Скверна. Шаг первый - Призывающий Оро Оро Призывающий

Дальше еще интереснее. Следствие пришло к тому, что я сам сорвал пломбу со стоп-крана, а затем в завязавшемся споре с проводником убил его голыми руками. Ну а что, подозреваемый ведь Пробужденный – кто знает, на что он способен. В результате имеем труп и остановку поезда в мертвом городе. Следствие также считает, что место остановки было заранее спланированным.

Потом я отправился в другой вагон и сам устроил там драку с ни в чем не повинным парнем, когда тот попытался не пустить меня на улицу. Это подтвердили все свидетели. Затем я пропал, вернулся и сказал, что в поезде не было ни машиниста, ни проводника; сейчас они считаются пропавшими без вести. После этого я забрал с собой того самого парня, с которым у меня был конфликт. А когда мы вернулись, Никита Санчес повел себя неадекватно, взял у меня мобильный телефон и убежал в другой вагон; я ушел вслед за ним и закрыл за собой двери.

Далее показания свидетелей путаются. Следование решило прорабатывать версию событий, где я спланировал смерть коротышки. Затем я, разумеется, скрылся из поезда. Далее меня уже нашли в мертвом городе, всего переломанного. Специфика такого места позволяет предполагать абсолютно любой характер этих травм.

Предварительно я свалился с обрыва при попытке покинуть место преступления… и прополз несколько километров до саркофага? Они там совсем идиоты? Мне пришлось сильно постараться, чтобы не швырнуть папку с этим бредом прямо в агентов.

Я возмущенно хмыкнул.

– С удовольствием посмотрю, как вы все это будете доказывать. Их слово против моего. Да еще и обсуждаем это все мы сейчас без адвоката. Думаю, мне сейчас лучше посидеть молча. Нет, после звонка свое му человеку я буду сидеть молча.

– Марк, – выдохнул Рубан. – Ты хочешь, чтобы это дело стало публичным? Ваши драгоценные кланы, – на его лице явно читалось презрение, – очень пекутся о своем статусе, верно?

Я закатил глаза и злобно сцепил зубы. Рубан заметил это и хитро ухмыльнулся.

– А если я скажу, что папку можно заставить исчезнуть?

Я посмотрел Рубану прямо в глаза.

– Неинтересно, – я старался удерживать лицо беспристрастным.

Рубан закатил глаза.

– Ладно. А если я скажу, что целью ночного рейда было предотвратить еще одно покушение на тебя? – он на секунду замолчал. – Мы знаем то, чего не знаешь ты.

Теперь уже я выдержал паузу.

– Китайский язык? – нервно ухмыльнулся я.

Пицца с ананасами

Рубан на секунду скривился. Тина хмыкнула у него из-за плеча.

– Баркер действительно знает китайский, умник, – произнес он с издевкой. – Так что да, и это тоже.

Ну да, кто бы сомневался.

Я невольно окинул голодным взглядом коробку с пиццей, привлекательно лежащую на столе, а затем свое тело, едва прикрытое небольшим розовым халатом, и вздохнул. Не самое лучшее время вести подобные разговоры.

– Да ешь уже, ей-богу.

Агент забрал из моих рук папку с делом и, вытащив из кармана своего затасканного пальто телефон, ушел на кухню.

Я посмотрел на Тину и Баркер, приподняв бровь. Девушки пристально смотрели на меня: наверное, пытались уловить реакцию на предложение агента Рубана. В такой обстановке было несколько сложно вести себя естественно, однако…

Черт с ним. Мне правда очень хотелось есть.

Я уже было потянулся за пиццей, однако агент Баркер меня опередила. Девушка открыла коробку прямо перед моим лицом. Мне показалось, что как будто заиграла музыка, а из открывшейся коробки ударил столб света. Во рту резко стало слишком много слюны. Думаю, этого хватит, чтобы передать, насколько я был голоден.

Баркер кивнула на пиццу. Я оторвал себе кусок и жадно набросился на него. Еда показалась настолько вкусной, что я даже не сразу заметил, как девушки уселись напротив меня и тоже взяли себе по порции из коробки. Если бы мне кто-то вчера сказал, что утром я в розовом халатике буду завтракать с агентами УБИ посреди квартиры в трущобах, я бы рассмеялся ему в лицо.

