А. Смолин, ведьмак. Цикл (СИ) - Васильев Андрей Александрович

— Это да. Так чем вы недовольны, богиня? Что я опять сделал не так?

— Скажи, ведьмак, зачем ты мне такие души в жертву приносишь? — как-то даже жалобно осведомилась у меня богиня. — Ты где вообще таких лихоимцев находишь? Ну ведь один другого паскуднее! Последнего же вовсе в старые времена конями бы раздернули, столько за ним разного всякого водится.

— Какие есть, — для приличия изобразил небольшое возмущение я. — Чем богаты, тем и рады. Ну и потом, нравы изрядно подпортились за последние пару тысяч лет. Народ грешил всегда, думаю, и в ваше время всяких стервецов хватало, но раньше они этого как-то стеснялись. Людская молва, честь рода, то-се… А теперь более зазорно не грешить. Не поймет тебя общество в этом случае, за малахольного сочтет. Если ты слишком чистенький, то в тебя либо грязью кинут, чтобы от остальных не отличался, либо заподозрят в таких злодеяниях, которые лежат за гранью разумного.

— Славно же вы живете! — делано рассмеялась богиня. — На зависть всем.

— Привыкли, — пожал плечами я. — Нравственность штука такая, она под общество подлаживается. Вчера какие-то вещи в глазах людей выглядели неказисто, а потом глядь, устои сменились, и это уже нормально. И чем дальше, тем меньше запретов существует.

— А если завтра вы друг друга есть начнете? — сверкнула глазами богиня. — Как тогда?

— Если пиарщики будут грамотные, то и такое возможно, — заверил ее я. — А что? Ну, у нас-то такой фокус вряд ли пройдет, конечно, но на Западе — запросто. Они любую хренотень, которая нормальным людям бредом кажется, обожают в жизнь претворять.

— Где? — уточнила Морана.

— В Тридевятом царстве, — пояснил я. — За Большой лужей. Там сначала придумают термин, какой-нибудь «каннибалопозитив», после снимут пару сериалов о том, как это здорово, следом цикл телепередач сварганят, из которых будет ясно, что дикие племена, которые до сих пор подобным промышляют, замечательно долго живут. Дескать, именно в мясе людском секрет долголетия и панацея от всех хворей. Все, база подведена, можно растаскивать ее по белу свету при помощи агрессивного пиара. Ну и еще из истории вытащат примеры о том, как в древности воины разных стран и народов печень вырезали у врагов и ее сырой трескали. Мол, они же знали, что делали, они были мудрее нас? Так что это нормально, потому что традиция. Ну, кому еще кусочек ляжки тети Джейн на тарелку положить?

— Я не все слова поняла, но мне впервые за то время, которое прошло с пробуждения, не хочется покидать Навь, — без тени шутки сказала богиня. — Даже теперь, когда Полоз вьет свои кольца совсем рядом со мной.

— Сам не всегда от всего в восторге, — заверил я ее. — Но хорошее в нашем мире тоже есть. Нет, серьезно. Например…

— Мне все равно. — Морана вытянула руку, показывая мне на туманы по ту сторону Смородины. — Скажи, ведьмак, ты не знаешь, что так обеспокоило Полоза? На днях я слышала его шипение, он был чем-то разъярен. Мало того, тогда же он уполз куда-то в сторону курганов и с тех пор ни разу не объявился.

О как. На днях, значит. Сдается мне, я догадываюсь, в чем тут дело. Не наш ли договор с Хранителем Кладов так рассердил реликтовое пресмыкающееся? Если да — плохо. Это может повлиять на мои планы. Вернее, на наши совместные со Швецовым планы. Мне по-прежнему больше хочется мандрагыр искать, чем друг другу глотки резать.

— Да откуда же? — тем не менее немедленно соврал я богине. — Он мне не докладывается. И очень хорошо, что все обстоит именно так. Подозреваю, что если мы с ним встретимся, то вы тут останетесь без собеседника в моем лице.

— Найди его слугу, — потребовала Морана. — Думаю, с ним его гнев связан. Если он ему так дорог, стало быть, непременно его надо убить!

— Я вам в прошлый раз говорил и сейчас скажу — не убивают у нас там сейчас так просто, как в ваше время. Нельзя просто взять и зарезать человека, просто потому что тебя об этом попросили.

