А. Смолин, ведьмак. Цикл (СИ) - Васильев Андрей Александрович

— Дальше все совсем просто. Миша женится на твоей сестрице, та, насколько я заметил, особым интеллектом не блещет, потому твой бывший дилер очень скоро станет тут рулить всем. Вот только одна загвоздка есть — не все добро покойного Белозерова к нему перейдет. Не в полном объеме. Ведь ты доброй волей ему свою часть папиных активов не отдашь, верно?

— Верно, — хмуро согласилась девушка.

— Но они все равно станут его, поскольку права свои на наследство ни ты, ни даже хороший адвокат отстоять не сможете ни в какую. Какой суд станет слушать недееспособную наркоманку? А ты именно такой и стала бы, душа моя. Все то время, что отведено твоему родителю, Мишка пичкал бы тебя коксом, а то и на героин подсадил бы. Да какой суд! Тупо передозировка, обычное дело в твоем новом круге общения. Или лечебница, которая не чета комфортному рехабу, там никто в кружок не садится и друг другу душу не изливает. Нет, в таких местах долбят пациентов препаратами термоядерного действия, на их фоне даже овощ кабачок выглядит Спинозой. Вот и вся история о твоем возможном будущем.

— Блин, — пробормотала девушка.

— А если и это не сработает, то в ход пойдет видео, на котором ты с приятелями человека убиваешь.

— Ты чего несешь? — переполошилась дочка Белозерова. — Кого я убиваю?

— Меня, — хмыкнул я. — Ты же около моего подъезда не просто так ошивалась, верно? И нашла его не сама. Думаю, Миша адрес слил? Верно? Накрутил тебя и слил. Вроде как между прочим, случайно.

О, глаза в сторону отвела.

— И можешь быть уверена, появись я в тот день, ухайдокали бы вы меня за милую душу.

— Просто побить хотели, — буркнула собеседница. — Убивать и не думали! Так, битами немного…

— Но убили бы. Вы ж угашенные были, Марин. Запал — штука страшная, сами бы не поняли, как все закончилось. Хлоп — и вот я мертвенький лежу. А в это время кто-то очень незаметный все происходящее снял бы на телефон, стараясь, чтобы именно ты все время находилась в кадре. Выбирая между малой долей от наследства на пару со свободой или тюремным сроком, ты чего предпочла бы? А срок немалый — ты же, по сути, организатор убийства, это серьезная статья с отягчающими обстоятельствами.

— И что теперь? — независимо глянула на меня девушка.

— Да ничего, — встал с кресла я. — Это твоя жизнь, тебе и решать, что в ней случится дальше. Хочешь побыстрее прийти к финишу — валяй. Моя знакомица к тебе дорожку протоптала, теперь станет ждать того момента, когда ты перейдешь ту черту, за которой твоя душа ее станет. Но, повторюсь, это твои проблемы, не мои. Да мне и все равно, если честно. Я тебе не пастух.

На этом я счел свою миссию выполненной и направился к двери. Мир этому дому, пойду к другому. К своему собственному.

— Стой! — раздался голос Марины, когда я уже взялся за ручку. — Скажи, а у нее имя есть? Ну, у той, которая… Ты же понял?

— Есть, — не оборачиваясь, ответил я. — Мара.

— Капец. — По голосу было ясно, что девушку пробрала дрожь. — Что она, что имя… Что ты!

— Не без того, — согласился я и вышел в коридор.

Но еще до того, как за мной закрылась дверь, я успел услышать, как младшая дочь Белозерова произнесла еще одно слово:

— Спасибо.

Глава 9

— Да? — прозвучал в трубке недовольный голос соседки. — Говори, чего нужно?

— Мне ничего не нужно, — сразу окрысился я. — Это ты от меня постоянно что-то хочешь, а я, добрый и безотказный, иду у тебя на поводу. Ты же хотела интервью у Белозерова взять? Ничего не путаю?

— Сашенька, — мигом изменилась тональность в голосе у коварной Маринки. — Сладенький! И что? Договорился?

— Договорился, — передразнил ее я. — У меня все как в банке: сказано — сделано. Завтра позвонишь секретарше, телефон ее сброшу по «ватсапу», с ней согласуешь время и место.

Если честно, я про Маринкину просьбу почти забыл, только в самый последний момент, уже у самых дверей дома, спохватился. Пришлось возвращаться в столовую, где в раздумьях сидел олигарх, опустошавший уже вторую чашку кофе, и с ним договариваться.

— Люблю — не могу! — проворковала соседка.

— Должна будешь, — деловито заявил я. — Чего именно — пока не знаю, но будешь. И не забудь мне свистнуть, когда вернется тот хрен с горы, что про показ писал. Ты обещала!

