Школьная осень (СИ) - Рюмин Сергей

Второй парой были я и Василий. Я тоже не стал «танцевать», сбил спарринг-партнеру равновесие, подсек ему левую ногу и тоже провел удержание. Победа.

Третьей парой на ковер вышли Алик и Вадик. Кстати, его фамилия оказалась Гурьянов, младший брат дисквалифицированного самбиста.

Схватка у них сразу пошла не по правилам. Вадик изобразил подсечку левой ноги, но фактически ударил Алику в голень. Кавказец сразу захромал.

— Стоп! — прервал схватку судья. — Минус 4 очка Гурьянову.

Однако, когда он дал команду продолжать, Алик едва мог наступать на больную ногу и вскоре проиграл. Вадик провел подсечку под здоровую ногу и вышел на удержание.

Крайнов развел руками. Едва сдерживая злые слёзы, покрасневший Алик сел на скамейку, растирая голень.

Через десять минут судья объявил:

— Ковалев, Гурьянов! На ковер!

Вадик мне злобно оскалился. Я ему в ответ весело подмигнул. Он сразу нахмурился.

— Буду бить аккуратно, но сильно, — вполголоса процитировал я Папанова из «Бриллиантовой руки».

— Ковалёв! — тут же отреагировал судья. — Минус 4 очка.

— Есть минус четыре очка! — отозвался я.

Вадик ухватил меня за грудки, потянул на себя. Я схватил за рукав и за грудь, развернулся, присел, рванул. Готово! Мой соперник перелетел через меня, прежде чем что-то успел понять и приложился всей спиной. Чистая победа! Удержание я проводить не стал. Но у меня было минус 4 очка…

Вадик встал, поёживаясь. Бросил-то я его на спину со всей силы. Крайнов, махнув рукой, дал команду к схватке.

С полминуты мы кружили вокруг друг друга, «танцевали». Я пытался ухватить соперника. Вадик старательно этому препятствовал, осторожничал, сбивая мои руки. Можно было бы, конечно, применить силу, увеличить скорость с помощью магии, но я пока этого решил избегать. В сущности, Вадик был мне совсем не соперник. Наконец я снова ухватил его за рукав, потянул на себя. Он попытался высвободиться, вырваться, инстинктивно шагнул назад. Я подсек его опорную ногу и отпустил рукав. В результате он упал на спину сам, перекатился и снова встал в стойку. Ребята на скамейке засмеялись. Крайнов вздохнул и поднял руку:

— Стоп! За явным преимуществом победил Ковалёв!

Таким образом, основным претендентом от нашей возрастной категории на городские соревнования был выдвинут я, запасным, как ни странно, Шаркаев Алик. Возмущенному Вадику Крайнов сказал:

— Тебя вообще дисквалифицировать надо за твое отнюдь неспортивное поведение. Понял?

Потом был то ли инструктаж, то ли беседа с комиссией. Выяснилось, что допустить меня до соревнований в моей возрастной группе 16–18 лет могут, но с натяжкой. Соревнования были в субботу, а 16 лет мне исполнялось в пятницу. В конце концов морально выжатый я освободился к трем часам. Вместе со мной все мытарства выдержал и Алик, которому я украдкой пустил «айболита».

— Я бы этого придурка влегкую заборол бы! — крикнул он мне в душевой. — Если б он нормально боролся, по-спортивному. Кстати, нога-то совсем болеть перестала.

Вопреки моим ожиданиям братья Гурьяновы, что старший, что младший дожидаться меня не стали, решили не тратить время зря. Всё-таки эти инструктажи оторвали у меня часа два.

— Домой? — спросил Алик.

— Да, — кивнул я. — Увидимся в субботу.

— Да, в 9.00…

По дороге до остановки я с таксофона позвонил Альбине. На этот раз она сама взяла трубку.

— Меня сегодня шеф к себе вызывал, — сходу сообщила она, узнав мой голос. — Он сказал, что у него всё нормально, и я могу не беспокоиться. Ты меня понимаешь?

— Понимаю!

Голос её просто звенел радостью. А по недомолвкам я понял, что в кабинете она не одна.

— Дело у меня к тебе, — сообщил я. — Насчет твоей возможной учёбы…

— Ура!!! — заорала в трубку Альбина с такой силой, что я невольно отодвинул её от уха.

