Невинная помощница для альфы (СИ) - Линд Алиса

В тревожном ожидании Трэя, вдыхаю поглубже и сразу прерывисто выдыхаю. Внезапная сильная боль справа под ребрами остро ощущается на фоне остального, будто онемевшего тела.

В палату входит альфа в сопровождении Тома и Эвана. Видя меня, быстро подходит к каталке и замирает, вглядываясь в мое лицо. Берет за плечи, я чувствую дрожь в его пальцах. Он оборачивается к телохранителям

— Ушли, — приказывает тихим голосом.

Те поспешно скрываются за дверью палаты.

Когда мы остаемся один на один, Трэй наклоняется и крепко прижимается ко мне. Не стискивает в объятиях, но я ощущаю, насколько ему этого хочется. Он нюхает мои волосы, целует в лоб. Его губы кажутся обжигающе горячими на контрасте с моей прохладной кожей. Плавлюсь от прикосновений, но боль, сверлящая сознание, не дает насладиться близостью. Вскоре он распрямляется, все так же жадно глядя на меня, точно боится, что я вот-вот исчезну.

— Я рад, что ты жива, — произносит на выдохе. — Я боялся, что потерял тебя. Ты чудом выжила! В рубашке родилась! До чертиков меня напугала, негодница!

На последних словах интонация ползет вверх, фраза звучит, как шутка, но я чувствую всю боль, которую принесла ему своей дурацкой выходкой.

— Все хорошо, Трэй, все позади, — шепчу ему в ответ, потому что от боли в голове не могу говорить в голос. — Я жива, все в порядке.

Трэй переставляет к каталке кресло, которое стоит в углу, опускается на сиденье, берет меня за ладонь. С трудом скашиваю на него взгляд. Снова морщусь от боли в голове.

В палату заходит врач. Я его уже видела, он вынимал пулю из руки Трэя. У него внимательный взгляд и плавные движения. Больше напоминает кота, чем волка.

— Селен, — Трэй поднимается с кресла и отставляет его в сторону, давая врачу подойти ко мне.

— Трэй. Мы очнулись, — док явно рад видеть меня в сознании. — Это хорошо.

Он подходит и, достав световую указку, по-хозяйски берет меня за скулу и направляет луч в глаза. Слепит, но терпимо. Затем отдаляет эту белую, похожую на ручку, палочку, держа вертикально, и водит из стороны в сторону, я слежу за ней глазами.

— Реакции в норме, — бормочет себе под нос, затем бросает взгляд на монитор пикающего аппарата. — Беспокоит что-нибудь?

— Да, — отвечаю вполголоса. Боль в голове невыносимая и тошнит. — Голова гудит.

— Последствия сотрясения, — мурлычет Селен. — Вколем тебе обезболивающее. Что-то еще?

— Да, — вклинивается Трэй. — Сколько она проваляется тут?

Киваю. Тоже хотела спросить.

— Дня два-три, по состоянию будем смотреть, — невозмутимо отвечает врач, но Трэй продолжает вопросительно на него смотреть. — В зависимости от скорости регенерации… Переломы за пару дней могут срастись, а могут за неделю. Последствия сотрясения могут сохраняться от пяти-шести часов до пары суток. Через два дня я точно скажу, можно ли отпустить нашего черного волчонка.

На последних словах он ласково улыбается. Я кожей ощущаю душевное тепло, которое от него исходит. Неужели клан Белых волков таки принял меня? На глаза наворачиваются слезы радости и облегчения. А потом я вспоминаю о Лючии. Тварь, которая пыталась меня убить! Сама ощущаю в воздухе концентрированный запах гнева. Черт. Не сдержалась.

— Расскажешь, как случилось так, что ты вылетела из машины? — вкрадчиво спрашивает Селен.

— Да, Шона, — требовательным голосом добавляет Трэй. — Почему не пристегнулась?

Не хочу закладывать Лючию. Как бы там ни было, я никогда не славилась ябедничеством. Выводы сделаны, а большего мне и не надо.

— Голова ноет, — хнычу.

Мне даже не приходится изображать страдальческое выражение на лице, боль и правда сводит с ума.

— А… да, точно… Сейчас, — спохватывается Селен и выходит из палаты.

Трэй возвращает кресло на место и усаживается рядом с каталкой.

— Ты ведь понимаешь, что это временная отсрочка? — в голосе почему-то слышу металл. А в мыслях Лючия в слезах. — Тебе все равно придется объяснить, какого черта произошло.

