Стив Лайонс - Имперская гвардия: Омнибус

Я знаю, что должен выкинуть эти мысли из головы. Я должен оставаться сильным, чтобы ни произошло, а иначе это все может стать последним моим приключением в Штрафном Легионе. Но это трудно, чертовски трудно, ведь я был на Ичаре IV, я видел, что они могут сделать с миром, я видел, как они сражаются. Там нас было шесть тысяч Штрафников. И меньше пятисот вернулись оттуда. Я слышал, что регулярные войска потеряли больше миллиона воинов при защите Ичара IV.

Там были Титаны, Космические Десантники, и если верить слухам которые я однажды слышал, то и Эльдары. Все было брошено на то, что бы выиграть сражение, оружие, мужчины и мы. В своей жизни я видел столько крови и страдания, что они больше не пугают меня, единственная вещь способная меня напугать — это тираниды. Они сильно от нас отличаются. Даже Орки воюют ради завоевания новых территорий, но тираниды пытаются лишь поглотить все живое в Галактике, словно губка, и они никогда не остановятся, пока это не будет сделано.

Вот почему я стоял на стене вчера вечером, под ледяным ветром — невозможно понять, как днем может быть так жарко, а ночью так холодно — смотря, как они спускаются. Наблюдая за приближающейся смертью, у меня было скверное предчувствие на счет всего этого. Волосы на шее стояли дыбом, я уже мертв, это всего лишь оболочка, которая должно выполнять приказы.

Вот почему я просто стоял и надеялся, что Император услышит наши молитвы и придет на помощь. Но рассчитывать на это глупо, поэтому я здесь, под лучами заходящего солнца, готовый сражаться как никогда, готовый сделать все что в моих силах, потому что смерть несется к нам через равнины прямо сейчас.

Главная атакующая волна ударилась о стену. Они атаковали со стороны, слепящей нас, зари. Полковник оказался прав на счет горгулий, наша противовоздушная оборона была лучше, чем можно было ожидать. Их было около сотни, они стали снижаться приближаясь к крепости. Пушки накрыли их огнем, разрывая в воздухе. Нескольким все же удалось прорваться за стены, тогда Гидры вылавливали их по одной и уничтожали тяжелыми бомбами. Это было омерзительно, части окровавленного и обугленного мяса падали на нас словно кровавый град. Не было времени убрать останки, ведь основная часть роя уже была на подходе. С нашей позиции, в паре сотен шагов от стены, трудно было сказать, что творилось снаружи.

Мы очистили нашу линию обстрела, снесли перекрытия внутри зданий находящихся по периметру и оборудовали там опорный пункт, на случай если тираниды прорвутся внутрь и нам придется отступать, то у нас будет второй огневой рубеж. Как и сказал Полковник, основные действия происходили возле ворот. Рядовые сражались на южной стене, в то время как Сестры Битвы держали западную. И, хотя Сестер было вдвое меньше чем Штрафников, дела их шли намного лучше. С другой стороны, дайте мне болтер и силовую броню и я покажу, как жалкий и никчемный Штрафник может драться.

Не прошло и четверти часа с начала атаки, а тираниды уже делают первый прорыв. Я смотрю на восточный конец южной стены и замечаю орду несущихся термагаутов и понимаю, что защитников той позиции больше нет.

— Хорошо, «Последний Шанс»! Время умирать, — как обычно реву я, и мы, как можно быстрее, выдвигаемся к подножию стены. Стрелки Химер разворачиваются и дают залп тяжелых болтеров и мультилазеров по термагаунтам. Спустя тринадцать ударов сердца, мы вскакиваем на ноги и с лазганами наперевес сокращаем дистанцию. Огонь поддержки Химер стихает, как только мы добираемся до вершины, и внезапно, я оказываюсь окружен тварями.

Я вижу, как одна из них нацеливает на меня свое биопушку, снимая ее до того как она успела выстрелить. Внезапно они бросаются на нас, я срываю с пояса свой цепной меч и активирую лезвия, в то время как другие готовят штыки. Термагаунты начинают кусать и цепляется за все что попадается на пути и это кажется бессмысленным, не знай я, что это скоординированные действия. Они кружат вокруг меня, я чувствую, как меня смывает, будто волной, паника охватывает меня, тошнота подступает к горлу, потому что я вижу их морды, кошмарные морды вокруг меня. Один из термагаунтов прыгает на встречу мне, его четыре верхних конечности занесены для атаки, сокрушительным ударом цепного меча я пробиваю щитки хитиновой брони, и густая кровь пришельца забрызгивает мне лицо. От ядовитого вкуса и зловония меня почти выворачивает. Я выстрелил в выпуклую голову другой твари, и вдруг получаю тяжелый удар в спину. Тварь забирается мне на спину, и я не могу ее достать. Я чувствую как его когти царапают бронежилет, слышу как рвется ткань, ощущая его горячее дыхание и длинный заостренный язык скользящий по моей шее. Его челюсти впиваются в мое плечо, я пытаюсь направить на него лазпистолет, отчаянно стараясь стряхнуть ее, потому что я не хочу быть убитым каким-то проклятым термагаунтом. Я не хочу умирать, только не так.

