В поисках солнца (СИ) - Берестова Мария

Дерек успел произвести впечатление на Кармидерский университет; а университет был фактически городом в городе и вторым политическим центром области — не менее значимым, чем собственно правительство.

— А что там с Деркэном? — заинтересовался Этрэн, который несколько упустил из вида развитие этой интриги.

Тогнар досадливо поморщился. Михару таки удалось пройти в Парламент, но это дало ему пока немного — фракции внутри него складывались веками. Желая упрочить своё влияние, Михар пытался объединить тех, кто от этих фракций откалывался по тем или иным причинам, или тех, кто, как и он, не входил в какую-либо конкретную коалицию. Ничто так не связывает новых союзников, как совместные проекты; Михар активно в эти проекты ввязывался, привлекая к делу и Дерека как ведущего аналитика.

— Я думал попросту вытащить их обоих, — размеренно начал Тогнар, имея в виду, что был готов на прямой конфликт с Михаром, — но Деркэн обеспокоен угрозами Михара порыться в его прошлом, — он бросил испытующий острый взгляд на друга и с досадой отметил, что тот ощутимо помрачнел.

Воцарилось гнетущее молчание. Этрэн полагал, что конфликт с Грэхардом будет самым паршивым из возможных вариантов, поэтому угрозы Михара виделись ему существенным обстоятельством, которым нельзя было пренебречь.

— Я предлагал ему устранить его… господина, — осторожно отметил Тогнар, предположив, что Деркэн переоценил неуязвимость этой персоны, однако Этрэн весьма разочаровал его. Сморщившись, он лишь отмахнулся:

— Безнадёжно!..

Тогнар приподнял брови и бросил на друга укоряющий взгляд: мол, действительно ли вы оба уверены, что стоит держать эту информацию в тайне от основного союзника.

Этрэн скривился. Он не был человеком, который разбрасывается чужими тайнами, и ему было достаточно молчания Дерека, чтобы не болтать самому. Однако у старшего Тогнара было не меньше, чем у Михара, возможностей докопаться до правды и самому; очевидно, он не делал этого раньше потому, что не считал необходимым. Теперь же, когда в его политические планы вошла идея непременно выдернуть Дерека из-под влияния Михара и вернуть его в Кармидер, можно было предположить, что он озаботится поиском этой информации и всё равно узнает, откуда взялся этот самый господин Анодар.

Поприкидывав так и этак, Этрэн раскололся:

— Грэхард. — И уточнил зачем-то — хотя других влиятельных Грэхардов ныне в Ньоне не наблюдалось: — Раннид.

На несколько секунд лицо старшего Тогнара совершенно застыло: он никак не ожидал услышать это имя.

Затем в один момент от неподвижности он перешёл к крайней степени волнения; резко вскочив — чуть не опрокинув притом свой бокал — он нервно воскликнул:

— У меня теперь только два вопроса! — и, сделав пару резких шагов в середину комнаты, порывисто обернулся: — Почему он ещё жив!.. — имея в виду Дерека. — И… — сделав те же пару шагов обратно, он, опершись на столик, навис над Этрэном и почти заорал ему в лицу: — Трэн, где были твои мозги?! — тот аж зажмурился, недовольный такой вспышкой. — Нет! — меж тем, взмахнув руками, продолжил расхаживать по комнате Тогнар. — Мозгов у тебя, совершенно точно, нет! — пылая раздражением, он повернулся и зло спросил: — Как ты вообще додумался тащить его в Аньтье?!

— Тэн! — мягко попытался успокоить его Этрэн, вставая.

Но тот даже слушать не стал.

— А если он узнает! — разорялся он, выплескивая негодование во все стороны. — О тебе, о Райтэне!.. — голос его сорвался на мучительной ноте от тревоги за близких.

Он был напуган мыслью, что грозный повелитель Ньона однажды придёт забрать своё — и убьёт всех, кто это «своё» посмел от него скрывать.

Этрэн недовольно скривился: у друга были все причины негодовать. Купец сильно рисковал, согласившись помочь Дереку сбежать в Аньтье, и подставлял Тогнаров, познакомив того с Райтэном.

— Хорошо! — примирительно поднял руки Этрэн, соглашаясь со справедливостью упрёка. — Ты прав, я думал не головой. Пожалел парня.

