А. Смолин, ведьмак. Цикл (СИ) - Васильев Андрей Александрович

— Марта Тихомирова? — недовольно спросил Стас у девушки, подойдя к ней, а после небрежно махнул раскрытым удостоверением перед ее лицом — Капитан Калинин.

— Здрасьте — неожиданно тонким голоском пискнула та.

— Ну что, рассказывайте — он плюхнулся на скамейку рядом с ней и достал из кармана сигареты — Все и с самого начала.

— Все — что? — лицо девушки немного сморщилось, у меня возникло ощущение, что она вот-вот заплачет.

— Ту часть, в которой фигурирует детство и отрочество можно опустить — разрешил оперативник — Хоть все наши проблемы родом оттуда, мне это неинтересно. Я же не психоаналитик, верно? Начните с того, как вы познакомились с господами Серебряным и Николишиным, а также изложите целиком историю ваших отношений с уже покойными коллегами по художественной студии. Ее я желаю выслушать со всеми возможными деталями.

— Мы с ребятами давно знакомы были — хлопнула глазами Марта — Там столько всего…

— День теплый, дождь не собирается, время у нас есть, так что мы не спешим — Стас щелкнул зажигалкой — С учетом того места, где мы сейчас находимся, можете начать хрестоматийно — я скромной девушкой была, нежна, приветлива, мила.

В последующие минут десять я ничего интересного, признаться, не услышал. Марта более-менее связно поведала нам историю взлета и падения студии, которая не сильно отличалась от той версии, что чуть ранее излагала Аделаида, после сбивчиво рассказывала о проводимых руководителями выставках, и под конец дала своим погибшим приятелям практически идентичные характеристики, содержащие слова «гениальный», «очень добрый» и «надежный». Само собой, в этом месте она пустила слезу.

— Поплачь, поплачь — ласково сказал ей Стас и погладил по спине — Самое время. Им, ясное дело, от твоих слез не жарко и не холодно уже, но, с другой стороны, если там чего-то и есть, то, может, и они слезинку уронят, узнав о том, что с тобой приключилось.

— А что со мной приключилось? — шмыгнув носом и стерев со щеки слезинки, поинтересовалась у него Марта.

— Пока ничего — невероятно дружелюбно ответил ей Калинин — Но случится непременно. Уедешь ты, красивая, лет на пятнадцать куда-нибудь в Нижегородскую область, станешь там ватники шить. Не рисование, конечно, но работа где-то тоже творческая. Почти модельер, ага. Нет, как по мне, тебя надо в «Черного дельфина» запирать или в «Полярную сову», но там только мужики сидят, да и не рецидивистка ты, так что определит тебя суд в обычную колонию. В твоих прекрасных зеленых глазах я читаю вопрос — «за что»? Отвечаю — за убийства, осуществленные по предварительному замыслу и с особой жестокостью. За что же еще?

— Я нет! — глаза Марты выпучились из глазниц до такой степени, что я даже перепугался — не выпали бы — Вы что? Нет!

— Ну как нет? — Стас очаровательно улыбнулся — Сначала ты с этой троицей грохнула Матвея Серебряного, уж не знаю, чем он вам насолил. Может, рисунки твои бездарными назвал, может, трахнуть тебя не пожелал — без понятия. Но одно ясно точно — ты злобу затаила, мальчиков против него настроила, те его и порезали во дворе собственного дома. А потом и их одного за другим на тот свет спровадила. Самолично. Свидетели же. Девка ты умная, с фантазией, с творческой жилкой, потому обставила все как несчастные случаи. Красиво сработала, жаль в паре мелочей промахнулась. Ну, и еще тебе не повезло в том, что этим делом мы с напарником занялись.

— Я никого не убивала — чуть задыхаясь, сообщила нам Марта — Это не я! Все было не так! Наоборот!

Похоже, она находилась на грани той истерики, при которой женщины валятся на пол и корчатся словно в конвульсиях. Страшное зрелище, я пару раз его наблюдал.

— Наоборот — это как? — тут же зацепился за прозвучавшее слово Стас — Не ты их, а они тебя подбивали убить Серебряного? Или это он вас хотел завалить, а вы сопротивлялись? Или парни охотились на тебя, а ты их опередила? Что значит — наоборот?