— Вот же ты мстительный! — даже с каким-то уважением заметила девушка. — Ладно, скажу. Только ты сильно ему морду не бей, он ей работает.

Морду. Да вот еще, я что-нибудь повеселее придумаю. А фантазия у меня богатая! Но как приятен тот факт, что врать не надо.

— Хорошо, не стану. Ладно, все, отбой!

Я отпил чаю, взял с блюда бутерброд и глянул на Вавилу Силыча, сидящего рядом со мной за столом.

— Что опять не так? Чего такой смурной, соседушка?

— Что подружке помог — это хорошо, — отхлебнув чайку из блюдца, степенно ответил мой гость. — Но вот то, что ты с Марой дела имеешь, да еще такие скверные, сильно не по душе. Само собой, не мне тебя судить, и советы давать я не вправе, но все же молчать не стану. Был бы ты мне да родне моей никто — тогда что ж, тогда живи как знаешь. Но ты нам не чужой, потому и сказал, что думаю. Ты же хороший парень, Александр, не злодей какой заугольный, не душегуб придорожный.

— Ты все о том же? — Я подлил подъездному в полупустую чашку кипятку. — Ладно, тоже повторюсь. Там такая душа была, что клейма ставить негде, пять раз ее убей — все мало. Он девку молодую на наркоту подсадил, а после нашептал ей, чтобы та меня ухайдокала. Бабу замужнюю совратил и обрюхатил, да еще с супругом ее развел. На хозяина своего злоумышлял, убить того хотел. Мало? Могу еще кое-чего порассказать, из более раннего.

— Правильно ты все сделал, хозяин, — поддержал меня Родька, как, впрочем, и всегда. — Его не то что Маре, его Лиху надо было отдать. Пусть бы оно его мучало!

— Да тьфу на тебя! — дернулся Вавила Силыч, глянул сначала за левое плечо, потом за правое, при этом по разу за каждое из них плюнул. — Не накличь беды!

— Откуда Лиху тута взяться? — фыркнул мой слуга, зацепил коготком кусочек халвы, отправил его в рот и неразборчиво добавил: — У наф тут не леф!

— Не лес, — подтвердил подъездный, — зато парк эвон недалеко, коли ты забыл. Мне вот рассказывали, что об тот год видали эту напасть на Флотской, как раз в парке. Он, конечно, поболе нашего, и пруды там есть, но кто знает?

— На Флотской? — переспросил я, прожевав кусок бутерброда. — Ты про «Речной вокзал»? Парк Дружбы?

Я этот парк хорошо помнил, со всеми его аллеями, фонарями, прудами и лавочками. Мы в нем со Светкой, когда еще женихались, часто гуляли.

— Он, — вздохнул Вавила Силыч. — У меня один знакомец давний, еще по отчей деревне, нынче на Фестивальной в дому новостроечном обитает, так мы с ним иногда видимся. Нечасто, раз в пять лет, а то и реже. Дела и у него, и у меня, сам понимаешь. Хозяйство же! Но об тот год как раз повстречались, ага. К ним в управу мэр приезжал, вот меня от обчества… Неважно, короче, то наши дела. Потап тогда мне и рассказал про Лихо. Он, вишь ты, дружбу с парковыми ауками водит, подкармливает их, чтобы те детишков из его дома и соседских на аллеях не стращали и с собой не уводили. Вот они-то ему и доложили, что время от времени Лихо стало появляться. Дескать, оно по ночам пьяных губит, а после их тела мертвые в прудах топит.

Про аук знаю, даже видел их в лесу близ Лозовки пару раз, причем они меня не боялись, по своей всегдашней привычке за высокие муравейники не прятались. В целом безвредные, в общем-то, существа, эдакие мохнатые колобки с ручками-ножками, похожими на ветки. Они ни на кого не нападают и никого не убивают, что для лесной нечисти большая редкость, хотя вред от них человеку быть может. Ауки лихо подделывают голоса, потому запросто могут сбить с панталыку, например, грибника, который кричит пресловутое «ау» в надежде найти кого-то из тех, с кем пришел на «тихую охоту», или просто живую душу, которая укажет ему, где выход из леса. В результате эти крохи заведут бедолагу в такую чащобу, из которой и по навигатору не выберешься. Или, того хуже, в болото к тетушке Кикиморе, с которой они, как правило, хорошо ладят, поскольку очень любят поедать водяных жуков и пиявок, а тех во владениях болотной хозяйки, понятное дело, пруд пруди. Ну, а болотная Хозяйка живую душу, добром к ней пожаловавшую, из своих цепких скрюченных пальцев сроду не выпустит, помотает ее вволю по хлябям да в чарусье какой в конце концов и утопит. Кикиморы вообще очень опасные и плохо контролируемые существа, лично я без особой нужды и дяди Ермолая даже в ближнее лозовское болото сроду носа не суну.