Тогнар досадливо взмахнул руками — мол, с тобой всё ясно! — и с мрачным видом уселся на своё место. Отнюдь не погасшее негодование продолжало биться и гореть изнутри. Запрокинув голову на спинку кресла, он принялся разглядывать потолок, пытаясь взять себя в руки.

— Справедливости ради, — Этрэн тоже осторожно сел, — Грэхард его не объявлял в розыск. По официальной ньонской версии он является мёртвым.

Тяжело и досадливо вздохнув, Тогнар принялся растирать себе виски — шокирующие новости вызвали у него головную боль.

— Какая разница, искал он его или нет! — сквозь зубы пробормотал он, морщась от боли. — Если Михар доложит Грэхарду — прямой конфликт неизбежен. — И горько добавил, пронзив друга взглядом: — Мы с ним не справимся, Трэн.

Вариант просто выдать Дерека Грэхарду, если тот за ним пришлёт, они даже не рассматривали: Дерек был братом Райтэна, а значит, членом семьи. Кроме того, Тогнар небезосновательно полагал, что именно вмешательству Дерека обязан потеплением отношений со старшим сыном.

— Как мне, легче убрать Михара, — пожал плечами Этрэн. У них был затяжной конфликт, связанный с попытками Этрэна доставлять контрабанду в Филопье. Ныне купцу пришлось отступить и отказаться от планов по сбыту своих товаров в вотчине Михара; и, хотя его материальное положение от этого отнюдь не страдало, гордость бывалого контрабандиста была уязвлена и требовала отмщения.

Отпив коньяку, Тогнар всерьёз задумался, взвешивая вероятности.

Теоретически, убить Михара было не слишком сложно. Проблема была в том, чтобы не попасться службе его безопасности — а служба эта кормилась у Совета Филопье, который, конечно, не оставит гибель своего главного политического ферзя без расследования. Кроме того, в случае устранения Михара именно Тогнары попадали в список первых подозреваемых — известен был и конфликт Михара с Этрэном, и то, что Михар каким-то образом переманил к себе человека Райтэна. Люди, прямо заинтересованные в расследовании, знали и о неудавшейся интриге с Руби. Вероятность в случае убийства засветиться, и получить вполне себе реальную войну между востоком и западом, была велика.

С другой стороны, Грэхарда убить было почти невозможно — подобраться к владыке Ньона могли единицы, и оружия в руках у этих единиц быть в этот момент не могло. Планировать покушение на Грэхарда было бы безумием, в любой другой ситуации Тогнар даже не стал бы рассматривать этот вариант, но…

Вне зависимости от интриг Михара, живой Грэхард — это угроза Дереку, и, как следствие, угроза Райтэну.

Если что порой и заставляло уравновешенного и вполне владеющего собой Тогнара слетать с катушек — то это опасность, грозящая его семье.

Грэхард представлял угрозу Этрэну — потому что именно Этрэн способствовал побегу приближённого лица владыки. Он также представлял угрозу Райтэну — потому что Райтэн был тем, кто помог Дереку натурализоваться в Анджелии и успешно затеряться в ней. И, конечно, он представлял угрозу самому Дереку — а Дерека Тогнар со всей свойственной ему фамильной широтой души считал «своим».

Этих трёх угроз вполне хватило, чтобы внутри Тогнара поднялось тёмное, яростное чувство, требующее немедленных действий.

Райтэн бы в такой ситуации вскочил и помчался бы эти самые действия предпринимать; но отец его, при столь же пламенном нраве, обладал годами оттачиваемым хладнокровием.

Он не вскочил, не побежал, и даже не заговорил; откинувшись на спинку кресла, он сцепил руки в замок под подбородком и взглянул на Этрэна весьма выразительно. Глубокий взгляд этот, в котором тяжёлая уверенность в себе и своих силах сочеталась с острым движением яростной мысли, был купцу вполне знаком. Прикрыв свои глаза ладонью, он выразительно вздохнул.

Поговорка о том, что с Тогнарами спорить бессмысленно, стабильно самозарождалась в ближнем кругу каждого из представителей этой горячей семейки.

— Пятнадцать лет у власти, — холодно и спокойно заговорил Тогнар. — Недругов у него хватало и хватает. Но все покушения были провалены.