Прежде чем тварь прикончила меня, Труко, один из подразделения Франкса протыкает ее своим штыком, я чувствую, как он отпускает меня и валится на пол. Нет времени на то чтобы поблагодарить его, он уже лежит на полу и половина его лица срезана острым когтем. Существо сгорбилось возле него, опуская все шесть конечностей, готовясь к прыжку, его красные глаза смотрят на меня. Я просовываю цепной меч между его ног, лезвия вгрызаются в мягкое незащищенное брюхо, выпуская кишки. Труко вопит, что бы его добили, но времени нет даже на удар милосердия. Как они говорят, пощады не будет.

Дюйм за дюймом мы оттесняем их к краю стены. Я вижу, как Франкс хватает одного из них и кидает за парапет, его когти и хвост еще шевелятся, пока он камнем летит вниз. Я выглядываю за край стены и понимаю, как им удалось забраться. Гора их тел высотой в две-трети стены, почти три метра, тело на теле, создали подъем для продвижения других.

— Гранаты! Убрать тела от стены! — кричу я уворачиваясь от колючего хвоста, летящего к моему горлу. Цепной меч вновь с визгом вгрызается в хитиновые пластины. Они исполнили приказ, бросив гранаты за парапет стараясь подорвать эту груду мяса. Я вижу как Маршалл, запрыгнув на край, трясет своим лазганом в след отступающим тварям. Взрыв поднимает в воздух куски разорванной плоти и план срабатывает. Размазывая кровь по стене, груда тел скользит вниз.

Термагаунты отходят от стен. Но твари еще не закончили, что-то приближается к нам и приближается быстро. Длинными быстрыми прыжками, словно блохи, почти летя над трупами сородичей, с огромной скорость, гармагаунты несутся к нам. Мы пытаемся убить как можно больше этих тварей, но все же двадцать, а может тридцать достигают основания стены. Они останавливаются всего на долю секунды, затем они врезаются своими четырьмя мускулистыми конечностями с когтями в стену, прыгая по ней на хороших два-три фута за раз.

Одно из когтей пробивает плечо Маршалла, он хватает тварь рукой прижимая к себе. Потом он хватает пытающуюся проскользнуть мимо тварь за горло и прыгает вниз, утягивая их за собой. Зазубренный коготь тянется к моему паху, но я отсекаю часть от него цепным мечом, заряд из лазпистолета устремляется блестящий красный глаз твари. Остальная часть боя, размывается, словно оживший кошмар: рубка и резня, поножовщина, пинки и стрельба, удары и крики, кошмарные морды и горячее дыхание, мечущиеся кинжалы и потрошащие когти, кровь и грязь, кишки в проходе, и вы сражаетесь, пока руки не становятся свинцовыми от усталости, а мозг больше не может обрабатывать информацию, но вы продолжаете инстинктивно сражаться.

Нам удается остановить атаку, тираниды отступают через равнины, под радостные крики защитников у ворот, которые эхом расходятся вдоль стен. Я позволяю своим людям немного расслабиться, для нас это не большой праздник. Шок от близкого знакомства с термагаунтом потихоньку начинает спадать, я оглядываюсь вокруг, чтобы отвлечься от мыслей о том, как низко я пал в этот раз. Я вижу шагающего ко мне Полковника, его лицо как всегда мрачное. Я никогда не видел, как он улыбается, ни разу.

— Кейдж! Уберите мертвых. Я выслал команды огнеметчиков, чтобы отчистить стену.

Отдав приказ разделить раненых, на тех, кто еще может сражаться и тех, кому вскоре даст упокоение Император, он ушел. И все, ни спасибо, ни "Хорошая работа Кейдж: вы удержали стену". Только больше приказов, больше работы, больше сражений и смерти. Я распоряжаюсь, что бы несколько человек начали сбрасывать тела и замечаю, как команды огнеметчиков уже начали работу, струи огня превращали груды тел в пылающие костры. Оставив их за грязной работой, я оглядываюсь в поисках Полковника.

Я нашел его во внутреннем дворе, он разговаривает с Натаниэлем, миссионером отвечающим за станцию. Они, кажется, спорят.

— Эти люди нуждаются в уходе, вы не можете заставить их снова сражаться, — жалуется Натаниэль

— Если они не могут сражаться, то они мертвы, проповедник. Нам нужен каждый человек на стенах, — ответил Полковник своим низким, грохочущим голосом. Впервые после начала боя я смог внимательно его рассмотреть. Его форма пропиталась кровью, пришельцев и людей, но не его. Нет даже царапин на коже, даже чертовых царапин. Позвоночник пронизывает холод, и я стараюсь не думать об этом.