Изгнанник на цепи (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

— Без исключений? — холодным тоном осведомился я просто затем, чтобы выиграть немного времени на раздумья. Правильно понявший меня распорядитель отрицательно покачал головой после паузы, продолжив на меня испытующе смотреть.

Это было чертово фиаско. Передо мной стоял выбор: развернуться и уйти, оставив свой статус свободного рыцаря и изгнанника в тайне, либо выложить все карты на стол, сразу же ломая все свои планы по сохранению секрета как можно дольше. Встать и уйти сейчас, бросив уже записывающегося в соседней комнатушке Жерара, значило его сильно и незаслуженно подвести. Парень определенно рассчитывал на мою поддержку. Более того, я вполне мог вызвать своим уходом куда больше интереса к своей персоне, чем мне хотелось бы.

— Алистер Эмберхарт, — решился я, — Изгнанник. Гражданство отсутствует. Возведен в «свободные рыцари» Его Величеством королем Британских островов, Генрихом Двенадцатым. Предупреждая ваш вопрос — после изгнания. Этого достаточно?

— Боюсь, что в таком случае мы вынуждены Вам отказать в членстве, — поджал губы не изменившийся в лице старик, — Прошу прощения, юный сэр, но на данный момент Вы — до зубов вооруженный юноша, могущий оказаться наемником, убийцей, разбойником или шпионом. Такова наиболее часто встречающаяся роль у людей вашего достоинства.

— Единственное, что я собираюсь добавить к своим словам — то, что являюсь учеником Якудзёсейшин сёудай, расположенной на острове Гаккошима, — процедил я, — если и этих данных Вам будет недостаточно, то буду вынужден откланяться.

— Боюсь, что да, — развел руками мой соотечественник, — Но я вынужден просить вас задержаться ради проверки уже сказанного. Наше заведение очень серьезно подходит к вопросу безопасности членов клуба. Телеграфирование в Англию займет несколько часов… ведь, как понимаю, имперская канцелярия Японии не обладает сведениями о Вас?

Пришлось его разочаровывать, что в итоге сократило время вынужденного ожидания в разы. Попивая кофе и дымя сигаретой, я горько сожалел о допущенном промахе. Мысль о том, что этот поджавший рот в куриную жопку сухарь будет обо мне молчать, выглядела смехотворной. Англичанин же, предупредив меня о том, что служба безопасности Мезальянс-холла велика и обильна и даже более того, представлена не только в людях с огнестрельным оружием, но также и в адептах местных боевых искусств. Еще гнездо социальной активности приезжей знати могло похвастать арсеналом автоматонов, как независимых, так и вмонтированных в стены клуба. Я равнодушно кивал, уже мысленно вычеркнув это место из списка собственных интересов.

Эх, ну что мне стоило подумать…

— Сэр, — внезапно привлек мое внимание так и не покинувший своего места за столом старик-распорядитель, — я готов поставить свою годовую плату на то, что Вы не бывший простолюдин. Внешние звукоуловители уловили ваш разговор с товарищем, ваши английский и японский языки безупречны. Покрой одежды, манера поведения — всё говорит о том, что вы знатная персона, к тому же обеленная от всех возможных и допустимых грехов возведением в рыцари. Единственное, что Вас сильно выделяет — это три револьвера, нож на предплечье, явно непростая трость и, кажется, еще один нож на щиколотке. Вы пришли сюда как на войну. Что можете по этому поводу добавить?

— Я узнал о вашем заведении около двух часов назад, — равнодушно бросил я, закуривая новую сигарету, — Признаю, что нахожу своё решение сюда прийти несколько… преждевременным. Что касается моего арсенала, так это только и строго моё дело. Давайте дождемся ответа из канцелярии, а затем расстанемся в лучших чувствах. Вполне допускаю, что не навсегда.

Комментировать мой не подразумевающий продолжения диалога ответ распорядитель не стал. Поджав губы еще сильнее, он откинулся в кресле, тоже приняв безразличный вид. Кажется, он был раздосадован моей позицией. У них что, так мало отказов тут?

