А. Смолин, ведьмак. Цикл (СИ) - Васильев Андрей Александрович

— А поехали, — стукнула кружкой по столу Маринка, при этом икнув. — Тем более все эти фольклорные страсти-мордасти чудно бьются в одну тему, которую я недавно начала копать. Мне одна сорока на хвосте принесла весточку о чудном старичке, который не так давно…

Фразу она не закончила, это было связано с тем, что Мара положила ей свою хрупкую ручку на затылок и что-то прошептала, после чего Маринка сонно хлопнула глазами, а секундой позже врезалась челюстью в стол.

— Она не твоя, — тут же сообщил девочке я. — Предупреждаю: даже не вздумай тянуть из нее жизнь или чего другое. Нарушишь мой запрет — поссоримся.

— Как скажешь, — покладисто согласилась та и снова провела ладонью по волосам моей соседки. — Хотя я бы не отказалась. В ней очень много жизни. Очень. Правда, и дури столько же. Ты имей в виду, ведьмак, если она за ум не возьмется, надолго ее удачи не хватит, я это точно вижу. Сама сгинет, и тех, кто рядом с ней окажется, погубит.

— Вот тут я с тобой согласен, — признал я. — Вот только фиг до нее достучишься. Ладно, давай ближе к делу. Что от меня требуется, скажи точнее?

— Через два часа ты должен быть рядом с той, чью душу хочешь вернуть из Нави, — ткнула пальчиком Мара в направлении круглых часов, висящих на стене. — Зови ее, найди те слова, которые смогут заставить душу вернуться в тело. Я помогу ей их услышать. Если они придадут ей силы, то знакомица твоя вернется обратно. Если нет, то не тревожь меня более по ее поводу. Не будет в том смысла.

— Елки-палки, — я глянул на циферблат. — Ночь на дворе, больница закрыта. Как же я в палату попаду?

— Не моя печаль, — холодно ответила Мара. — Я тебя упреждала загодя, как и что. Нужно было раньше думать.

Верно, надо. Только всего на меня навалилось столько, что какую-то мелочь нет-нет да и упустишь.

Ну ладно, не мелочь. Но и я не железный.

С одной стороны, хорошо, что ночь на дворе, пробок на дорогах не будет. С другой — скверно, потому что клиника точно закрыта и меня в нее ни под каким предлогом не пустят. Так что без административного ресурса никак не обойтись.

Сначала я хотел позвонить Вагнеру, но после, чуть-чуть поразмыслив, набрал совсем другого человека. Того, кому, по идее, мне точно звонить не стоило.

— Павел Николаевич? Мое почтение, это Смолин. И сразу — не бросайте трубку, это не в ваших интересах.

Наш с Ряжским разговор занял минут пять. Он сначала крайне удивился, потом достаточно резко высказался в мой адрес, но под конец все же согласился сделать то, о чем я его попросил. Без особой радости и охоты, но согласился.

За время беседы я перетащил Маринку в комнату и уложил на кровать, предварительно сняв с безмятежно сопевшей соседки халат. Ну не дрыхнуть же ей за столом, верно? После не удержался, стянул с нее кружевные трусики и повесил их на люстру. Хотел еще записку написать, что-то вроде: «Будить не стал, ты слишком сладко спишь. И да, ты на самом деле в постели тигрица! Р-р-р!» — но не стал. Просто не факт, что она ее найдет и прочтет, а для далекоидущих выводов и нижнего белья под потолком достаточно.

Напоследок велел Родьке, чтобы тот приглядывал за гостьей и встал на ее защиту, если загулявшая невесть где Жанна заявится домой. Уверен, ей очень не понравится, что в моей постели спит какая-то женщина, пусть даже ей и знакомая. И вообще что-то с моей спутницей надо думать, меня начинает беспокоить ее поведение. Я не слепой, все прекрасно вижу и знаю, что следовало бы сделать, вот только мне очень не хочется расставаться с немного непутевой, но зато прямой и верной девушкой-призраком. Привык я к ней. Она мой друг.

Против моих ожиданий, Ряжского в машине не оказалось.

— Привет, — забираясь в салон, сказал я. — А где шеф?

— Он ждет вас в клинике, — не слишком дружелюбно сообщил мне знакомый водитель, имени которого я, к своему стыду, не смог вспомнить.

— Хорошо, — я поелозил задом по сиденью. — Тогда помчались. Время не ждет, как бы не опоздать.

