Шимун Врочек - Зомби в Якутске

Валерон первого уложил выстрелом в лоб, сразу после первых шагов в его сторону. Второго проткнул колышком — пули денег стоят. Батасом докончил оставшуюся парочку — претендент на стоматологические скидки даже не увидел, как он приблизился. Зато с самкой вышел конфуз, оба уха были перерублены пополам, в том месте, где башку разделило надвое, острейшее лезвие.

— Черт, надо было повыше брать, — с сожалением рассматривал располовиненные «медальки» Валерон. — теперь с приемщиком сраться… зашить их что ли? Авка представив картину, ухмыльнулся. Смеяться громко, он считал ребячеством.

— Вот видишь — ответ на твой вопрос — живы еще первые. И как только «деды» их не нашли?

«Дедами» или «дедами-морозами», охотники презрительно называли тех, кто промышлял охотой на зомби зимой. Многие были, конечно, универсалами, охотились и зимой, и летом. Однако это либо жадные пришлые, приехавшие за длинным рублем и лохи, не умеющие нормально заработать за сезон. Но Валерон относился к тем, кто охотился только на живого зверя. Хороший охотник за сезон добывает столько, что зимой переключается на нормальную, городскую работу. Работа «дедов» имеет свою специфику. Из-за идиотского правила «только целые уши», «дедам» приходится приносить домой отколотые головы, потом оттаивать их, и только потом срезать уши. Соответственно, «деды» воняют. Сильно воняют. Поиск тварей, тоже целое искусство, прячутся не в городе, в лесу, поэтому не каждый опытный следопыт найдет. Зато если набредешь на хороший общий схрон, то можно хорошие деньги заработать. В некоторых схронах, до двадцати «городских» находят.

— Вещун ты, Авка, вот что я тебе скажу.

— А?

— Екстрансенс ты, говорю. Только про старых заговорил, вот они, голубчики! Я таких уже года четыре не видел. Откуда пришли? Непонятно.

— Всамделишно — старые?

— Сам же видел, после того как я промазал, не убежали, верная примета старых. Только они не убегают, когда подстрелишь одного. И потом, видишь, какие потрепанные, почти все голые, костями аж сверкают. Поизносились падлы. Что, ноги затекли? Щас вытащу. Помнишь, прошлой осенью…

О чем хотел сказать Валерон о прошлой осени, Авка так и не узнал. Годы охоты на нежить, дают чутье и осторожность. Более подготовленных людей к атаке «городских», как тандем охотников, трудно представить. Однако факт остается фактом — ни Авка, ни Валерон, не заметили упыря, который напал на напарника Авки сзади и откусил загривок.

Со злым недоумением оглянулся Валерон, и замер. Мутный взгляд убившей его твари, нелепая поза вратаря, кусок собственной плоти с волосами во рту «городского», через секундное замешательство, привели его в бешенство — взяв в каждую руку по колышку, с диким ревом обрушился на тварь. Через минуту, рычащий комок месива остановился. Валерон сидел на коленях и плакал. Лицо Авка не видел, но по вздрагивающей спине понимал — напарник плакал. Наконец, встал, и торопливо обернулся к клетке.

— Вот и все, сынок… Хана мне. Бери ружье, щас рюкзак принесу. И торопливо побежал к месту засады.

Авка не успевал понимать происходящее. Да и Валерон, утратив обычную флегматичность, метался от одного к другому. Подбежал шумно, сел рядом и затараторил:

— Ох, Авушка, мутнеет в глазах, надо скорее умирать, не хочу превратиться в городс… в них. Понимаешь. Сейчас я выстрелю в себя, и постараюсь упасть в твою сторону, усекаешь? Куртку возьмешь, обогреешься, если долго сидеть придется. Постарайся убедиться, что рядом их нет. Ых. И на старуху проруха…Привык к новым, забыл осторожность, ох мать их за душу… Понял же, что старые, что не пугаются, что нельзя… В общем, выходи осторожно, ясно. Дурацкая смерть. Прости за все Авушка, если чем обидел… не плачь. Вот рюкзак, батас. Пистолет береги. Клетку тебе завещаю, так и скажи, слышишь? Мол, завещал, мое! Петька позарится, брат мне он, двоюродный. Не отдавай, паскуде. В долю стрелка возьмешь. Что еще… Вроде все. Ну, привет передавай всем, пусть помнят «Охотника за привидениями». Не бойся малыш, ты же Авксентий ботур, помнишь?

…упал он в другую сторону. Надо было спиной стоять клетке. А он посмотрел на Авку, подмигнул ободряюще, присел чуток, чтобы стволом упереться в подбородок… Выстрел откинул его от клетки. И только тогда, Авксентий понял, что, передав оружие, еду, советы и завещание, Валерон забыл передать ключи. Почему-то это испугало несильно. Наверное, страха накопилось и так слишком много.

— Замок крепкий, дядь Валер? Валерон сделал зверское лицо: «Хрен убежишь!» — потом, рассмеявшись, объяснил:

— Замок от них Авка, а не для тебя. Понимаешь, они с каждым годом умнее. Раньше, они были глупее собак, ни ружья не боялись, ни огня, ни высоты, и гибли пачками. Соответственно, не умели даже щеколду откидывать. Потом их стало меньше, тогда в правительстве бахвалились — через год наступит полная санация! Хренушки верченые. Остатки стали умными, с пятиэтажек больше не прыгали, перед зимой искали тайники, любые хитрые запоры открывали на раз. И, что самое плохое, свежеукушенные были точно такими же хитрыми. Потому и премии росли за уши. Даже так — был человек по жизни валенком, а после укуса, становился умнее! Хе-хе-хе, шучу, конечно. Поверил? Так вот, чтобы не отпирали, приходится надежным замком примыкать. Погоди, я потом запаску сделаю, и тебе вручу, когда перестанешь нервничать при виде «тухлых». А то, от страха захочется отпереть и убежать.

