А. Смолин, ведьмак. Цикл (СИ) - Васильев Андрей Александрович

— Не путай манипуляцию и вранье, — назидательно произнес Носов. — Это разные вещи. Первое — действенный бизнес-инструмент, второе — потенциальный источник неприятностей. Кстати, я слышал, Оля с ума сошла? Правда или врут? Не в курсе?

— Правда, — неохотно ответил я. — Сам видел. И помочь, увы, никак ей не могу, хоть и хотел бы.

— Слушай, а Паша зря тогда бесился или нет? — азартно блеснул глазами олигарх. — Ну, в смысле — было у вас чего?

— Может, вон туда пойдем? — я ткнул пальцем себе за спину.

— Зачем?

— Там у вас туалет. Не школьный, но все же. Где еще на такие темы говорить?

— Уходит от ответа, — сказала Носову Жанна и похлопала его по затылку ладонью. — Что-то тут неладно. Давай, деда, прояви упорство!

Увы, но олигарх не выполнил ее просьбу. И потому, что ее, разумеется, не слышал, и потому что ему, по сути, все равно, что у меня с Ряжской было. Или не было.

— Знаешь, в любой другой ситуации я, наверное, точно задумался бы о целесообразности твоего дальнейшего существования, — сообщил мне Илья Николаевич. — Не потому, что ты вне системы или потому что говоришь вещи, которые мне не нравятся. Это все киношные штуки, за такое не убивают. Все проще — я понять тебя не могу, Саша. Вот вроде бы уже нащупал ту жилочку, в которую пальцем ткни — и тебе больно станет, а потом раз — нет ее. Там то ли мышцы, то ли жир — не поймешь. Взрываешься ты на ровном месте, по поводу и без повода, это тоже раздражает. Чуть не то тебе сказали — и понеслось. Ты нестабилен, потому непредсказуем, а значит, опасен.

— Да еще семь желаний в разделе «Долг» повиснут, — в тон ему добавил я.

— Ты про оплату за свою работу? — уточнил Носов. — Ну да, это тоже. Когда мы тогда договаривались, я не знал, какой ты странный и непонятный. Думал, речь пойдет о «майбахе», квартире в Москва-Сити или, к примеру, недельном загуле с лучшими московскими «шкурами» в Бурдж-Халифе. Парень ты молодой, желания у тебя должны быть простые и плотские. Но вот ошибся. Хотя все равно ничего бы не изменилось, принял бы я твои условия. Мне тогда выбирать не из кого и не из чего было. Помнишь «Звездные войны»? «Ты моя последняя надежда, Оби-Ван Кеноби». Хотя откуда тебе такое помнить? У вас, нынешних, ничего святого нет.

— Значит, накрылся мой гонорар? — уточнил я иронично. — Или будет некий список желаний, которые могут приниматься к реализации? Только сразу скажу — в Дубай я не поеду, мне жара не нравится.

На самом деле все там с климатом нормально. А вот встреча с Зульфиром ибн Инсафом, человеком в тех краях крайне влиятельным, причем в любое время суток, в мои планы точно не входит. Не скажу, что мы расстались совсем уж врагами, но не друзьями точно. Да, он пообещал, что не станет преследовать меня за случившееся, и слово свое сдержал, но стоит ли дергать тигра за усы? Уверен, что сайеди Зульфир до сих пор оплакивает перстень безумного Абдула Аль-Хазреда, который навеки сгинул в бездонном колодце, расположенном на бывшей базарной площади в заброшенном и проклятом городе Аль-Джазира Аль-Хамра. Том, который даже большинство туристов, ничего не смыслящих в тайнах ночного мира, инстинктивно огибают стороной. Что до перстня — это я его в колодец выбросил, о чем, думаю, мой наниматель почти сразу догадался. Но поскольку доказать этого не мог, а сей предмет в наш с ним контракт изначально не входил, вроде как смертную месть мне объявлять было и не за что. Только вот в Дубай мне теперь дорога закрыта до той поры, пока Зульфир ибн Инсаф не отправится в джаннат, гурий щупать. Ну или в джаханнам, что вероятнее. Правда, на скорое его отбытие в любую из конечных точек рассчитывать не приходится.

— Почему же? — с достоинством ответил Носов. — Раз обещал — выполню, договор есть договор. Тем более что вроде тогда мы сразу договорились о том, что ничего сверхъестественного ты просить не станешь. Хм. Как забавно звучит слово «сверхъестественное» применительно к тебе.

— Вернее, я это пообещал.

— Ты, ты, — кивнул Носов. — Я же говорю — непредсказуем. Кто еще, предоставляя беспрецедентные услуги, станет ограничивать себя в гонораре? Только дурак или человек, который уверен в том, что он всегда получит то, что пожелает, независимо от сложившейся ситуации. Ты не дурак, так что вывод только один.