Ради правды, тут я немного сгустил краски. Дороги ночной Москвы были предсказуемо пусты, потому, когда мы добрались до пункта назначения, оказалось, что запасец имеется, и даже немалый.

Ряжский обнаружился в палате жены, когда я вошел, он сидел рядом с ней и невесело вздыхал. Мало того, как-то сполз с него привычный лоск и блеск. Неухоженным каким-то стал недавно еще вальяжный бизнесмен. Потерянным.

— Все же живой вы человек, Павел Николаевич, — не без удивления сообщил ему я. — А меня все заверяли, что, мол, у вас вместо сердца калькулятор.

— Я и сам так думал, — буркнул он. — А вот нет Ольги рядом — и как-то пусто стало. Ничего не нужно, ничего не радует. Живу, как не живу.

— Может, это любовь? — вполне серьезно предположил я.

— Не знаю. Мне не с чем сравнительный анализ проводить, а без этого любой результат может оказаться неверным.

— Красиво сказано.

— Добрый вечер, — заглянула в палату симпатичная медсестра. — Может, вам чаю подать, господа? Или кофе?

— А поесть ничего нету? — спросил я у нее, глянув на экран смартфона. — Может, суп какой-то найдется или котлетка с пюрешкой?

— Ты серьезно? — уставился на меня Ряжский.

— Вполне. Я сегодня… Вернее, уже вчера только завтракал. Нет, еще мороженое ел, но это в зачет не идет.

— Кухня закрыта, — поведала мне сотрудница клиники. — Но есть каша. Некоторые пациенты едят по часам, для них держим. Еще сушки могу предложить.

— Щи да каша — пища наша, — оживился я. — Мне бы тарелочку, да с верхом. А если еще хлебушек с маслом раздобудете и чаю сладкого дадите, то моей признательности не будет границ.

— Безумие какое-то, — провел ладонью по лицу Ряжский — Сюрреализм.

— А вам каши принести? — осведомилась у него медсестричка. — Нет? Хорошо. Только попрошу вас перейти в другое помещение. Тут есть нельзя. Тут пациентка.

Ряжский молчал все то время, пока я уничтожал очень вкусную манную кашу, и только когда тарелка опустела, наконец снова подал голос.

— Смолин, ты же осознаешь, что если Ольге сегодня станет хуже или, не ровен час, она… Ну, в том случае…

— Если она умрет, — помог я ему. — Да? Вы не продолжайте, я знаю все, что вы мне скажете. Ну, что мне тогда отсюда не выйти и бла-бла-бла. Павел Николаевич, давайте уже с этими страшилками завязывать, нет в них смысла. В первую очередь потому, что наши с вами планы совпадают. Я на самом деле хочу помочь вашей супруге, иначе бы меня тут вообще не было.

— Я могу спросить, как именно? — наконец-то задал он тот вопрос, который лежал у него под сердцем. — Что с ней вообще такое? Никто из светил мне ответа ведь так и не дал.

— Вот оно вам зачем? — я отправил в рот остатки хлеба и снова глянул на часы. — Не во всём и не всегда стоит пробовать дойти до самой сути, уж поверьте мне. Ладно, пойду. Самое время разбудить спящую.

— Я с тобой, — поднялся с кресла и Ряжский.

— Не надо, — остановил я его. — Вот это лишнее. Более того, что бы там, за дверью, ни творилось, как бы ни громыхало — не вздумайте зайти. Вы все испортите, причем безнадежно. А если все же решитесь на подобное, то после не говорите, что вас не предупреждали.

Замолчал бизнесмен. Задумался.

— Так что сидите и ждите — хлопнул его по груди ладонью я — Ну что вы так смотрите? В конце концов, вы же в операционную не рветесь, когда там хирурги работают, верно? Вот и тут что-то подобное предстоит. Вон, лучше еще чайку выпейте.

Что примечательно, мне еще и охранника пришлось шугануть, который за это время обосновался у палаты Ольги Михайловны. Причем оказался тот самый новый начальник службы безопасности Антон, сменивший на данном посту покойного Алешу.

Он было тоже попытался выдать тираду на тему «если нет, то о-го-го», но его я уж и вовсе слушать не стал, только поморщился недовольно, снял волосок с его плеча, посоветовал поменьше нервничать, чтобы раньше срока не облысеть, да и отправился в палату. Мало того, там еще одним из двух имеющихся в наличии стульев дверную ручку подпер. Кто знает этого Ряжского, вдруг все же он надумает мне помешать?