Елена Граузс - Пасьянс в четыре руки

Кира усмехнулась своему искаженному изображению в сияющем стекле кухонного шкафа. Ошиблась… Больно. Почему ТАК больно? Пора бы уже привыкнуть, в конце концов. Долгая минута тишины, когда даже слов нет.

— Хорошо… Я поняла, — наконец она сняла турку с плиты и разлила кофе по чашечкам, удивляясь про себя, почему не дрожат руки. Она не смотрела на Влада. Не могла. Не хотела. Ничего уже не хотела. — Ты был вчера на месте убийства?

— Был, — Влад кивнул. — Мощное трефовое воздействие. Отвлекли и пристрелили. Искусственная «карта» была убита в больнице скорой помощи свихнувшимся наркоманом. Концы в воду.

— Кто бы сомневался… — Кира выдохнула и забралась с ногами на маленький диванчик, кутаясь в рубашку Ильи, как в платье. — Я так и не знаю, что он хотел мне сказать. Вернее, даже не мне, а тебе. Меня он ни во что не ставил, но у меня был друг-«особист», — она вскинула на Влада взгляд и неожиданно улыбнулась. — Зубы хоть целы?

— Броня крепка, — уголки губ дрогнули. — И танки наши быстры. Что мне сделается?

— Ммм… Сотрясение? — Кира подвинула ему чашку. — Пей. А то опять остынет, — она помолчала немного, а потом неуверенно спросила: — Что… Что рассказал тебе Илья о Клейменове?

Влад поднял на нее взгляд, а потом протянул руку и несмело сжал ее пальцы, будто боялся, что оттолкнет, не примет. И открывался он так же осторожно, неловко, судорожными рывками. И сожаление его было горьким на вкус.

Прости. Мне так жаль. Я тварь бесчувственная, не имеющая права быть, не заслуживающая твоего участия. Я так виноват перед тобой. Сам просил доверия и искренности. И испортил все. В один момент…

— Что ты точно знаешь, что такое быть рядом по принуждению.

Он смотрел в ее глаза, не отрываясь, с каждым вздохом все глубже понимая, что они оба продали собственные души. И ценой были жизни близких. И дьявол у них один на двоих.

Пальцы Киры дрогнули, а потом сжались в ответ. Он не понимает, не знает еще, как больно бывает от брошенных в порыве слов. Он ребенок по сути. Он словно родился заново, он только учится понимать себя и свои порывы.

— Давай договоримся… не молчать. Если что-то тревожит, что-то дергает или злит — говори. Я тоже многого не понимаю. Не понимаю нас с тобой. Но что-то внутри знает, что так и должно быть. Так правильно. Мы с тобой. Но выбор всегда за тобой.

— Спасибо… — Влад улыбнулся. Все еще немного натянуто, напряженно, но куда свободнее, чем минуту назад. — Кир, ты не думай, пожалуйста, что я вернулся потому что… и вчера дергался из-за того, что если ты… Если что-то случится, я гарантированно загнусь. Просто без тебя не так все. Не могу лучше объяснить. Просто не так.

Шум воды в ванной стихл. Влад осторожно разжал пальцы, выпуская ее руку.

— Мне кажется, что моя жизнь с начала началась. С самого первого дня.

— Так и есть. Ты больше не «ищейка». Ты больше не пуст. И… — от пришедшей внезапно в голову мысли Кира сначала нахмурилась, а потом улыбнулась. Сосредоточилась и кухня вдруг померкла. Растворилась. И они с Владом оказались на поляне густого хвойного леса. В лицо дохнуло прохладой и свежестью. Исчезла мебель, а вместо табуреток и дивана стояли пеньки и валялось поваленное дерево. — Ты видишь это?

Влад изумленно вскинул голову, обводя взглядом уютную зеленую «шкатулку» поляны. Соскользнул на землю, укрытую шелковистой травой, зарываясь нее пальцами. Настоящая. Даже на ощупь. Пахнет хвоей, свежестью и прохладой. Летней прохладой.

— Это… боже мой… — шок. Бесконечное удивление. Потрясение. Почти детский… восторг. Он судорожно вздохнул, пытаясь справиться с нахлынувшими незнакомыми эмоциями, буквально заполонившими его. К горлу подкатил ком. — Кира… это…

— Иллюзия, — девушка, улыбаясь, опустилась рядом с ним. — Для тебя, — провела по его волосам, тихо смеясь, глядя в сияющие голубые глаза, не в силах устоять перед почти детским восторгом. — Ты больше не иммунный. Для МЕНЯ — нет. Это и есть моя сила, моя МАСТЬ, — миг бешеной концентрации и лес исчез, сменившись скалистым берегом, подножие которого облизывала темно-синяя вода.

— Тебе нужно было стать художником, — выдохнул Влад, вглядываясь в далекий горизонт. Прозрачный воздух, пронзительно-голубое небо, серый камень, обточенная галька далеко внизу и легкий прохладный ветер, шевелящий волосы. — Чтобы рисовать это для других… Мы ведь правда слепые. Кто-то знатно пошутил, когда создал «карты» и ищеек.

