Золотое снадобье - Гроув С. И.

Тео выдохнул почти беззвучно:

– Он…

– Но у него белые зубы! Самые что ни есть нормальные…

– Он их чем-то покрыл. Костяными коронками или еще чем…

– Кто он? Еще один налетчик?

Тео замотал головой:

– Не хочу об этом говорить…

София нахмурилась. Она уже собиралась накинуться на Тео с упреками, но услышала, что Шадрак поднимается с кресла. В щелку было видно, как он открывает потайную дверь в хранилище карт.

– Майлз, Блай!.. Он ушел, – крикнул Шадрак.

И опять сел, верней, рухнул в кресло.

Двое вскорости появились в кабинете. Премьер-министра София разглядеть не могла, но Майлз тотчас подошел к хозяину дома и требовательно спросил:

– Ну? Что он сказал?

Шадрак протянул ему книгу:

– Дал мне это…

Блай поспешил к Майлзу, заглянул ему через плечо. Путешественник сперва нахмурился, разглядывая обложку, потом принялся торопливо листать.

– И чего ради он тебе этот мусор принес?..

Шадрак не ответил.

– Кажется, я понимаю, – тихо проговорил Блай, серые глаза премьера смотрели печально. – Он пытался внушить тебе, будто ты уже встал на этот путь. Показал будущее, которого якобы нельзя избежать…

– И все из-за… вот этого? – возмутился Майлз. – Чушь какая!

– Самая что ни есть, – с бесконечной усталостью ответил Шадрак. – Однако Сирил прав. Именно этого он и хочет. Я, естественно, не поддался…

– И каковы же будут последствия?

– Он не сказал, – покачал головой Шадрак. – Обещал разговор назавтра.

– Со всех сторон обступили, – тихо проговорил Блай. Шадрак вопросительно посмотрел на него, и премьер добавил: – Я как раз рассказывал Майлзу, о чем сегодня сообщил мне Лоранж. Пока Бродгёрдл пытается расторгнуть договора, заключенные с Индейскими территориями, Объединенные Индии грозят устроить эмбарго, если не откроем границы…

Шадрак испустил вздох:

– Такое эмбарго нас попросту разорит. Индии – это же половина нашей торговли! В Бостоне голод начнется…

– Именно так. Нужно любой ценой это остановить! – Блай положил руку Шадраку на плечо. – Впрочем, хватит тебе забот на один вечер! Отдохни пока. Завтра все обсудим.

Шадрак поднялся.

– Спасибо тебе, Сирил. Только, боюсь, ночь будет бессонной… А еще, – добавил он, – нам, кроме этого, нужно кое-что обсудить. Я говорю о Вещих!

Майлз покачал головой:

– Я ему рассказал, пока сидели внизу. В этом году мне не удалось их отследить.

Премьер-министр невесело вздохнул:

– Бедная Златопрут… Боюсь, друзья мои, она так и умрет у нас на руках!

– Жаль, что я вас подвел, – с искренним сожалением проговорил Майлз. – Я был уверен, что вскорости их найду. Правду сказать, присутствие Тео слегка сдерживало меня… хотя так и этак я должен был возвращаться. Мой лучший информатор сообщил, что Вещие удалились в Доисторические Снега, а значит требовалась совершенно по-иному организованная экспедиция…

Шадрак спросил его:

– Так ты на север собрался?

– И не далее чем к концу текущей недели. В Снега!

– Отлично, – сказал премьер, выходя из кабинета.

Звук его шагов постепенно отдалился.

– Только, боюсь, Златопрут до конца лета не доживет, – донеслось из коридора.

– Уж поверь, – негромко ответил Шадрак. – Мы все это понимаем.

И они с Майлзом покинули кабинет вслед за Блаем. София нахмурилась, сидя возле стены. Потом повернулась к Тео, намереваясь расспросить его про Вещих и Златопрут… и с изумлением обнаружила, что он успел пропасть из чулана.

Осенью и в начале зимы, перед тем как Тео уехал с Майлзом к берегам Жуткого моря, они с Софией часто засиживались за разговорами почти до утра. Спальня Тео – четвертая комната на третьем этаже, прежде населенная примерно пятью тысячами разрозненных карт, – была через коридор от Софииной, примыкая к стене, отделявшей дом тридцать четыре от соседнего. Тамошние обитатели почти каждый вечер заводили музыку на своем фонографе Эдисона – дивном изобретении, еще не получившем широкого распространения; по крайней мере, ни у кого из соседей его пока не было. София и Тео слушали эту музыку, иногда – слушали под разговоры, а то и вовсе не слушали, просто болтали. Иногда в поздний час на них нападала такая смешинка, что приходилось затыкать рты подушками из страха побеспокоить Шадрака. По ходу посиделок ребята нередко вспоминали прошлое лето: поезд в Новый Орлеан… плавание с пиратами… поездку в Нохтланд, схватку с Бланкой и ее големами.