– Ну почему он всегда берет с ананасами? – Тина скорчила недовольное лицо.

– Всепоглощающая ненависть Рубана распространяется не только на кланы, но и на вкусовые рецепторы окружающих, – Баркер грустно вздохнула. – Уж я-то в этом убедилась за пять лет в напарниках.

– Отвратительно, – кивнула Тина.

О чем это они? Пицца с ананасами – лучшее, что придумало человечество! По крайней мере, мне сейчас так казалось.

Не знаю, сколько я съел. Голод доконал меня настолько, что глаза застелила пелена. Очнулся я перед пустой коробкой, в которой остались лишь кусочки ананасов, которые Тина аккуратно снимала с пиццы и складывала в какой-то узор. А девушки не успели доесть даже свои куски. Упс.

– В последнее время в моем теле больше свинца, чем еды, извините, – не считая супчика от Фридриха, я нормально не ел с тех пор, как уехал из дому.

Девушки ухмыльнулись.

Они продолжали обсуждать что-то совершенно отвлеченное, как будто мы сидели не на съемной квартире агента УБИ, в которой меня пять минут назад обвиняли в трех убийствах, а на летней террасе кафешки у берега моря. Очередная методика для того, чтобы втереться в доверие? Показать, что «мы тоже люди»? Не удивлюсь, если так.

В какой-то момент Тина заметила, что я просто сижу без дела и пялюсь на них, после чего враз стала серьезнее. Она посмотрела мне прямо в глаза.

– Кто-то, кроме нас, знает о Скверне?

– Если бы ты не видела меня насквозь, то я бы и вам не стал рассказывать, – глянув в сторону, я размял шею. – Нет, конечно.

Девушки переглянулись; им явно понравился этот ответ.

– Значит, пусть так и остается, – агент Баркер задумалась. – Никто не должен знать об этом ради твоей же безопасности.

– Приятно знать, что люди, которые хотят закрыть меня за несовершенное преступление, беспокоятся о моей безопасности. Учту, – я произнес это с тонкой ухмылкой. За кого они меня держат?

Баркер закатила глаза.

– Мне казалось, ты достаточно смышленый, чтобы понимать: УБИ не могло составить такое дело. Официально мы даже не выносили тебе никаких обвинений. Вся та папка – результат работы местных следователей. И поверь, они слишком ленивые и тупые, чтобы напрягаться и притягивать за уши факты без команды сверху.

– Только это не мешало и вам заявиться ко мне с их же «обвинениями», – фыркнул я.

– Правда? А УБИ тебе хоть раз выставляло какие-то обвинения?

– Но… – я так и застыл с поднятым вверх пальцем.

А ведь и вправду: с чего я решил, что они меня в чем-то обвиняют? Ведь если вспомнить их слова в больнице, они говорили, что хотят мне помочь и разобраться в произошедшем. Что я в списке подозреваемых.

«Мы понимаем, что, скорее всего, ты ни в чем не виноват, но если ты не будешь сотрудничать… Ты молодой парень, Марк, я не хочу, чтобы вся твоя жизнь пошла наперекосяк…»

Их слова звучали примерно так.

– Черт, – я тяжело выдохнул.

Агент улыбнулась, заметив мою реакцию.

– Оказалось, что нас изначально дезинформировали. За нос водили. Многое не сходилось. Очень многое.

В принципе это объясняет, почему они так набросились на меня в день допроса. Однако стоило мне встать в штыки, как агенты быстро отступили.

– Если ты согласишься с нами сотрудничать, поможешь нам, то мы поможем тебе. Защитим от тех, кто хочет тебе навредить.

Я чуть было не рассмеялся.

– А какая из пуль ваших людей в больнице должна была защитить меня первой: летящая в плечо или в голову?

Со стороны кухни раздался раздраженный вздох Рубана; он повысил голос, чтобы его было слышно из другой комнаты.

– Значит, ты решил, что эти местные бараны – наш УБИшный спецназ? А может, нам сразу стоило Императора вместе с дочуркой прихватить на штурм, а?

Агент Баркер закатила глаза с выражением «опять он за свое».

Рубан же, словно через стену прочитавший эту реакцию, добавил:

– Извините-извините, конечно же, я имел в виду «Ее Высочество принцессу».