— Да ну тебя, что я — маленький толи? А кто такие «тухлые» дядь Валер?

— Что? Не слышал разве? Раньше «городских» и так звали, кино такое раньше было, про наш город, кстати. Они же воняют, Авка, вот и тухлые. Как только их не называли!

…Не успел Валерон запаску сделать. Прикинул, до трупа — метров два, не больше. Если ремень ружья отстегнуть?

После трех часов безуспешной «рыбалки» Авка заплакал. Наверное, впервые. А что, рядом никого не было, стыдиться некого. За сапог зацепить удавалось целых три раза, и каждый раз, сдвинуть Валерона не удавалось ни на сантиметр, носок сапога при усилении тяги поддавался, и петля соскальзывала. Ночь наступала, становилось зябко. Пригодились колья, расщепив батасом, каждый час, Авка зажигал миниатюрный костерок и грел руки, поджаривал кусок лепешки. Выхода не было, разве что кто-то забредет днем. Хотя, прекрасно понимал, раньше недели в эту сторону никто не сунется. Ни одна охотничья спарка в эту сторону не идет, место выработанное, только лучший охотник Валерон знал, как выманить остатки. Так что, шансов почти никаких. Разве что…

Первый городской пришел с рассветом. «Главное не ошибиться, главное не спутать». Хотя с этим было легко. Приблизился к Валерону после пятнадцатиминутного озирания, топтания. Жакан разметал теменную кость «городского», как только склонился над Валероном. Второго и третьего Авка убил, когда во фляге воды осталось ровно на треть. «Прав был Валерон, БМ-ка бьет намного точнее. Петьке отдам МЦ-шку, а эту оставлю себе… и клетку. Батас отдавать или нет?»

И только десятому и одиннадцатому Авка позволил пожрать тело наставника. Боялся — жуть! На них старался не смотреть, всматривался вдаль, песней заглушая хруст костей Валерона. Лишь бы это были те… Тринадцатому Авка позволил присоединиться трапезе, четырнадцатого — кокнул. И достал глок — важно было не промахнуться.

Не зря Валерон выбрал в напарники Авку! Другой бы через неделю выгнал взашей чертову «почемучку», а он всегда отвечал, все время учил. В старое время был бы лучшим школьным учителем. Повезло Авке, сказочно повезло. Если бы не Валерон, как бы он определил, старый «городской» или новый? И вот, трое старых, не знающих страх, не боящихся смерти ближнего, кружили вокруг клетки. В животе одного из них, вперемешку с мясом учителя, лежал ключ. Ключ, который упадет рядом с клеткой. Ключ к свободе. «Надо будет запаску сразу заказать» — подумал Авка, и выстрелил сквозь решетку, между глаз, грызущего легкосплавный металл его клетки…

Юлия Привалова

ВЫХОДА НЕТ

Эта история произошла со мной больше десяти лет назад, и я осознаю, что только чудом осталась жива. Я не склонна к фатализму, но все же произошедшее со мной настраивает на определенный лад. После того случая я уехала из Якутска, я давно живу в другом городе, но до сих пор хожу с оглядкой: не притаился ли кто за моей спиной. Ложась спать, по всему дому включаю свет и телевизор — его мерный шум успокаивает, и я потихоньку засыпаю. Но иногда просыпаюсь с дикими криками, и еще долго потом не могу успокоиться, лежу до утра с открытыми глазами перед работающим телевизором, но не вижу, что он показывает, и не слышу, о чем он говорит.

Шизофреничка — скажете вы. Наверное — соглашусь с вами я.

Все произошло в тот год, когда я закончила университет. Диплом уже был у меня на руках, работу я нашла — устроилась преподавателем в одну из школ города, дело оставалось за жильем. Этот вопрос был для меня очень болезненным, потому что приходилось ютиться у родственников. Их вечно недовольные косые взгляды, а также откровенные намеки на то, что пора бы уже освободить старенькую раскладушку, занозой сидели у меня в сердце. С финансами же было туго. Собственно говоря, я рассчитывала снять угол за наименьшую плату, за какую только найду в Якутске. Конечно, смешно было надеяться снять на таких условиях дворец, но все же я хотела снять приличное жилье, пусть и неблагоустроенное. Помыкавшись по разным адресам, я поняла, что это будет совсем непросто, поскольку за маленькие деньги и варианты предлагались совершенно неприемлемые. Одна из сдаваемых комнатушек была сверху донизу усеяна капельками засохшей крови. «Здесь драка была, человека убили, а отмывать у меня времени нету» — простодушно пояснила хозяйка. Надо ли говорить, что после ее слов у меня пропала всякая охота даже близко подходить к этому жилью. Хозяйкой другой частично благоустроенной квартиры оказалась истеричная женщина с исключительно противным приторным голоском. Она сдавала свое жилье, жить собиралась по соседству, и при этом держать у меня всех своих питомцев: здоровенную псину, сиамскую кошку, пару попугаев и хомяка впридачу. Зачем ей это было нужно? Одному Господу ведомо. Она вцепилась в меня мертвой хваткой, всячески рекламируя свою квартиру и домашних животных, и спастись мне удалось только после того, как я клятвенно пообещала сегодня же вернуться с авансом и мысленно послала ее к черту.