А. Смолин, ведьмак. Цикл (СИ) - Васильев Андрей Александрович

— Так ты и сам вроде в лекарском мастерстве не из последних будешь? — ответила вопросом на вопрос она.

— Да бог с тобой — рассмеялся я — Так, любитель, не более. А вот ты — эксперт.

— Что-то серьезное?

— Кровь. Счет идет на дни.

— Кто-то из твоей родни? Или друзей?

— Да как тебе сказать — замялся я — Скорее — знакомые.

— Погоди — сузила глаза девушка — Ряжские? Верно?

— Верно — кивнул я.

— Ясно — Вика повернулась к столу и взялась за мышку от компьютера — Нет.

Если бы голосом можно было замораживать людей, я уже превратился бы в ледяную статую. И еще я буквально ощутил, что между нами встала глухая стена. Возможно, даже в три кирпича толщиной.

— Ты не поняла — я встал со стула и подошел к ней — Никто не говорит о лечении родственницы Ряжских, хоть девчонку жалко. Она хорошо держится и уходит красиво, что достойно уважения. А еще не похожа она на свою сестрицу абсолютно, одно это свидетельствует в ее пользу. И о деньгах речь не идет. Это был теоретический вопрос, мне просто интересно — возможно такое или нет. Вика, я не засланец с той стороны и не переговорщик. Не стоит к моим многочисленным грехам и недостаткам лишнее навешивать.

Виктория оторвала взгляд от экрана монитора и перевела его на меня.

— И, если можно, глянь бронхи — попросил я ее — Кашель замучал.

— Ты о чем?

— Ты сейчас очень на рентген-аппарат смахиваешь, словно просвечиваешь меня насквозь. Вот я про бронхи и вспомнил.

— Дурак — сообщила мне Вика и рассмеялась.

— Вовсе нет — притворно нахмурился — Добрый, отзывчивый и доверчивый ведьмак — это обо мне. А дурак — нет. Так что, есть способы излечить от такой хвори?

— Живая вода — подумав, ответила она — Универсальное средство. Но ее даже Ряжским не купить, нет у них столько денег. Да и не продаст ее им никто, можно даже не пытаться. Опять же — болезнь естественного происхождения, к ней никто из детей Ночи не причастен, значит по Покону за подобную сделку огрести можно ого-го как. Вплоть до высшей меры, как говорили раньше. И не только покупателю, и продавцу достанется, перепадет и посредникам.

— Убедительно звучит — согласился я — А еще что входит в список?

— Если ее раз в неделю поить отваром из мандрагыра, которому стукнуло лет триста, а лучше даже более, то она сможет жить. Но именно жить, о выздоровлении речь не идет. Стоит только перестать употреблять отвар, то все, сгорит за пару-тройку дней.

— Триста лет и более? — проникся я — Даже не знаю, что дешевле — живая вода или такой корень.

— Я видела эдакое чудо чудное разок — похвасталась Вика — Лет пять назад. Вот такой кусочек, размером с этот ластик. Цветом каштан напоминал и пах… Даже не знаю, как описать этот аромат. Наверное, слово «вечность» подойдет лучше других. Да. Он пах вечностью.

— И гигантской стоимостью.

— Ну да — кивнула моя собеседница — И заканчивая тему — еще ей поможет поцелуй вурдалака. Жизни пациентка, разумеется, при этом лишится, да еще и нежитью станет, но личность свою сбережет, вместе с памятью и прочими частностями.

— Не лучший вариант — хмыкнул я — Говорю же — нормальный человек. Сомневаюсь, что она на подобное согласится.

— С ведьмами пообщайся — подумав, предложила Виктория — У них есть свои способы решения подобных вопросов, из числа тех, о которых я или не имею понятия, или даже думать не желаю. Но будь готов к тому, что эти дамы за оказанные услуги попробуют тебя на пару-тройку лет загнать в кабалу. Причем весьма нешуточную.

