Волна вероятности - Фрай Макс

Для Ший Корай Аранаха это было не просто горе потери, которое рано или поздно приходится пережить каждому, но и первое серьезное поражение. Прежде-то он силой своего слова иногда смеху ради камни дробил, думал (как молодому дураку и положено), что круче него никого нет в мире. А оказалось, есть. Судьба, например. И смерть. Понятно, что его зацепило. И он захотел взять реванш. Звучит, понимаю, довольно глупо. Но не потому, что Ший Корай Аранах дурак. Он-то умный, просто ум в подобных делах ничего не решает. Настоящую силу нашим желаниям придают вот такие простые эмоции – боль утраты, злость поражения, стремление повернуть все по-своему, лучше поздно, чем никогда.

Так что Ший Корай Аранах мечтал не о дочке. А о том, чтобы у всех заблудившихся, потерявшихся, утративших память и попавших в беду был вездесущий ангел-хранитель во всех потусторонних реальностях сразу. Где срочно нужен, там появляется. В любых обстоятельствах берет за руку и уводит домой. Звучит наивно, это он и сам понимал. И не надеялся, что получится. Но это вообще совершенно нормально (причем не только для великих адрэле из Лейна) – о невозможном мечтать. Чем дольше Ший Корай Аранах жил на свете, дружил с Ловцами, чем больше выслушивал их рассказов о потусторонних реальностях, чем чаще подскакивал среди ночи, почуяв неведомо чью беду, тем сильней становилось его желание. И однажды осуществилось, хотя он сам совершенно не верил в такую возможность. И, наученный горьким опытом, ни слова на эту тему вслух не сказал.

Обычно дети появляются ночью; на самом деле значение имеет не время суток, а тот факт, что родители спят: проще и приятней рождаться (появляться из ниоткуда), когда на тебя никто не смотрит и не волнуется, как все пройдет. Но Лестер Хана легких путей не ищет, она появилась среди бела дня. Правда, все-таки не перед Ший Корай Аранахом, а у него за спиной. Он в тот день встал сильно за полдень, вернувшись с одной из тех вечеринок, после которых нелегко просыпаться, зато потом долго есть о чем вспоминать. Даже кофе варить поленился, сидел на крыльце с кружкой грайти, оставшегося со вчера, и тут Лестер Хана вышла из дома, села рядом, коснулась его плеча, сказала: «Ну ничего себе! Ладно, спасибо. Похоже, это будет интересная жизнь».

Ший Корай Аранах до сих пор все помнит подробно, в деталях, словно это случилось вчера – и как он сразу все понял с настолько ослепительной ясностью, что она ощущалась как боль, и как его дочка-не дочка, мечта, волшебное существо, улыбалась, глядя в зеркальное небо, и ее длинную серебристую рубашку, и широкие кожаные, как у матроса, штаны, из чего он сразу заключил, что перед ним девчонка, так-то поди разбери. Лестер Хана похожа на красивого юношу и одновременно на взрослую женщину, даже голос обоим вариантам подходит, что бы ни оказалось правдой, каждый сразу же согласится – точно, я так и знал. Самое смешное в этой истории, что Ший Корай Аранах тогда от растерянности ухватился за, как говорят в таких случаях, культурный штамп, причем актуальный к тому моменту только для него одного: в Шамхуме, откуда он родом, девочек обычно одевали в штаны и рубаху, а мальчишек – в цельный комбинезон, причем так было, когда Ший Корай Аранах еще в школе учился, то есть довольно давно. Превратилась новорожденная Лестер Хана в женщину из-за ложных представлений своего создателя о том, кто как одевается, или он просто правильно угадал, теперь уже не узнаешь. Но скорее второе: когда Ший Корай Аранах мечтал об идеальной службе спасения, он невольно представлял спасателя женщиной, то ли потому что девчонки ему всегда казались (и по-прежнему кажутся) загадочными существами, от которых можно ждать чего угодно, включая невозможные чудеса, то ли просто потому, что вырос со старшей сестрой и бабушкой и привык во всем целиком полагаться на них.