— Полное осознание отсутствия целесообразности моего дальнейшего существования? — рассмеявшись, я повторил недавние слова моего собеседника. — Да?

— Повторюсь: в другой ситуации — да. Но не сейчас.

«Не сейчас». Отличная формулировка. Я даже знаю, каково второе дно этой фразы. «Найду вампиров, стану бессмертным, сразу тебя грохну за наглость и все остальное».

— Никогда, — поправил его я. — Даже если ситуация изменится, причем неважно, в какую сторону. Ну-ну, не сдвигайте брови. Это не угроза, не предупреждение и тем более не просьба. Это просто констатация факта. Ну и немножко ответочка.

— Поясни.

— Помните, вы меня стращали тем, что ваш последний день станет и моим последним днем? — охотно выполнил его просьбу я. — Ну вот. Мне эта идея понравилась, она продуктивна. Так что мы теперь с вами в равном положении — мой последний день станет вашим последним днем. Правда, с одной поправкой — любая попытка с вашей стороны завершить мои дни раньше времени будет приравнена к моему убийству.

— Последнее не понял.

— Да все просто. Здоровье у меня хорошее, везение немалое, умру я или нет, еще неизвестно. Недавно оклемался, и в другой раз, глядишь, свезет. А вот вы на тот свет отправитесь гарантированно, даже если я останусь жив. Слово даю, — я глянул на помощника Носова, который неотрывно смотрел на меня, — и вы, Саша, тоже умрете. Без обид, но при таком раскладе вы живым мне не нужны. Да и вряд ли вы в стороне от происходящего окажетесь.

— Вот, значит, как, — задумчиво протянул Носов.

— Только так. — Я убрал из голоса дружелюбие и добавил в него холода. — Раз по-другому не понимаете. И сразу, чтобы не было иллюзий — с мертвыми, которые будут защищать мои посмертные интересы, нельзя договориться. Просто потому, что им ничего не нужно. Еще их нельзя остановить, им неизвестна жалость, они никогда ничего не забывают и от них нельзя спрятаться. Вы можете улететь в Сиам или затаиться где-нибудь в Антарктиде, на заброшенной нацистской базе, только это вам не поможет, все одно вы оба умрете в тот же день, что и я. И это невозможно изменить.

— Нет ничего на свете, что бы нельзя было изменить, — произнес Александр.

— Давай проверим, — предложил я, встал со стула и подошел к нему. — Доставай пистолет, стреляй мне в лоб, и поглядим, сколько после этого протянет твой принципал. Ну и ты сам.

— Ой! — вскрикнул у меня за спиной Носов.

А, понятно, Жанна засунула руку в его грудь. Мять сердце не мнет, но холодком с трупным запахом олигарха обдало.

— Есть такие вещи на свете, — тихо, но внятно произнес я. — Есть. Их можно избежать, предотвратить, но не изменить. Не тревожьте меня, не следите за мной, лучше всего вообще забудьте про меня — и ничего с вами не случится. Даю слово. А его я, как вы заметили, держу.

— Скажи, чтобы меня отпустили, — попросил Носов. Помолчал и добавил: — Пожалуйста.

Я кивнул, Жанна убрала руку из его груди.

— Да, и насчет тех немертвых, которых вы так активно ищете, — обратился я к олигарху. — Не округляйте глаза, вам не идет глупое выражение лица. Илья Николаевич, это ничего не изменит, бессмертия нет ни для кого, даже для таких, как они. Хотя, ради правды, в данном случае я вам, скорее, услугу оказываю, пытаясь отговорить от невероятно безрассудного поступка. Вы не понимаете, в какую бездну пытаетесь заглянуть и что вас там ждет.

— Вечная жизнь, — сказал, как отрезал, олигарх.

— Вечное рабство, — усмехнулся я. — Скажите, только честно: вас сильно интересует, что хочет и что думает какой-нибудь операционист, работающий в одном из отделений вашего банка? Любой из них? Разумеется, нет. Так с чего вы взяли, что ваши желания будут интересовать тех, кто живет в тенях не одну сотню лет и обладает немалой силой, такой, какой у вас не будет никогда? Ваши активы — да, это полезное приобретение, а вы сами… Обещанное вам дадут, не сомневайтесь. Слово в моих кругах держат все, независимо от влиятельности и силы, потому поцелуй нежизни вы получите. Но и только. В ближайшие лет двести-триста вы будете выполнять черновую работу, до которой не то что патриархи семей, но и даже рядовые вурдалаки не сойдут. Впрочем, вряд ли у вас столько времени будет, вы уйдете в небытие куда быстрее. Причем даже без моей помощи.