почти совсем умолк, опустил голову и время от времени, словно мучимый головной болью, потирал лоб и виски.

— Что с тобой, друг Ганафакс?

— Ничего страшного, принц. Просто голова разболелась. Наверняка от этой жарищи.

И тут чудовищный монотонный стон донесся до их ушей. Ганафакс вскинул голову, глаза его расширились от ужаса. Он явно ничего не понимал.