А в тот день Лестер Хана сидела рядом с Ший Корай Аранахом, пила грайти, которым он с ней поделился, слушала его сбивчивые объяснения, утешала: «Все будет нормально, я знаю, что делать». Повторяла: «Я рада, что так получилось, спасибо за жизнь». На расспросы, откуда она такая взялась, отвечала, пожимая плечами: «Может, вспомню потом». Пообедала наскоро приготовленными макаронами с сыром (больше в доме ничего не нашлось), обняла его и исчезла, как не было. Ший Корай Аранах даже, грешным делом, подумал, что увидел в похмелье чересчур убедительный сон. Но через три дня Лестер Хана вернулась в Лейн и привела с собой Шоки Наву, Ловца-практикантку, которая пять лет назад пропала в ТХ-19, ее никто уже и не ждал (то есть ждали, конечно, просто не верили, что все закончится хорошо). Большой Издательский совет на радостях устроил в городе праздник с пуншем и фейерверками, но Лестер Хана на него не пришла. Она выпила кофе с Ший Корай Аранахом, обняла его на прощание и снова исчезла, как не было. И так с тех пор происходит всегда.

Ший Корай Аранах уверен (и, скорее всего, он прав), что это его – не вина, конечно, в таких категориях он не мыслит – ошибка, просчет. Мечтал об идеальной службе спасения, действующей сразу во всех мирах, а захотеть, чтобы в свободное от работы время всеобщий ангел-хранитель жил в Лейне, не догадался. Просто не ставил вопрос таким образом. Он же не знал (вообще ни минуты не верил), что однажды его желание сбудется и надо заранее придумать для службы спасения дом по соседству в Козни, веселых друзей, пару хобби и приятный досуг. Поэтому Лестер Хана появляется в Лейне только по делу, а личную жизнь устраивает по своему усмотрению – как-нибудь, где-то там.

Впрочем, Ший Корай Аранах почти сразу сообразил, что можно звонить Лестер Хане по телефону, как звонят заблудившиеся Ловцы, и звать ее, как они, но не на помощь, а в гости. И она сразу придет. С удовольствием! Потому что любит Лейн, как будто здесь действительно прошло ее детство, и Ший Корай Аранаха, как настоящая дочка отца.

Ну, то есть в итоге удачно все получилось. Им обоим нравится жить вдалеке друг от друга и немножко скучать, встречаться изредка в Лейне, гулять, обниматься, взахлеб говорить о самых важных вещах на свете, рассказывать о своих приключениях, смеяться, молчать, ждать каждой встречи, как праздника, знать друг о друге так мало, словно неделю назад познакомились, поэтому они уже более полувека не хотят ничего менять. Хотя, по идее, могли бы. Все-таки Ший Корай Аранах – великий адрэле, а Лестер Хана – вообще, на минуточку, волшебное существо.

– Мы приехали, – сказал Ший Корай Аранах. – Если не накаталась, после обеда можем совершить полный круг.

– Необязательно полный, – улыбнулась ему Лестер Хана. – Лучше давай потом до той площади, где смешное кафе «Замерзаем». Я еще мороженого хочу.

• Что мы знаем о детях Лейна?

Что (мы об этом уже говорили, но можно и повторить) здесь (и везде в Сообществе Девяноста Иллюзий) дети не рождаются, как мы привыкли, а появляются как бы из ниоткуда рядом с теми взрослыми, которые этого очень сильно хотят. Ну это даже логично, что жители овеществленной мечты размножаются собственными мечтами. Кстати, не только люди – животные тоже, к такому выводу ученые Сообщества Девяноста Иллюзий пришли уже очень давно. Но речь сейчас все-таки не о них, а о людях. Торжествует антропоцентризм!

Сколько взрослых должны захотеть ребенка – один, двое, трое, да хоть десяток, мужчины они или женщины, в каких состоят отношениях, значения не имеет, хотя по статистике чаще всего дети появляются именно у сложившихся любящих пар. Но не как следствие физической близости, а потому что вместе, поддерживая друг друга, многим проще как следует захотеть. Впрочем, согласно все той же статистике, у одиноких людей, особенно в возрасте, дети появляются почти так же часто, как у влюбленных. И в больших дружных семьях, где несколько поколений живут все вместе (не экономии ради, а потому что так веселей), время от времени случается прибавление, причем далеко не всегда удается разобраться, чей именно это ребенок, в смысле, кто его больше всех хотел. В итоге порой получается, что у ребенка есть, к примеру, прадед, бабушка, целых три деда (бабушкин муж и два его брата), дядя, две тетки, куча кузин с кузенами, а отца и матери нет. С нашей точки зрения, удивительно, а для них совершенно нормальная ситуация, уж точно не повод считать человека каким-то особенным, а тем более сочувствовать и жалеть. К примеру, в такой семье, у бабушки с дедом, его родителей и сестер появилась и выросла Дилани Ана (Надя). Правда, не в Лейне, в Грас-Кане, но с детьми во всем Сообществе Девяноста Иллюзий обстоит одинаково, так что какая разница где.

