Школьная осень (СИ) - Рюмин Сергей

— Во-вторых, спасибо тебе за помощь в возвращении похищенных ценностей, — сказал Михаил Иванович. — В этой связи тебе полагается премия.

Он достал конверт из внутреннего кармана пиджака и протянул мне.

— Как нашедшему клад, в принципе. Понимаешь?

— Понятно, — я взял конверт, открыл клапан, вытащил оттуда стопочку 50-рублевых купюр. Пересчитал — 20 штук.

— Спасибо! — поблагодарил я и снова усмехнулся. — Так ведь там ценностей явно было больше, чем на 4 тысячи рублей.

— Так ведь это не совсем клад, — с улыбкой парировал Михаил Иванович.

— Не клад, — согласился я.

Потом он завёл разговор о школе, расспрашивал меня об учёбе, об отношениях с окружающими, чем планирую заниматься после окончания школы, в том числе, не хотел бы я работать в органах безопасности, разумеется, предварительно закончив вуз.

Я отвечал максимально сдержанно, особенно, когда речь зашла о семье. Михаил Иванович почувствовал мой настрой и, видимо, поэтому поспешил завершить беседу.

— Если мы к тебе обратимся за помощью, — он внимательно посмотрел мне в глаза. — Ты не откажешь?

— Постараюсь помочь, — согласился я. — Но мне тоже нужна помощь.

— Какая? — заинтересовался Михаил Иванович.

— Вот, — я протянул тетрадный лист. — Надо узнать, кто эти люди.

В тетради были записаны данные Валерия Спиридонова, работающего инженером на радиозаводе, номер и имя хозяина автомашины Степана.

— И еще, — сказал я. — Моя соседка Мария Гавриловна Киселева, полковник МВД в отставке, бывший начальник ОББ, вчера спасла мне жизнь. В меня стрелял цыган, который ранее участвовал в нападении на мою маму. Сам он находился в розыске. Мария Гавриловна застрелила его из наградного револьвера. А её забрали в прокуратуру и завели дело по 102-й статье. Следователь прокуратуры, который ведет дело Ожогин Геннадий Степанович. Я хочу, чтобы вы ей помогли. Тем более, что это несправедливо — первым стрелял цыган, она стреляла в ответ, защищая меня…

— М-да, — озадаченно кашлянул Михаил Иванович. — А Ожогин, стало быть, ей убийство, так сказать, шьёт?.. Так получается?

Я молча кивнул.

— Попробуем разобраться, конечно, — он посмотрел на меня и добавил. — Всё, что можно сделаем!

— Кстати, — он вдруг подсел ко мне поближе. — А что случилось с уголовниками?

Я задумался, стоит рассказывать или нет? Тем более, что Устинов с Ершовым и так знают в общих чертах о происшедшем и моей роли, наверняка поделились. Решил рассказать.

— Магия, — ответил я. — Я их проклял. Они похитили мою маму, изнасиловали её. Хотя их главарь обещал, что если я вылечу его сына, то ей ничего не будет. Она потом дома порезала себе вены, еле успели спасти. Я вернулся и всех уничтожил. Они умирали очень тяжело, — я зло улыбнулся. — Осуждаете? Я не жалею ни капельки и снова сделал бы с ними то же самое.

Михаил Иванович глубоко вздохнул, посмотрел на Устинова, перевел взгляд на меня:

— Нет, не осуждаю. Ты был прав. Но по закону… По закону их надо было судить, а уж потом наказывать.

— По закону тётю Машу, которая спасла мне жизнь, обвиняют в убийстве да еще совершенным способом, опасным для жизни многих людей! — повысил голос я. — Её наградить надо, а не судить. Вот он — закон!

— Это, конечно, неправильно, — нахмурился Михаил Иванович. — Мы обязательно разберемся.

— Пока вы разбираетесь, тётя Маша сидит в тюрьме, — буркнул я.

— К сожалению, по щелчку, — терпеливо ответил Михаил Иванович, щелкнув пальцами, — её освободить не получится. Но мы постараемся.

Мы распрощались.

— Я его отвезу, товарищ полковник? — спросил Устинов, указывая на меня.

— Конечно, конечно! — согласился Михаил Иванович. А я мысленно сделал себе пометку — Михаил Иванович Зотов оказывается полковник…

В машине, не отрывая взгляда от дороги, Устинов буркнул:

— Ты чего дурака валяешь?