— Ты ведь и так все знаешь, — скрежещу, превозмогая резь в мозгу, медленно закрываю и открываю глаза. — Зачем заставляешь меня это говорить?

Лицо Трэя обретает озадаченное выражение. Он несколько мгновений молчит, раздумывая, потом берет меня за ладонь, мягко сжимает пальцы.

— Тогда скажи, почему ослушалась? — слышу тепло и волнение в голосе. — Как тебе вообще в голову пришло сесть к Лючии в машину?!

Глубоко вдыхаю. Мне придется однажды объясниться, так почему не сейчас?

— Ты не будешь ограничивать мою свободу, Трэй, — ответно стискиваю его пальцы. — Я хотела видеть тебя, я хотела дождаться, когда ты очнешься, хотела быть первой, кого ты увидишь, а ты отослал меня, спрятал в поместье, как вещь, убрал в шкаф. Я не вещь! Не поступай так со мной!

На последних словах повышаю голос. Все мысли вдруг выстроились в четкую форму и вылились длинной тирадой, к которой я даже не готовилась. Но я сказала правду. Именно то, что он распоряжается моей свободой, точно я шариковая ручка, огорчило меня больше всего.

— Я не Лючия, Трэй. Не хочу и не буду сидеть в четырех стенах, как домашний питомец! — добавляю гневно и отпускаю его руку. Его ход.

Шона

Отворачиваюсь и слышу звук открывающейся двери. Видимо, Селен пришел с болеутоляющим.

Трэй молча уступает ему место. Смотрю на врача. Взгляд выцепляет тонкий шприц, наполовину заполненный прозрачной жидкостью, который Селен держит двумя пальцами, остальные три прижимают ватный тампон к ладони.

— Мне нужно сделать укол в мышечную ткань. Поскольку переворачивать тебя не стоит, инъекция будет в бедро, — говорит он, откидывая на живот простынку, которой укрыто мое тело, и освобождая ноги. — Вдохни, болезненный укол.

От Трэя пахнет сожалением, Селен же совершенно бесстрастен. Впрочем, так и должен, наверное, себя вести врач. Он обеззараживает кожу и, прицелившись, вгоняет иглу шприца наполовину мне в бедро.

— Что это? — спрашиваю слегка дрожащим голосом, когда он начинает вдавливать поршень. Действительно очень неприятно.

— Коктейль моего собственного сочинительства, — с довольным видом говорит Селен. — Немного того, немного сего… Боль отступит в течение получаса, и ты уснешь.

Киваю. Что же, надеюсь, когда проснусь, буду уже совсем огурцом.

— Я знаю, что ты не Лючия, — цедит Трэй, когда дверь палаты за Селеном закрывается. — И отношусь я к тебе не как к ней. Ты нужна мне, Шона. Но для этого ты должна быть жива, понимаешь?

Киваю. Это бесспорно.

— И поэтому, Шона, я хочу, чтобы ты подчинялась моим приказам, — в голосе Трэя снова звучит металлическое рычание. — У меня были причины запереть тебя в поместье. Покинув его, ты подвергла себя опасности.

Глаза начинают слипаться. Голова еще болит, но наваливается жуткая слабость. Похоже, суперкоктейль Селена начал действовать раньше.

— Мне нужна верная волчица рядом. Тебе придется научиться слушаться, если хочешь стать моей парой, — заканчивает речь Трэй.

Уплывающее сознание вскидывается от этих слов так, будто меня током шарахнуло.

Не верю ушам. Как так может быть? Возможно, у меня галлюцинации? Я и пара Трэю? Черная волчица белому волку? Это невозможно. Он никогда не сможет такое провернуть!

— Ч-что? — поднимаюсь на левый локоть, ощущая головокружение. — Па-арой?

Не могу долго удерживаться в приподнятом состоянии и бухаюсь обратно на каталку.

— Ты не ослышалась, малышка, — рокотливо мурлычет Трэй и улыбается.

Пиканье аппарата снова учащается. Не знаю, что ответить. Дар речи пропал. Сколько раз я об этом мечтала, столько же отказывала себе даже в этой возможности. Не стоит мечтать о том, что никогда не сбудется. А тут… В глазах вдруг на мгновение темнеет. Сердце стучит в ушах. Я, кажется, должна быть счастлива, но такой сильный прилив радости меня вот-вот прикончит.

В палату влетает Селен. Вглядывается в монитор, что-то беззвучно шепчет, затем поворачивается к альфе:

— Все, выходи, Трэй, Шоне нужен покой! — слышу его рассерженный голос, как сквозь вату. — Закончишь допрос потом.