• Что мы знаем о детях Лейна?

Что в Лейне (и во многих других городах, просто сейчас речь о Лейне) существует явление, которое дословно переводится как «детский сад». Но с нашими детскими садами оно не имеет ничего общего. Это не учреждение, куда на весь день отдают детей, пока родители на работе. Им такое просто не нужно, никому бы даже в голову не пришло.

Многие просто берут младенцев с собой на работу, тут это обычное дело, не надо специально спрашивать разрешения или предупреждать заранее, что придешь не один. Начальство, коллеги, клиенты сами так выросли – у отца-продавца за пазухой или рядом с мамой в трамвае, с дедом в Ратуше или, скажем, с бабкой в порту. По мнению педагогов (здесь они в целом умные, великое дело – требующий точности язык), детям в самом начале жизненного пути полезно и интересно быть среди взрослых, занятых своими делами. А работать они не мешают, если их об этом заранее попросить. Впрочем, некоторые родители предпочитают взять долгий отпуск, чтобы жить с ребенком в свое удовольствие, никуда не спешить, читать ему свои любимые книжки, рассказывать о себе и знакомить с друзьями или вместе укатить в путешествие, показывать новому человеку огромный разнообразный мир.

(На самом деле, бывает, конечно, по-всякому – и нянь нанимают, и с родней договариваются, и соседей на помощь зовут, но это все-таки редкие исключения, обычно связанные с внешними обстоятельствами, когда вдруг резко изменилась судьба. А так-то все дети в Лейне, во-первых, желанные, а во-вторых, с точки зрения взрослых, они, особенно пока совсем маленькие, гости, пришедшие из неведомого, волшебные существа. Родители сами хотят проводить рядом с ними побольше времени, а не от безысходности как привязанные у колыбели сидят.)

А детей постарше, примерно с четырех-пяти лет, уже спокойно оставляют дома одних без присмотра. Считается (справедливо), что в этом возрасте человек уже способен обдумывать свои поступки, выполнять договоренности и самостоятельно развлекаться (особенно если успел научиться читать).

Так вот, возвращаясь к детскому саду. Это действительно именно сад (в Лейне их несколько, небольших, зато очень густо засаженных, обнесенных разноцветными деревянными заборами такой высоты, что младенец точно не перелезет, а взрослый – перешагнет). Сюда иногда приносят детей примерно до года, еще безмолвных и безымянных (имена новым людям дают не сразу, а примерно на второй-третий год, хотя некоторые живут без имени дольше, чуть ли не до школы, все-таки имя – дело серьезное, его не стоит нарочно придумывать, надо ждать, чтобы оно появилось как бы само), и оставляют в саду под присмотром старых деревьев примерно на пару часов. Не в полном одиночестве, а с такими же малышами, которых сюда принесли. Потому что детям, недавно родившимся (возникшим, воплотившимся) в Лейне, время от времени надо побыть со своими. С теми, кто тоже пока еще помнит, как и откуда сюда добирался. И что перед этим было. Им есть о чем помолчать.

• Что мы знаем о детях Лейна?

Что шестеро собрались сейчас на улице Дивной (здесь как раз проходит граница между центром и районом Сады, не условная, а настоящая, зримая: если стоишь на нечетной стороне Дивной улицы, небо над головой зеркальное, а на четной – обычное бирюзовое, по нему плывут облака). Детский сад на нечетной, в Лейне их только в центре, под зеркальным небом устраивают, считается, что оно младенцам очень полезно; для тех, кто живет на окраинах, это дополнительный повод почаще возить ребенка в сад.