— Подожди, подожди! — я поспешил её успокоить. — Тут дело такое. У меня соревнования в субботу в ЦСК в 9.00. Вход там свободный. Народу много вряд ли будет. Я выступаю среди юношей от общества «Динамо». Давай после соревнований увидимся, обсудим. Этот вопрос надо решить до воскресенья.

— Конечно!– заявила девушка. — Я обязательно приду за тебя поболеть!

— Отлично!

Мы распрощались. Уже в салоне автобуса я вспомнил, что не спросил у Смирнова, будет ли завтра плановая тренировка?

Глава 35

Глава 35

Подготовка ко Дню рожденья

В четверг, благодаря Лаврухе, уже весь класс знал, что в субботу я выступаю на городских соревнованиях по самбо.

Одноклассники то ли сговорились, то ли решили мне вскипятить мозги и по очереди подходили ко мне, интересовались временем и местом проведения соревнований, можно ли прийти посмотреть, поболеть и т.д. Даже отнюдь не спортолюбивый Мишка и тот высказал желание за меня поболеть. В конце концов я не выдержал.

— Без проблем, вход свободный в 9.00 в ЦСК, — объявил я на перемене между первой и второй геометриями, устав отвечать на вопросы. — Желающие за меня поболеть могут присоединиться.

— Сядь на место! — оборвала меня Наташка — Наталья Михайловна Гревцова, чьё появление в классе я проворонил.

Я послушно опустился на своё место. Первым и вторым уроком в четверг нам в расписании поставили сдвоенную геометрию.

Домашку по геометрии Наталья Михайловна обычно не проверяла. Не проверила она и на первом уроке. А тут, то ли я своим объявлением испортил ей настроение, то ли еще что, но сразу после начала второго урока она пошла по рядам да еще и с журналом в руках.

Как результат шесть двоек (я, Мишка, Севка Щеглов, Колька Артамохин и, как ни странно, близняшки Селезневы). Я попытался оправдаться, мол, вчера отборочные были. На что Наталья Михайловна заметила:

— Мог бы домашнюю работу, в таком случае, и позавчера сделать!

Обижаться оставалось только на себя. Геометрию на перемене списывать было сложновато — чертежи и всё такое. Алгебру на коленке списывали, ничего сложного. Кривые цифры можно на почерк списать. С геометрией сложнее.

Кстати, в ауре Натальи Михайловны периодически мелькали багровые вспышки. Или её что-то беспокоило, или настроение было плохим. Болячек у неё никаких вроде не наблюдалось. Может, настроение и послужило причиной шести двоек?

После урока у нас по плану был завтрак. Столовая уже работала в обычном режиме. Одноклассники все как один, включая девчонок, после звонка поспешили на трапезу к булочкам и какао.

Я задержался, остановился у учительского стола. Наталья Михайловна прекратила что-то писать в журнале, подняла голову, посмотрела на меня:

— Ну, что еще, Ковалёв? Ты мне что-то хочешь сказать?

Я поставил перед ней на стол синюю коробочку:

— Это вам! Прошу прощения, что вчера не принес.

— Сколько я тебе должна? — совсем равнодушным тоном спросила она.

— Нисколько! Подарок ко дню учителя!

Я развернулся и, не дожидаясь реакции учительницы, вышел (фактически, сбежал) из класса. Закрыв дверь, рванул в столовую — а то ведь всё сожрут, обжоры, без меня!

На завтрак были плюшки с какао и одинокая сосиска в целлофане с зеленым горошком. Мою порцию Мишка придержал.

— Реально собираешься придти за меня поболеть? — поинтересовался я.

— Кто нас с уроков отпустит? — скривился Мишка. — Лишний раз нарываться неохота. И так с предками тёрки. Кстати, ты, говорят, богат? Одолжи «петрофан».

— С собой нету, — я развел руками. — Если только завтра или пойдем ко мне после уроков домой.

Подошел довольный Андрей с плюшкой в руке.

— Что, еще одну урвал? — засмеялся Мишка.

— Ага, — ответил тот. — Ленка фигуру бережет. Пожертвовала вот нуждающимся.

— Вот! — вспомнил я. — Чуть не забыл. У меня ж завтра День рожденья. Самый оптимальный вариант, собраться часа в три. Вы как?

— Не рано? — спросил Андрей.

— Нормально, — отмахнулся я. — Maman на работе. Успеем по рюмке чая выпить. А она уж подойдет, так шампанское на стол поставим.