— Ты же сам только что рассказывал мне, как изменились людские понятия о добре и зле, — прокурорским тоном заявила богиня. — Дескать, черное теперь белое и наоборот. Так в чем же дело?

— Вообще-то я о морали речь вел. Души — да, у многих исковерканы невероятно, люди сами не понимают, какую дичь говорят и творят, при этом считая свое поведение нормальным. Иногда вообще возникает ощущение, что все психически здоровые люди в сумасшедшем доме сидят. Вроде как это не мы их изолировали, а это они сами от нас спрятались за желтыми стенами. Но убивать просто так все же пока не начали. Нет, иногда встречаются профессиональные убийцы, но нечасто. Да и со мной вам не повезло, я не из их числа. Тем более что мне вообще убивать не нравится как таковое, я потом сплю плохо.

— Найми того, кому нравится, — предложила Морана. — Отсыпь этому человеку серебра не скупясь или даже злата, пусть он сделает то, что тебе не по нраву.

И ведь не придерешься, логика в ее предложении присутствует.

— Подумаю, — пообещал я. — Хотя по нашим законам и это тоже преследуется.

Надеюсь, она не станет меня сюда ежедневно вытаскивать, чтобы заслушать доклад о проделанной работе. И вообще, найти бы способ самому отсюда сваливать тогда, когда мне этого хочется. А то, боюсь, получу все-таки как-нибудь билет в один конец. Те еще были ощущения тогда, когда меня подстрелили и я сюда провалился. Жуть, да и только. И это ведь я толком испугаться даже не успел, очень уж быстро все произошло.

— Все, что не так, меня беспокоит, — пояснила богиня, глядя на ту сторону реки. — Когда змей ползал там, то это было привычно и знакомо. Если бы ты знал, ведьмак, сколько раз он пытался убить меня тогда, когда мы правили этим миром. И чужими руками, и сам. Как-то раз даже почти преуспел. Я тогда по просьбе сестрицы ее сына Леля с этих серых равнин вытаскивала, его в очередной раз какие-то селяне дрекольем забили за обесчещенную девку. Так вот, Полоз меня тут прихватил. Выждал момент, кольцами обвил и давай душить. А Навь — это не Явь и не Правь, будь ты хоть трижды бог, но если тут умереть, то можно навсегда среди холмов остаться. Да и время наше было уже на исходе, только мы этого еще не ведали. Но могли бы смекнуть, могли. И от свойственников с Севера к тому времени вестей давно не доносилось, и другие знамения являлись, только мы все одно что слепые были. А Полоз — он смекнул уже, что к чему, вот и осмелел, возгря зеленая.

— И как вам вырваться удалось? — заинтересовался я.

— Разорвала его, как веревку, — равнодушно ответила Морана. — Это сейчас я слаба настолько, что вынуждена со смертными разговоры вести и просить их о чем-то вместо того, чтобы просто приказывать. А тогда этот мир был наш — мой и моей родни. А Полоз лишь прислуживал время от времени моему брату, не более того.

Веселые были времена. Хорошо, что я живу сейчас, а не тогда. А еще сдается мне, моим дальним пращурам с такими вот небесными владыками жилось не так весело, как это изображается нынче в книгах и фильмах. Интонации, прозвучавшие при словах «вынуждена со смертными разговоры вести», очень красноречиво о том свидетельствуют.

Хотя фиг знает. Да и вообще, чтобы оценить, каким именно было то или иное время, надо в нем родиться и жить. Вот тогда ты будешь объективен. Да и то лишь частично, исключительно в рамках того социального слоя, в котором тебе повезло появиться на свет. А все позднейшие рассуждения на тему «как оно тогда было» — это лишь перепевы рассказов победителей. Почему победителей? Потому что именно они всегда пишут историю, ту, которую им приятно слышать. Ну а спустя два-три поколения ее уже и оспаривать никто не станет. Некому это делать. Да и незачем. Уже оно есть как есть, чего мудрить?

— Одно плохо — так просто эту мерзость не убьешь, — печально добавила Морана. — Полоз, видишь ли, в свое время сумел сдружиться с Китоврасом, да так, что тот упросил Живу позволить змеюке бессовестной окунуться в заповедный источник, тот, который может даже давно мертвое живым обернуть. Ну а живому такие силы придать, что поди его потом прибей. Я вот не смогла. Хотя сама виновата. Надо было брата побеспокоить, чтобы он его молоньями, значит…