Любовь Романова - Дети пустоты. Пройти по краю

– Чего вам? А?

Ему никто не ответил.

– Эй, ну хватит! – не выдержал Озеров мрачной тишины. – Я всего лишь делал, что говорили, ясно?

Снова молчание.

– Перестаньте! Слышите, перестаньте! – аналитик сорвался на визг.

Русоволосый мальчишка нагнулся, поднял с земли небольшой камешек и швырнул его в связанного негодяя. Камень угодил Озерову точно в лоб. Аналитик взвыл от боли и, чертыхаясь, попытался отползти за ствол сосны. Ничего не вышло. Толстяк и со свободными конечностями не отличался ловкостью, а уж в связанном виде и подавно.

Еще пара камней попала в плечо и живот. Вопли Озерова словно разбудили толпу. Освобожденные пленники нашаривали у себя под ногами, что придется – камни, шишки, сосновые щепки – и бросали их в беспомощного врага. Один увесистый снаряд угодил ему в переносицу, другой – в челюсть. Озеров больше не кричал. Он жалобно скулил и пытался спрятать лицо, подставляя ударам лысеющую макушку.

Тимка ни с кем не сговаривался. Просто оттолкнулся от хвойного ковра, перелетел через головы воспитанников и оказался между разгневанной толпой и едва живым пленником. Почти одновременно рядом приземлился Бруно.

– Всё! Хватит! – заорал Тимофей. – Положили камни! Быстро, я сказал!

Обстрел прекратился. Но расставаться с приготовленными снарядами никто не желал.

– Чего это? – выкрикнула темноволосая девица в тесной футболке. Как же ее звали? Анита, что ли? Тим обратил на нее внимание еще там, на месте несостоявшегося расстрела. Красивая. Глазища так и таращит. – Эта сволочь собиралась нас всех прикончить! Пусть теперь…

– Стоп! – подключился Бруно. – Успокойтесь! Мы не должны его убивать. Нам это припомнят. Вы что, не понимаете? Может начаться война. Тот, кто подстроил нападение на «Синие камни», именно этого и добивается!

А итальяшка ничего, подумал Тимофей, наблюдая краем глаза за Бруно, нормальный парень. Вон и гвардейца лже-Озерова первым вызвался изображать. Натянул камуфляж и без лишних слов полез в самое пекло. Значит, не трус. Еще бы не был таким смазливым.

– И не западло вам лежачего лупить? – добавил Тим чуть насмешливо. – Да еще и связанного?

– Нет! – Пацан, тот, что первым швырнул камень, вскинул подбородок и с вызовом уставился на двух парней. – Он Тимура Сергеевича застрелил! Мы все видели.

Толпа согласно зашумела и уже приготовилась продолжить обстрел, когда за ее спинами раздался звонкий голос Федора.

– Не убивал он вашего директора! Слышите?

Все разом обернулись.

– Ну, в смысле, стрелял, конечно, – смутился юный целитель под взглядами полусотни человек. – Но не убил. Когда вас всех к реке повели, я лагерь обшарил и нашел. В кустах. У стены. Те, двое, ну, другие – они умерли, а директор выжил.

– Где он? – спросила Марильда, сложив руки в замочек на необъятной груди.

– Здесь. Мы с девчонками, ну, Лизой и Лотой, его сюда притащили. Он уже пришел в себя.

Забыв об Озерове, толпа устремилась за Федей. Он подвел всех к небольшому шалашу, спрятанному за серой тушей валуна. Там, под сложенным из еловых веток навесом, лежал директор «Синих камней». Он был укрыт по подбородок небесно-голубым спальником.

– Тимур Сергеевич! – пискнула Марильда, рухнула на колени и поползла вовнутрь шалаша. Хлипкое строение затряслось, грозя рухнуть на неуклюжую целительницу, а заодно и директора «Синих камней!».

– Ну будет, Машенька, будет, – слабо улыбнулся тот.

Надо же, Машенька, удивился Тимофей. Но тут же сообразил, что Тимур Сергеевич – русский. Вот и зовет своих подчиненных, как ему привычнее. Марильда, Машенька – не велика разница.

– Как вы, миленький? – ворковала тем временем Машенька-Марильда, ощупывая своего шефа. – Болит что? Так я сейчас полечу.

Девчонки и некоторые парни, обступившие шалаш, внезапно начали хлюпать носами и украдкой вытирать глаза. То ли от жалости к своему директору, то ли от облегчения. А Тим вдруг поймал себя на мысли, что все происходящее напоминают сцену из фильма про восточные единоборства. Толпа учеников рядом с кроватью умирающего учителя. Вон и Тимур Сергеевич на китайца смахивает – смуглый, узкоглазый, еще и лысый. Хотя не все китайцы лысые, а только те, что в монахи подстриглись. Так казалось Тимофею.