Сент-Амор был потрясен, взбудоражен и сгорал от любопытства, но… благоразумно молчал, хоть и бешено сверкая глазами. Регистрация француза прошла успешно и он, получив свою карточку члена клуба, ожидал меня в коридоре, возбужденно бегая из стороны в сторону. Узнав, что я получил отказ Мезальянс-холла, он с видимым большим трудом себя сдержал, начав сдавленно ругаться. В принципе, это было понятно… озвучь я, что являюсь официальным гостем страны, красную дорожку мне бы прокатили на все этажи, но совершать подобную глупость в отношении совершенно незнакомого коллектива? Как бы не так.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Тем не менее, юный проныра быстро взял себя в руки, оповестив меня, что несмотря на сей печальный казус, которого он совершенно не понимает, вынужден со мной попрощаться. Он явно выделил в своей короткой, но искренней речи, что навестить второй, условно безопасный, этаж — для него большая потребность. На этой ноте мы с ним и раскланялись, под насупленными взглядами двух распорядителей.

Выйдя на улицу, я не удержался от искушения и приступа ностальгии, заскочив в трамвай. Местные эфирные средства городского транспорта не так уж серьезно отличались от трамваев, которые я помнил из своей первой жизни, разве что издавали постоянно хорошо слышимый звук, больше всего похожий на монотонные завывания, да еще и были лишены дверей. Кивнув сидящим японцам, я облокотился о вертикальный держатель у кабины водителя, готовясь закурить, чтобы полностью насладиться несколькими минутами поездки на знакомом транспорте.

Сделать мне этого не дали.

В заднюю дверь только начавшего набирать с остановки скорость трамвая заскочили два типа. Оба тут же начали активно проталкиваться вперед, вызывая у трудового народа негромкое и возмущенное бурчание и гневные взгляды. Я с вялым любопытством наблюдал за ними — европейцы, в чрезмерно заношенной одежде, они всем своим видом напоминали преуспевающих рабочих, которые куда-то опаздывают внутри трамвая. Вывод оказался в корне неверным, в чем меня убедили два синхронно вытащенных дешевеньких револьвера, уставившихся на меня своими мелкокалиберными дулами.

— Юный сэр, — прохрипел на отвратительном, но разборчивом английском один из них, мелкий и чернявый, — Соблаговолите расстаться с наличными в нашу пользу. Немедленно!

Слова он сопроводил отчетливо слышимым на фоне трамвайных завываний щелчком взводимого курка. Его рука чуть подрагивала.

— Три миллиона, — лязгнул грубым голосом второй, владевший языком чуть получше, — Мы знаем, что они у тебя! Быстро!

Меня грабят. В трамвае. Это было настолько внове, что я, к своему счастью, полностью растерялся. Последнее было очень хорошо, так как на вбитых рефлексах я должен был уронить трость и портсигар, выхватить револьверы и вступить в бой, который бы кончился печально. Оба потрепанных жизнью субчика выдрали свои пистолеты из кобур заранее, лишив меня и шанса на успешную попытку самообороны.

— Сэр! — вновь угрожающе пролаял первый. Те из пассажиров, что увидели оружие в руках преступников, уже начали взволнованно бормотать и жаться от бандитов подальше.

— Спокойно, — ответил я, — Деньги у меня в нагрудном кармане. Мне нужно их вытащить.

— Потянешься к револьверу, щенок, получишь пулю, — повёл стволом чернявый, — Очень медленно вытаскивай ассигнации.

Получать пулю из-за трех миллионов йен мне не хотелось категорически, но наступить на горло собственной гордости было трудно. Очень. Мерзавка извивалась и уворачивалась, требуя от меня крови и мести. По внешнему виду грабителей было понятно, что они не шутят, именно из-за людей подобного сорта, Жерар и просил прикрытие. Люди, желавшие нового старта на чужих берегах, далеко не всегда добивались успеха. Оказываясь без пенни в кармане там, где чужеземцев совсем не привечают, благородные не могли себе позволить опуститься до физического труда, даже если им выпадала такая оказия. Мезальянс-холл позволял им торговать информацией и услугами, даже предлагал «страховочный пакет» за первоначальный взнос, но кто поплывет на другой конец земного шара, имея какие-то шансы на Родине?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я сжал правую кисть в кулак, медленно оттопыривая указательный палец.