— Я не рисую. Я только воссоздаю то, что видела однажды, — Кира покачала головой и развеяла иллюзию, слабо улыбаясь: энергия на ее поддержание заканчивалась с катастрофической скоростью. — И ты больше не слепой. И когда-нибудь увидишь все это по-настоящему, — она потянулась за чашкой, коснулась края и опустила руку, чувствуя, как начинают дрожать пальцы от напряжения. Осязательные иллюзии — самые сложные, а она даже перестаралась и теперь чувствовала себя немного обессиленной. Ничего… Посидит немного и все снова будет в порядке.

Влад тряхнул головой и вернулся за стол. А потом взял ее руку и губами прижался к серединке узкой ладони. Теплые искорки внутри него шевельнулись, ожили, устремляясь вперед, к ней, вливаясь в прохладную кожу, покалывая его губы, ее пальцы.

— Спасибо тебе…

Илья неслышной тенью скользнул на кухню и устроился на подоконнике, глядя на них с тонкой полуулыбкой.

— Сейчас возревную. А мне кофе?

Кира кончиками пальцев погладила щеку Влада и, взяв со стола нетронутую чашечку, протянула ее Илье.

— Надеюсь, что он остыл не так сильно, как думаю. Варить кофе в третий раз я точно не буду. Даже ради ваших прекрасных глаза. Я тут немного… повоздействовала. У тебя неприятностей не будет? «Ищейки» в доме не живут?

— Милая, — Илья с удовольствием пригубил чашечку. — Мой дом — моя крепость. Рядом никого, даже в масштабах пары-тройки кварталов. Специально искал. К тому же, я изоляцию дополнительную ставил, так что хоть гладиаторские бои здесь устраивай, хоть динозавра призывай.

— Динозавр в твою квартирку не влезет, — Кира улыбнулась и, шепнув одними губами «спасибо», вернулась на диван. — Мне нужно на работу. График хоть и свободный, но сроки горят синим пламенем. Заказчик уже был у меня вчера. Иль, моя машина у твоего офиса.

— Вызову тебе такси, звезда моя, — Илья усмехнулся и царственно прошествовал в прихожую. — Ради твоего кофе я готов ангажировать тебя каждое утро. Но ты все равно не согласишься.

Влад вздохнул.

— Можно мне с тобой?

— Ладно, Селин, попросишь еще у меня кофе… Отправлю в «Кофемолку». Со мной на работу? — Кира поднялась, глядя на Влада и теребя пуговицу на рубашке. — Зачем?

— В свете всего происшедшего я не хочу оставлять тебя одну, — самообладание медленно, но верно возвращалось. Было слышно, как Илья звонит и вызывает такси. Как шлепают босые ноги по гладкому полу.

— Ага, непременно попрошу, милая, даже и не сомневайся!

— Закажу тебе кофе с доставкой на дом, — Кира роскошно улыбнулась ему и повернулась к Владу. — Мне нужно собраться. Да и тебе… тоже. Кто-то обещал мне клятвенно, что колючим не будет, — сдула упавшую на лицо прядку и, отодвинув Илью с порога, исчезла в коридоре.

— Полотенце в шкафчике, упаковка станков в подвесном, сменного белья, прости, нет, бросил Илья и вышел вслед за девушкой.

Влад кивнул уже ему в спину, а потом просто направился в душ, залпом допив почти остывший кофе.

— У меня устойчивое ощущение, что я тебя не скоро теперь увижу, — Илья прислонился плечом к двери, глядя на Киру. Ты на меня все еще сердишься?

— Я не умею долго сердиться на тебя, — девушка уже сменила его рубашку на свою одежду и теперь стояла перед зеркалом, пытаясь расчесать растрепанную гриву. — Я знаю, что ты сделал это ради меня. Просто иногда… мы ошибаемся.

Илья подошел к ней, отнял щетку и принялся мягко разбирать спутанные пряди.

— Иногда мне кажется, что я ошибся много лет назад. А иногда — что все-таки поступил верно.

— Никто не знает это лучше, чем ты. А я свои ошибки стараюсь не вспоминать, — Кира прикрыла глаза, расслабляясь под его руками. — Их было слишком много. И мне за них слишком стыдно.

Медитативное занятие: раз за разом проводить по ее волосам щеткой, чувствуя, как шелковистая волна поскрипывает под частыми щетинками. Закончив, он засунул деревянную рукоятку в карман, чуть наклонил ее голову к себе и принялся плести «французскую» косу, перемежая в ручеек мягкие прядки.

Илья смотрел на ее отражение в зеркале и улыбался. Вот только улыбка так и не коснулась его глаз.

— Ты не забыл мои «уроки», — Кира, не поднимая ресниц, провела ладонью по косе и улыбнулась. — А я думала, что ты тогда просто пытался быть вежливым с девчонкой-первоклашкой и делал вид, что тебе интересно, — лицо стало мягче, нежнее. Девушка словно погрузилась в свою память, в тот день, когда она, сидя на скамейке, с серьезным видом учила казавшегося ей таким взрослым и самым-самым лучшим мальчика в их дворе плести косы.