– Нет, не надо, – тихо ответил директор. – Федя меня уже полечил. Очень талантливый мальчик. Мне бы сейчас поспать…

Но уснуть директору «Синих камней» не дали. На поляну выскочил взъерошенный Учур.

– Народ, пора что-то решать со спецназом, – выпалил он. – Эти черти двоих к реке отправили, посмотреть, чего Озеров назад не идет.

– Ну и? – хором спросили Тим с Бруно.

– Подвесил.

– Кого? – не понял Тим.

Рассказчиком Учур был неважным. Слишком экономил слова. Каждую фразу приходилось тянуть, точно на буксире.

– Ну… этих, спецназовцев. Поперек туловища фибрами перехватил и над рекой подвесил. Теперь болтаются.

– И в чем проблема? – пожал плечами Тим. – Кудай потом придет – снимет.

– Так с остальными-то чего? Они же в лагере сидеть не будут.

– А закрыть их в «Камнях» нельзя? Фибрами дверь заблокировать? – спросил Бруно.

– Не-а, – отмахнулся компаньон Морока, – там других выходов до чертиков. В два счета выберутся. Или вертолет вызовут.

– Если уже этого не сделали, – добавила девица по имени Анита.

– Фиброэкраны… нужны… – едва слышно прошелестел директор.

Все немедленно повернулись к нему. Как хороший учитель, он умел заставить себя слушать. Даже когда говорил совсем тихо.

– Экраны… уловители… – повторил Тимур Сергеевич, делая паузу после каждого слова. – Саня!

Вперед, работая локтями, пробился все тот же мальчишка – зачинщик избиения Озерова. Тимофей только сейчас разглядел его лицо. Огромные синие глаза с лиловыми тенями под нижними ресницами, нос-пуговица и неправдоподобно маленький рот. Взрослые, особенно тетки, при виде таких сопляков всегда впадали в умиление: «Ах, ангелочек! Ах, лапочка!» Но Тимофей знал по опыту, под кукольными масками чаще всего прячутся настоящие оторвы. Этот Саня, похоже, был не исключение.

– Да, Тимур Сергеевич!

– Помнишь? Я тебя… учил. Помоги… им. Анита!

– Я тут, – девица из фратрии бразильских депферов немедленно оказалась рядом с Саней.

– Работайте вместе, – выдохнул Тимур Сергеевич и закрыл глаза. Видно, короткая речь вытянула из директора последние силы.

– Что за экраны такие? – Бруно поймал пацана за локоть.

– Я покажу. – Он ловко стряхнул руку итальянца и нырнул в гущу воспитанников. – Давайте за мной! Анита, ты тоже! – выкрикнул мальчишка, появившись на краю поляны.

Девчонка в раздражении закатила глаза, дав понять, что думает по поводу малолетнего командира.

– Погоди, – отмахнулась она. Потом, приложив ко лбу руку козырьком, оглядела толпу растерянных воспитанников «Камней» и крикнула по-португальски: – Тиаго, Нил, идите сюда!

Это было сказано так, что даже Тим понял, о чем речь, и невольно подался вперед. Все-таки не зря женщины считались у депферов главными – попробуй такую ослушайся. Тимофей нахохлился и сделал шаг в сторону, чтобы никто не заметил, как на него действует эта Анита.

Из группы бывших заложников выбралась пара парней. Один высокий, рыхлый, с редкими волосками на верхней губе. Второй пониже, бледный, словно после долгой болезни. На физиономиях обоих светилось щенячье обожание.

Анита деловито оглядела маленькое войско: Учура, Бруно, пару депферов, в нетерпении переминавшегося с ноги на ногу Саню и Тимофея.

– Теперь пошли! – лучезарно улыбнулась она. – Повеселимся!

Они бродили по площади Сан-Марко и ели оранжевую дыню. Ида купила странное лакомство на углу одной из узеньких, забитых под завязку туристами, улочек Венеции. Истекающие соком кубики в пластиковом контейнере почему-то пахли морковью. В то, что это дыня, пришлось поверить на слово крикливому продавцу фруктов.

– Смотри, рыбки! – Ида широко улыбнулась разноцветными брэкетами.

Там, куда она показывала, в шумной толчее, Богдан увидел очень высокого темнокожего жонглера с круглым аквариумом на курчавой голове. В нем поблескивали на солнце пять золотых рыбок.

Толпа образовала круг на месте маленького представления, и туристическая группа, с которой ребята гуляли по Венеции, немедленно влилась в него. Друзья, вслед за остальными, протиснулись поближе к уличному артисту.

– Он подбрасывает апельсины! – Богдан оказался в первом ряду зрителей, всего в паре метров от жонглера. Вокруг беспрерывно щелкали фотокамеры – головной убор в виде аквариума с рыбками казался диковиной даже для сердца Италии.