Жизнь во имя смерти (СИ) - Сейтимбетов Самат Айдосович

— Просто сражаться, - эхом откликнулся Дрон. - И мы тоже будем биться до последнего.

Асыл не ответил, погруженный в тяжелые думы, и группа покинула его кабинет, свернула пространство, не разрушая Землю вокруг, и они оказались на вершине холма. Все так же высились горы, равнодушные к войнам живых и плескалось озеро, вроде бы немного обмелевшее за прошедшие десятилетия. Следы форпоста девяносто девять исчезли, словно и не было, и только внимательно вглядевшись под ноги или проведя раскопки, можно было обнаружить какие-то исчезающие остатки фундамента.

— Не будем тянуть, - сказал Дрон. - Алина, спусти Спартака к озеру.

— И помой ему там руки перед едой, - хохотнул Дюша.

— Да ладно, можно подумать, ты никогда так не делал!

— Тогда озеро было чистое.

— Подумаешь, подводные твари иногда плавали.

— Да вообще, в горах все стерильно!

— Особенно в наших! Ведь это наши горы, да?

— Да.

Алина уже спускалась к озеру, попутно пытаясь лечить Спартака, который проявлял какие-то реакции. Гораздо живее чем там, в космосе, при виде Хранителей. Намного живее, чем на Острове и группа взялась за дело. Вдыхание космоса и переработка его были лишь первым этапом, неуверенными шажками младенца, но дальше пришло понимание, что это лишь внешнее проявления.

Пространство и материя, и группа сейчас работала именно с ними, активно обращаясь к своим воспоминаниям. Способность обмениваться образами и разделять воспоминания, мысли, очень помогала и стены форпоста девяносто девять росли прямо на глазах. Внутри возносились здания, купол центра связи, медицинский пункт, общие казармы, ангары для машин.

Все как тогда, когда приехал Лев и группа впервые собралась вместе.

— А теперь самое сложное.

— Или простое.

— Жизнь всегда сложнее неорганической материи.

— Да не в смысле молекул, к чему это внезапное занудство посреди гор?

— К тому, что мы уже не простые бойцы. Вы ощущаете это?

— Мы перестали быть простыми бойцами еще в первой жизни!

— Да нет же, я о другом! Тьфу ты! Уже вроде достигли наиполнейшего понимания, только телами не склеились в многорукую Шиву, а все равно непонимание!

— Так это мы, любя, чтобы озеро из берегов не вышло, переполненное пафосом.

— Будут Алина и Спартак мокрые и пафосные.

— Да не в этом дело! Неужели вы не ощущаете?

— Наверное, потому что Алины нет.

Разделенный образ и понимание, ощущение, восприятие случившегося на этом холме сотни лет назад. Смерть во имя жизни, сильнейший выброс псионической энергии, впечатавшийся глубоко в землю, скалы, все вокруг.

— Странно, что Катя этого не ощущала.

— А может и ощущала, только подсознательно, вот и сидела здесь, вместо Рима.

— Может, лучше бы она там сидела?

— Тогда погибла бы еще раньше.

— Мирно, между Волнами, а не от безумия Спартака.

— Но тогда она не узрела бы свободной Земли!

— Можно подумать, мы ее сильно узрели.

— А сейчас что вокруг?

— Земля с кучей проблем, орды галактических тварей хотят ее сожрать? Радости полные штаны.

— Смотря чьи.

— Наши, конечно. Ведь никто кроме нас!

— Ладно, собрались и взялись за самое главное.

Творение жизни, которая сложнее мертвой материи и смерти. Дюша, впрочем, продолжал настаивать на своей особой точке зрения, что творить живое им должно быть легче легкого, ведь они защитники! Не творцы жизни, но защитники и оберегатели, а там буквально один шаг до созидания, как обратной стороны разрушения, ведь в группе полно тьмы?

Полно, аж выплескивается, того и гляди озеро из берегов выйдет.

— Думаю, вокруг так безлюдно, что капелька тьмы убьет лишь озеро, и без того давно мертвое.

— А также деревья.

— Мох.

— И насекомых.

— И все веселье.

Форпост оживал, словно подтверждая правоту Дюши. Все, как помнила группа, старые друзья, приятели и соратники. Капитан Мади и брат Кати - Влад, но все это было лишь разминкой перед творением самого главного действующего лица.