София даже не понимала, насколько важны для нее были эти ночные беседы под эдисоновский фонограф, пока Тео не отбыл с Майлзом из города. Она тем более не отдавала себе отчета – пока Тео не исчез из чулана, – что на самом деле рассчитывала завершить этот вечер долгим и долгожданным разговором с лучшим приятелем… и хорошо бы из-за стены звучала приглушенная музыка. Когда Майлз с Шадраком вернулись в кабинет и спустились в картографическую, собираясь продолжить обсуждение визита Бродгёрдла, София потихоньку выбралась из чулана и поспешила наверх.

Дверь в комнату Тео была закрыта. София деликатно постучала. Ответа не последовало.

– Тео? – окликнула она и вновь постучала. – У тебя все в порядке? – Она выждала, прижавшись ухом к двери, мало-помалу начиная беспокоиться. – Тео, ты там вообще?

Послышался шорох. Тео подошел к двери с той стороны.

– Здесь я, – глухо долетело изнутри.

– Можно войти?

Последовала долгая пауза.

– Извини, – сказал он затем. – Я сейчас не в настроении.

Некоторое время София молча переваривала услышанное.

– Как хочешь, – сказала она наконец.

У себя в комнате она вытащила тетрадку, пытаясь справиться с безотчетной тревогой. Тео, несомненно, сильно напуган; она понимала его стремление спрятаться, затвориться сразу от всех. Только ее бы гораздо больше порадовало, надумай он искать утешение в ее обществе…

Некоторое время она писала и рисовала, заполняя страницу своего рода отчетом о прожитом вечере. Вот бисерная карта, вот портретик Блая, вот Бродгёрдл, подчеркнуто здоровенный, полный зла и угрозы. Когда с лестницы долетели шаги Шадрака, девочка посмотрела на часы. Надо же – два часа ночи!

– Не спишь? – спросил Шадрак, останавливаясь на пороге.

– Тебя ждала, дядя, – ответила она.

Он не двигался с места.

– Прости, что из-за меня тебе пришлось так засидеться…

– А что все-таки произошло?

По лицу Шадрака, и без того измученному, пробежала легкая судорога.

– Как и предупреждал Блай, Бродгёрдл выдвинул совершенно нелепое предложение, касающееся отмены договоров с Индейскими территориями… – Он взглянул на тетрадь, лежавшую перед племянницей. – Мысли сегодняшние записывала?

София ответила вопросом на вопрос:

– А что имел в виду премьер-министр, когда говорил про козырь против тебя?

Шадрак провел ладонью по волосам:

– У Бродгёрдла есть мерзкая привычка разузнавать что-нибудь о человеке, а потом использовать это против него. Вот, к примеру, он обнаруживает, что я на самом деле никакой не картолог, что все мои карты нарисовали вы с миссис Клэй… да я же любую его просьбу выполню, только чтобы свой секрет сохранить!

Это было весьма убогое поползновение на шутку. София даже не улыбнулась.

– Он тебе угрожал?

– Нет, что ты. Не угрожал. Просто это очень гадкий человек, с которым мне и бодаться-то противно. Сегодня он еще прилично себя вел… – Шадрак улыбнулся. – Ты не думай, будь у нас причина для беспокойства, я бы тебе сразу сказал.

– В самом деле? Сказал бы?

– Конечно.

Шадрак ободряюще улыбнулся, но улыбка вышла пустой, а в глазах стояла тревога. Такое вот ободрение.

8

Том двадцать седьмой

Папские государства, возникшие после Великого Разделения, историками прежних времен были бы отнесены, вероятно, к пятнадцатому столетию. Впрочем, не полностью: внутри Папских государств постепенно обнаружились вкрапления иных эпох. Одни оказались ненаселенными и малозаметными, другие не имели значения по своей малости; можно полагать, что на сегодняшний день обнаружены далеко не все. Однако есть исключение: эпоха столь отдаленная, что даже ландшафт не позволяет уточнить ее возраст. Эта эпоха, занимающая сотню квадратных миль на территории Севильи и весь восток Гранады, получила название Темной…