Нора Кейта Джемисин - Наследие. Трилогия (ЛП)

– Это очень даже понятно, учитывая, через что ты прошел, – сказала она. Я удивленно моргнул, и она тонко улыбнулась. – Никому из нас не нравилось содеянное Итемпасом, Сиэй. Но на тот момент ваше заточение казалось единственным здравым решением, на которое он согласился… после всего остального безумия. – Она вздохнула. – У нас было предостаточно времени подумать, так ли верен оказался тот выбор. Ну, а потом… Да ты сам знаешь, каков он, когда надо пересматривать свое мнение.

Что в переводе означало: «он и не подумал».

– Знаю.

Эган задумчиво посмотрела на своего смертного. Потом на меня. Потом опять на него.

– Ну? Что скажешь?

Мужик выглядел удивленным, но и обрадованным. Он тоже уставился на меня, и внезапно я понял, что затевалось. Я неудержимо залился краской, и мужчина заулыбался.

– Думаю, будет славно, – сказал он.

– Нет, – быстро отказался я. – Я… ну… в общем, спасибо. Знаю, вы хотите как лучше, но – нет.

Тут Эган улыбнулась, несказанно меня удивив, потому что в ее улыбке оказалось больше сочувствия, чем я когда-либо рассчитывал увидеть.

– Давно ли ты последний раз был с кем-нибудь из своих? – спросила она, окончательно поставив меня в тупик.

Отвечать было нечего: я действительно не мог припомнить, когда последний раз занимался любовью с божеством. Нахадот… Нет, тут все было по-другому. Он был низложен, втиснут в смертную плоть, загнан в бездну отчаяния и одиночества. То, что произошло между нами, соитием назвать было невозможно, скорее – простой жалостью. А до того это могла быть…

забыть

Чжакка? Сельфорина? Элишад? Нет, это было столетия назад, когда он еще любил меня. Может, Гвон?

А что, вдруг это не такая уж плохая идея – забыться с кем-нибудь хотя бы на время. Дать одной из своего племени унести мою душу туда, куда она пожелает, познать утешение…

Сделать то, что я делал для Шахар…

– Нет, – повторил я уже мягче. – Не теперь. Я еще не готов. Но все равно спасибо.

Она всмотрелась в меня долгим взглядом, быть может видя больше того, что я хотел бы ей показать. Поняла ли она, что я постепенно становлюсь смертным? Это, кстати, было одной из причин отказаться от ее предложения: уж тогда-то она точно все поняла бы. Но мне подумалось, что ее взгляд нес в себе нечто иное. Я даже заподозрил – всего лишь заподозрил, – что ей было не совсем на меня наплевать.

– Если вдруг передумаешь, предложение остается в силе, – сказала она и вдруг одарила меня улыбкой. – Смотри, придется делиться!

Она обратила сияющую улыбку уже на смертного, и они двинулись дальше, поднимаясь на следующий этаж.

Тем временем мое пробуждение не осталось незамеченным. Когда, проводив Эган взглядом, я отвернулся, передо мной предстал слуга, тихо поднявшийся по лестнице.

– Господь Сиэй, – произнес он с поклоном. – Господин Ахад просит пожаловать к нему в кабинет, когда тебе будет угодно.

Я подбоченился:

– Я уж точно знаю, что просьбами тут и не пахнет…

Слуга помолчал, но в глазах у него читалось веселье.

– Полагаю, – сообщил он, – ты не захочешь услышать и то слово, которое он употребил вместо твоего имени.

Я последовал за слугой вниз. Пока мы шли, он негромко пояснил, что в эти вечерние часы на глаза показываются лишь куртизаны: это требовалось для поддержания иллюзии, будто в этом здании обитают лишь прелестные существа, дарующие невинное удовольствие. Вид же слуг напоминал посетителям, что «Герб ночи» – заведение деловое. А вот зрелище личностей вроде меня (тоже вроде как слуг, но иного рода – этого он не сказал, но я догадался) внушало мысль, что дарование удовольствий – лишь одно из различных дел, которые здесь проворачиваются.

Поэтому он сразу завел меня в помещение, показавшееся мне кладовкой. На деле это оказался вход на скудно освещенную винтовую лестницу. По ней туда-сюда сновали слуги, а время от времени – смертные куртизаны. Все они улыбались и на ходу обменивались дружескими приветствиями. (Не в пример слугам, работавшим в Небе.) Когда мы достигли нижнего этажа, слуга провел меня коротким извилистым коридором, живо напомнившим мои собственные замкнутые пространства, и наконец открыл дверь, прорезанную в голой деревянной стене:

– Входи, господь Сиэй.

Я шагнул вперед и без особого удивления увидел знакомую обстановку Ахадова кабинета. Зато удивительным стало то, что хозяин был не один.

Молодая женщина, сидевшая в кресле напротив него, притянула бы любой взгляд, даже не будь она красавицей. Отчасти из-за того, что она была из народа мароне, а отчасти из-за своего роста. Она была очень высокой для женщины, даже когда сидела. Ее голова заметно возвышалась над высокой спинкой кресла, а мягкий нимб черных волос зрительно делал ее еще выше. У нее была изысканная фигура, и держалась эта женщина с огромным достоинством, чему способствовал тонкий аромат духов из цветов хираса. Одета она была самым простонародным образом: неприметного цвета длинная юбка, жакет, старые башмаки, но все рано выглядела как королева.

Она как раз улыбалась чему-то, сказанному Ахадом перед моим появлением. Когда я вошел, она обратила на меня такой пристальный взгляд, что сделалось чуточку не по себе, а широкая улыбка сразу стала прохладнее и сдержаннее. У меня возникло четкое ощущение: меня измерили, взвесили и признали неполноценным.

Слуга с поклоном прикрыл за мной дверь. Я скрестил на груди руки и принялся ждать, глядя на женщину. Я еще не настолько утратил божественность, чтобы не почувствовать могущество, запах которого буквально висел в воздухе.

– Кто ты? – спросил я. – Незаконнорожденная Арамери? Писец? Знатная дама, переодевшаяся для тайного посещения дома разврата?

Она не снизошла до ответа. Ахад вздохнул и сжал пальцами переносицу.

– Ликуя – одна из владелиц «Герба ночи», Сиэй, – пояснил он. – И она пришла взглянуть на тебя. Ее интересует, не поставишь ли ты под удар средства, вложенные в него ею и другими совладельцами. Если ты, жопа позорная, ей не понравишься, тут же вылетишь вон.

Я нахмурился:

– Не понял… С каких это пор богорожденные поступают по указке смертных? В смысле, добровольно?

Мне ответила женщина:

– С тех пор, как у смертных и богорожденных появились общие цели.

Голос у нее оказался низкий и полнозвучный, словно рокот океанских волн, но она потрясающе четко выговаривала каждое слово – хоть бумагу режь! Я повернулся к ней и увидел то же качество в ее улыбке.

– Я также полагаю, – продолжила она, – что подобные соглашения были в порядке вещей и до Войны богов. В данном же случае нас связывают отношения не начальника и подчиненного, а скорее… партнерские. – Она покосилась на Ахада. – Партнерам же следует принимать важные решения по обоюдному согласию.