— Здесь мы можем промахнуться.

— Спартак наверняка видел ее иначе.

— Имеет ли это значение?

— В масштабах галактики?

— В них тоже, если мы не справимся, то всё.

— Кто сказал, что мы обязательно должны справиться?

— Мы сами себе сказали, разве нет? Отступать-то некуда, или справились, или...

— Бежали прочь, в другую галактику.

— И сдохли бесславно по дороге, когда наши силы иссякнут. Разве вы не ощущаете этого?

— Что? Еще один псионик умер где-то поблизости?

— Да нет же!

— Командир, ты такой загадочный стал, что от пафоса аж горы вокруг трескаются.

— Зато вам все шуточки и хаханьки, подколочки да зубоскальство под видом борьбы со своими страхами и для демонстрации превосходства.

— Ну так, заранее чрезмерно напрягаться, еще даже не взявшись за проблему, живот заболит.

— И настроение пропадет.

— Может, предложим Разрушителю помириться? Вдруг он тоже побаивается?

— Хватит, давайте уже, сотворим женщину, чтобы она исцелила мужчину.

— Почти библейские мотивы.

— Мы в роли богов?

— А Спартак в роли змея?

— В роли мужчины!

— Кто тогда змей?

— Его нет, это современное переосмысление.

Группа творила и Лиза, такая же, какой они ее помнили, вышла из центра связи, помахала рукой. Алина как раз вводила Спартака в ворота форпоста, и все вокруг замерло в этот момент.

— Подводи его ближе.

— Думаешь?

— Знаешь.

— Все-то ты знаешь, везде побывал.

— Кроме задницы Разрушителя.

— У нас уже куплен туда срочный горящий тур.

Алина медленно вела Спартака к Лизе, которая сделала несколько шагов навстречу.

— Что случилось? Его ранили? Почему он такой? Надо позвать Катю!

Катю они тоже создали, но пока что не выводили наружу, надеясь обойти минимумом.

— Он ранен не физически, пострадали его разум и душа, - сказала Алина.

Быстрый обмен образами, возгласы, возражения и группа потянулась, слегка подкрутила настройки этой Лизы, ощущая при этом какое-то странное чувство легкого стыда за свои действия.

— Бедненький, - прошептала Лиза, распахивая объятия и прижимая Спартака к себе.

Тот дернулся, проявив моментально в разы больше активности, чем ранее. Группа переглядывалась и обменивалась образами, все еще ощущая легкий стыд.

— Мы же помним, что она предала?

— В ней был паразит.

— Поэтому мы стыдимся ее образа?

— Или обмана Спартака?

— Вот уж чего мы никогда не стыдились, да и он тоже.

— Только это было на уровне дружеских подколок, а не такого.

— Если Спартак придет в себя, то он нас поймет.

— А если не придет, то ничего и не скажет.

— Нам самим не помешало бы создать движение.

— Разговоры.

— Выпускайте Льва!

— И Асыла, Асыла надо было настоящего!

— Всех наших, кто остался - собрать.

— Рискуя, что они попадут под выброс тьмы из нас? Капля тьмы может убить не просто лошадь, а целый табун тварей и людей.

— Риск - часть нашей жизни, всегда им был, и разве они отказались бы помочь, отказались бы собраться вместе, возможно в последний раз?

— Именно поэтому мы их и не попросили о таком.

— Зато мы можем сами их увидеть, прямо отсюда, не сходя с места.

— Можем, но...

— Думаешь, это подорвет боевой дух?

— Думаю, что мы опять ощутим себя старыми и выпавшими из жизни, той жизни, которую нам надо вроде бы защищать, но по факту не стареем только мы. Остальные стареют и готовятся умереть, а кто-то уже погиб, включая Льва и Катю.

— Не думаю, что эта ностальгия и светлая печаль подорвут наш боевой дух.

— Но и могучего прилива ярости тоже не вызовут.

Движение и Спартак вдруг вскочил на ноги. Вместо того, чтобы впиться в Лизу, которая проявляла к нему благосклонность и затащить ее в центр связи на сеанс секса, вправляющего мозги (как-то так терапия представлялась группе), он оттолкнул ее и воскликнул.