В поисках солнца (СИ) - Берестова Мария

Отложив карту, Илмарт достал чистый листок и написал на нём следующий ряд вопросов:

Почему он не вернулся в Даркию?

Зачем ему потребовалось наносить татуировки?

Зачем ему потребовалось менять имя?

Поразмышляв над этими вопросами полчаса, он выдвинул целый ряд весьма нетривиальных и остроумных гипотез, которые вполне объясняли все эти странности, но выглядели очевидно фантастическими.

Размашистым росчерком перечеркнув эти вопросы, Илмарт решил выписать ряд своих наблюдений, которым так и не нашёл объяснения за все годы знакомства с Дереком.

В число прочих в ряд этих наблюдений вошли: заметная и яркая ненависть ко всему марианскому, тщательное сокрытие своего даркийского происхождения, какая-то странная и опасная история, в которую был замешан то ли сам владыка Ньона, то ли кто-то из его приближённых, избегание рассказов о неанжельском прошлом, острая реакция Райтэна на всё, что говорилось о Ньоне в присутствии Дерека, явно годами тренируемые навыки ньонского типа фехтования, развитые политические навыки и знания, пышные джотандские татуировки, закрывавшие все руки, и ещё десяток-другой более мелких нюансов, которые Илмарт отмечал внутри своей головы, но не обдумывал отдельно.

Когда всё это было выписано в ряд на один лист, ему хватило лишь одного цельного прочтения, чтобы картинка полностью срослась в его голове, и он смог реконструировать биографию Дерека в полном соответствии с реальностью.

«Я идиот», — подумал Илмарт, почёсывая бороду. Теперь, когда он докопался до разгадки, она казалась ему в высшей степени очевидной, и он недоумевал, как он вообще умудрялся так долго принимать Дерека за анжельца или рядового разведчика.

Дело, конечно, было не в том, будто бы Илмарт был идиотом; дело было в том, что он, несмотря на свою наблюдательность, был человеком деликатным, а Дерека, к тому же, причислял к числу самых близких своих людей — а копаться за спиной таких людей в их прошлом, с его точки зрения, относилось к поступкам дурным и гадким.

«Дела-а-а», — карандашом, который был у него в руках, он растеряно почесал бровь, не зная, что теперь делать с полученным знанием.

Вопрос того, почему по пятам за Дереком не идёт ньонская разведка, беспокоил его теперь куда сильнее, чем вопрос спасения его души.

До смерти и встречи с Господом ещё дожить было надо — а мстительный владыка Ньона, вон, здесь и сейчас под боком.

Некстати вспомнилось, что Кес, который он только что вырисовывал, этим самым владыкой уже завоёван — а значит, граница Ньона заметно приблизилась к Анджелии.

«Тогнар, очевидно, в теме», — покачиваясь на стуле, покивал Илмарт. То, что Райтэн не оставался в неведении касательно прошлого Дерека, очевидно следовало из остроты его реакций на упоминание всего ньонского вообще и владыки Ньона в частности.

«А вот Михар, видимо, нет, — решил Илмарт, — и Анодар именно потому и возится с ним, что боится, что он докопается».

На этой мысли Илмарт поспешно встал и сжёг только что исписанный листок со своими наблюдениями, тщательно перемешав после полученный пепел — чтобы прочитать это уж точно никто не смог.

Найденная разгадка, по крайне мере, объясняла всё это дурацкое положение со службой Михару — до этого Илмарт не очень-то понимал, почему они не могут просто послать предприимчивого политика по известному ёмкому адресу.

Сев обратно на своё место, Илмарт машинально придвинул к себе карту, над которой работал.

Почти полностью дописанный Кес лежал перед ним во всей своей красоте, неизбежно ставя очевидный и ясный вопрос: а зачем, собственно, карта Кеса могла понадобиться старшему Тогнару и Этрэну.

Глядя на остров тупым и муторным взглядом, Илмарт не видел в нём решительно ничего, могущего требовать наличия такой карты.

Вчера он почему-то решил, что она необходима в торговых делах Этрэна — но теперь ясно было видно, что на Кесе есть лишь один торговый порт, и в порт этот Этрэн на своём корабле заходил в течение многих-многих лет, и явно мог нарисовать его сам даже подробнее, чем теперь нарисовал его Илмарт.