— В смысле? — не понял я.

— Ты ж на людей можешь оказывать влияние! — продолжил он. — Тебя на допрос вызывали?

— Да, — ответил я, всё еще не понимая его идею.

— Вот! — сказал он. — Так внуши этому Ожогину, что тётю Машу твою надо награждать, а не наказывать! Что там в её действиях нет состава преступления, а сплошная необходимая оборона! А тётя Маша — вообще идеал сотрудника правоохранительных органов для него. Чтобы он все протоколы переписал и её выпустил. Понял?

Я озадаченно закивал головой. Конечно! Как я сразу об этом не догадался. Лишь бы этот следователь был один. Несколько человек сразу у меня подчинить не получится. Нет у меня ни опыта, ни силы такой.

— Только я тебе ничего не говорил, — заявил Устинов. — Уяснил?

Я опять молча кивнул.

— А Михаил Иванович — нормальный дядька, — продолжил Денис. — Не подлый. Ему можно верить.

Он довёз меня почти до самого подъезда, пожал руку.

— Имей ввиду, — на прощанье сказал мне, — про что я тебе говорил насчет допроса… И про нашу дружбу не стоит никому говорить.

— А то я не понимаю, — усмехнулся я.

Только вот весь вечер, пока мы беседовали, аура Зотова прямо-таки полыхала желтыми искрами. У ауры Дениса таких расцветок не наблюдалось.

Было, о чём задуматься.

УКГБ, кабинет заместителя начальника Управления полковника Зотова

Спустя полтора часа

— Юноша, конечно, дерзкий, — задумчиво подытожил полковник Зотов. — Максималист. Но честный, без червоточинки. Вы…

Устинов встал.

— Да сидите, сидите, — махнул рукой Зотов. — Вы с ним работайте, почаще встречайтесь, воспитывайте его, направляйте. Понимаете…

Он помедлил, задумчиво продолжил:

— Не хотелось бы, что бы он вдруг стал представлять угрозу обществу. Сейчас он вроде нормальный, всё понимает, учится, у него друзья, родители, школа… И такие громадные способности и возможности. Не хотелось бы, чтобы он ощутил вседозволенность от своих возможностей. Его обидели жулики, он их взял и к ногтю. Нельзя допустить, чтобы у него и дальше развилось это чувство — право на самосуд. Сейчас вот Ожогин неправильно себя ведет… А юноша возьмет и… В общем, вы поняли задачу?

— Так точно, Михаил Иванович! — не вставая, отозвался Устинов.

— И докладывайте мне о малейших изменениях в его, так сказать, жизни, окружении, мировоззрении.

— Есть!

Как только Устинов покинул кабинет, Зотов снял трубку внутреннего телефона, набрал номер и скомандовал:

— С завтрашнего дня установить за объектом «Колдун» наблюдение выборочного характера. 1–2 раза по 6 часов в неделю будет достаточно. Цель — отслеживать его контакты, связи, поведение. Особое внимание уделять контактам с нашими сотрудниками, документировать каждое слово…

Он опустил трубку на аппарат и задумчиво сказал:

— М-да, не хотелось бы принимать крайние меры. А ведь всё может быть.

Глава 6

Глава 6.

Закон и дышло

— Ты знаешь, кто такой Ожогин? — иронично хмыкнул Красавин, когда Шишкин закончил своё повествование. — Тебе фамилия Лейдер ничего не говорит?

— Областной прокурор, — пожал плечами капитан. — А при чём тут он, Олег Иванович?

— При том, что у жены Ожогина девичья фамилия Лейдер, — пояснил подполковник. — Не понятно, Вень? Он зять областного прокурора. Поэтому я к нему с просьбой не пойду. И сомневаюсь, что Георгич к нему пойдёт. Несмотря ни на что.

— Как же так? — возмутился Шишкин. — Здесь же реально Ожогин «дело шьёт»? Там нет состава 102-й! Максимум — 105-я. Да и то натянуто.

Красавин вздохнул.

— Ожогин наверх лезет, понимаешь? Он сейчас кто? Следователь городской прокуратуры. Ему показатели нужны, чтобы в областную прокуратуру перевестись. В районе убийство, как преступление, слава богу, редкость. А тут практически раскрытое преступление, да по «тяжелой» статье. Это ж для него, как минимум, премия и ступенька вверх!