Он цапнул Марту за плечо и как следует ее тряхнул

— Не молчи — тихо, но при этом словно очень громко произнес он — Не просри свой последний шанс, девочка. Поверь, пятнадцать лет — это очень много. Я бы мог начать плести банальности о том, что когда ты выйдешь, то поймешь, что жизнь прошла мимо тебя, но в этом нет смысла. Ты оттуда вообще не выйдешь. Ты слабая, тебе там не выжить. Даже не физически, а морально. Потому вскроешься ты раньше, чем закончится первый год отсидки. Не поняла, о чем я? Вены ты себе вскроешь.

Девушку начало неслабо трясти, а я подумал о том, что Стас верно поступил, что меня предупредил о невмешательстве. Появилась ведь такая мыслишка.

— Рано или поздно ты украдешь ложку и наточишь ее черенок — как бес-соблазнитель нашептывал в ухо белой, словно бумага Марты Стас — Однажды, в одну бесконечных зимних ночей, такую, которая, кажется, никогда не кончится, поняв, что нет больше сил — ни душевных, ни физических, ты чиркнешь ей по руке. Опыта у тебя нет, наверняка по первопутку и со страху возьмешь неглубоко, кто-то из товарок приметит, что ты вскрылась и поднимет хай. Тебе перехватят вены, а отправят в больничку, но это только ухудшит твои дела. В тот же день, когда ты выйдешь, мало тебе не покажется. Сначала тебя жестко отбуцкают в оперчасти, за то, что ты им статистику…

— Нееееет! — заорала Марта — Хватит! Умоляю — хватит! Это не я! Это мальчишки! Они из-за денег… Нет, не только из-за них, они бесились, что ЭмЭс их в дерьмо опускал постоянно, вот они его и убили! Меня там даже не было, и Гарика тоже. Он испугался. А я… ЭмЭс меня женщиной сделал, как я его… Так нельзя!

А ЭмЭс — это Матвей Серебряный, так студийцы его между собой, наверное, прозвали. И ведь снова Стас все верно просчитал — один очканул идти с приятелями наставника убивать, а Марта на самом деле любовница наставника. Если он и во всем остальном прав, то у меня нет слов. Зато, возможно, со временем появится весьма конкретное деловое предложение. Я лучше с ним буду сотрудничать, чем с Нифонтовым, от которого в большинстве случаев проблем столько, что хоть на стенку лезь, а пользы как от козла молока.

— А их кто? — рявкнул Калинин так, что и я подскочил на лавке, и даже Жанна, которая все это действо с раскрытым ртом смотрела, как спектакль какой-то — Их-то точно ты в лучший мир спровадила, да? За любовника мстила!

— Это он! — завизжала Марта, скривив рот и со страхом смотря на нависшего над ней полицейского — Сам! Не я! Это ЭмЭс! Он их убил! Всех! И Гарика вот-вот тоже! Ой!

Она дернулась еще раз и замолчала, прижав ладонь ко рту.

Глава 19

— А Гарика, значит, сегодня? — снова тихо и мирно уточнил полицейский, погладив девушку по голове — Матвей Серебряный? Который пес знает сколько времени мертв?

Молчала Марта, вытирала слезы и сопли, таращилась на свои тупоносые туфельки. Ее можно понять, разве страшный полицейский, стоящий рядом с ней, поверит в то, что она общается с призраком?

А она общается, без вариантов. Верную ниточку мы тянем. Мало того — клубочек-то почти размотался, чуть-чуть осталось его повертеть, чтобы увидеть, где ниточка заканчивается.

— Так, ты давай, успокойся — попросил Марту Стас, присев рядом с ней и приобняв за плечи — Я, знаешь ли, и не такое в жизни слыхал. И видал тоже. Вон, на той неделе в «Шарике» был, так там таможенники одного черта прихватили, который в себе наркоту провозил, причем в немалом количестве. И что ты думаешь? У него тара в пузе лопнула, он такой приход получил — мама не горюй. Вот по всему должен был до скорой от передоза помереть. Но не помер! Да твой покойный ЭмЭс по сравнению с таким дивом дивным даже рядом не стоял. Ну что, успокоилась? Хочешь сигаретку? Зыбанешь пару раз — совсем полегчает.

Теперь речь полицейского уже не рвала резкостью наш слух, наоборот, она лилась как вода небольшого ручейка в лесу, успокоительно журча.

— Н-н-нет — мотнула головой Марта — Курение вредит здоровью. И еще от него цвет лица портится.

— Ну, раз цвет лица — Стас, как видно не сдержавшись, глянул на ее нос — Тогда конечно. Знаешь, я и сам тогда курить не стану. Ты девчонка умная, плохого не посоветуешь.