«Зачем им потребовался Кес? — и тут же уточнил своё недоумение: — Зачем им потребовался Кес теперь?»

Этрэн больше не ходил в плавания сам, а Тогнар, только вернувшийся из путешествия, заявлял, что ближайшие годы планирует провести в обществе своих детей и внуков.

Кес никак не относился ни к торговле Этрэна, ни к отпрыскам Тогнара.

Дёрнувшись, Илмарт потянулся за бумажкой, которую только что писал, но тут же вспомнил, что уже сжёг её. Да и факта, который он вспомнил, там не было записано; этот факт не был странностью, он был просто фактом: Райтэн и Дерек познакомились на корабле Этрэна. Эту историю он слышал от обеих сторон, и даже не раз, потому что, очевидно, как Дереку доставляло удовольствие пересказывать монолог о тупицах, не понимающих благо растопки каменным углём, так и Райтэн не мог удержаться от шпилек по поводу того, что столь талантливый аналитик, как Дерек, сфинтил и от него, и от дядьки Этрэна, чтобы таскать подносы в захудалой таверне.

«Господин Дранкар знает, — сделал несомненный вывод Илмарт, постукивая пальцами по карте, — а значит, знает и господин Тогнар».

С минуту, глядя на карту, он предполагал, что они оба задумали пиратский набег на Кес, чтобы отбить его у Грэхарда, но затея эта, пусть и была в духе замечательного тогнаровского предка, казалась в высшей степени абсурдной.

Помотав головой, Илмарт выбрал подходящую к делу кисть и принялся доделывать карту, решив сам в себе, что это, в конце концов, никак его не касающиеся дела, и ему стоит больше следить за своей жизнью и своим делом, а не копаться в чужом прошлом.

Впрочем, это решение не помогло ему избавиться от тревоги, которая исподволь поселилась теперь в его сердце.

13. Почему не стоит связываться с Тогнарами?

— Так, так, так! — деловым тоном возгласил старший Тогнар, хлопнув ладонями по столу, и развернул полученную этим вечером карту. — Посмотрим!

Этрэн, не испытывающий ни малейшего энтузиазма, беззвучно вздохнул, с тоской оглядывая чётко обрисованный свечным светом профиль друга: на лице его читалось выражение самое предприимчивое, горящее холодным азартом хищника, усмотревшего свою жертву.

К досаде Тогнара, смотреть на Кесе было особо не на что. Центром его жизни был южный порт, где стоял графский замок и велась морская торговля. Остальные мелкие поселения, разбросанные в основном по побережью, не представляли решительно никакого интереса.

Со всей очевидностью было ясно, что Грэхард во время своего визита ограничится лишь портом, и единственный путь, который он там проделает, окажется от корабля в замок и из замка на корабль.

Тогнар, впрочем, не смутился таким положением дел, а подошёл к вопросу весьма креативно: решил устроить мозговой штурм. Это приём не раз его выручал: высказывая в режиме потока предложения и предположения даже самые бредовые, он нередко набредал так на толковые идеи.

— Записывай! — деловито велел он Этрэну, и принялся перечислять возможные способы покушения на владыку — все, какие только приходили ему в голову.

Первый десяток касался того, как подловить Грэхарда во время его короткого переезда — их сам Тогнар полагал маловероятными, потому что уж тут-то охрана точно будет начеку. Однако Этрэн, всё так же беззвучно вздыхая, послушно записывал всех фанатиков с кинжалами, лучников на крышах, подкопанные по дороге ямы и даже заранее подготовленную стаю рассвирепевших степных волков, нарочно изловленных в окрестностях Аньтье и привезённых к нужному месту — к этому пункту фантазия Тогнара уже несколько выдохлась.

Ещё три десятка способов касались пребывания владыки в замке, и тут в ход пошла как старая-добрая отрава в свечах, подготовленных для покоев знатного гостя, так и очаровательные служанки с кинжалами под юбкой, бешеные собаки, вовремя выскочившие из-за угла, поддельные вассалы, вместо клятвы верности приносящие оспу, и некоторые другие, впрочем, вполне банальные и известные истории способы извести недруга, запершегося в каменном мешке.