— Да шиш им — отмахнулся я — Говорю же — мне просто интересно, и не более того. Найдись какой-то не слишком сложный и затратный способ — тогда да, пособил бы. А так… Жалко девчонку, врать не стану, но лезть из-за нее в долги я не собираюсь. Перебор. Надеюсь, я не слишком циничен?

— Умеренно — улыбнулась Вика — Скорее — разумен и практичен.

— Неужели не скажешь что-то вроде «раньше ты был другим»?

— Нет. К тому же, я не очень-то и помню, каким ты был. Что мы там общались? Всего-ничего. Один раз в кафе посидели, один раз на машине покатались. И все.

— И все — повторил я, ощутив, как внутри словно какая-то незримая струна лопнула — Ну да, как-то так.

Виктория светло улыбнулась и открыла какую-то папку, как видно давая мне понять, что время аудиенции истекло.

— Ладно, пойду — встал я со стула — Может, шеф ваш освободился.

— Может — согласилась девушка — А если нет, то без чая ты все равно не останешься. Наш домовой чтит законы гостеприимства.

— Вот еще что — я залез в рюкзак и достал оттуда небольшой плоский бархатный футляр — Я тебе подарок привез. Увидел эту вещицу в Палермо, и отчего-то сразу решил, что она тебе понравится.

Виктория, как мне показалось, немного удивилась, но встала и подошла ко мне.

— Продавец утверждал, что данное украшение еще чуть ли не из мастерской Бенвенуто Челлини вышло — дождавшись, пока она достанет из футляра золотую брошь, сделанную в форме виноградной лозы и инкрустированную изумрудами, сказал я — Врал, разумеется, эта штучка моложе великого флорентийца века на три с немалым гаком. Но делал ее хороший мастер, сразу видно.

— Красивая — признала девушка — И, должно быть, дорогая?

Дорогая. Я за нее под вопли Жанны отдал почти весь гонорар, днем ранее полученный за одно очень непростое дело.

— Не хочу произносить какие-то типовые фразы — поморщился я — Вика, это подарок, причем от сердца. Правда. Когда я покупал эту вещь, то думал о тебе, а не о том, сколько она стоит. К тому же мы с продавцом еще минут десять торговались.

— Десять? — лукаво уточнила она.

— Ну, пять. Или три. Какая теперь разница?

— Спасибо, Саша — Виктория убрала брошь в футляр — Правда — спасибо. Мне очень приятно.

— Значит, и мне хорошо — подытожил я, открывая дверь — Чего еще желать?

Я почти вышел, но в последний момент задержался и задал тот самый вопрос.

— Вика, это ты была тогда в Шереметьево?

— Когда — тогда?

— Когда улетал из страны два года назад. Я тебя видел или нет?

— Говорю же — времени много прошло — Виктория повернулась ко мне спиной и подошла к окну — Жизнь у нас тут беспокойная. Извини, я просто уже не помню.

— Понимаю — кивнул я и закрыл за собой дверь, и повторил — Теперь уж точно все понимаю.

Хорошо еще, что Жанна в здание пройти не смогла и осталась ждать меня на улице. Вот бы она от души похихикала сейчас. Еще и «последним романтиком» назвала бы, наверное. Или как-то похуже.

— Ну чего, пообщался? — без тени иронии осведомился у меня Нифонтов — Успешно? Хотя, судя по твоей физиономии, не очень. Ну, а что ты хотел? Знаешь, как трудно впрячь в одну упряжку коня и кого-то там еще? Да охрененно трудно! Кто-кто, а я точно в курсе, уж поверь. Иногда волком выть хочется, то ли от злости, то ли от того, что на ситуацию никак воздействовать не в состоянии.

— Ты бы не путал «не хочу» и «не могу» — посоветовал я ему чуть раздраженно — Днями тебе был офигенный вариант предложен, и ты еще чего-то думал.

— Потому и думал, что слишком он офигенный — крайне серьезно парировал мой выпад оперативник — Когда яблоко выглядит ну очень хорошо и аппетитно, это значит что либо оно химией накачано по самую попку, либо с того боку, что ты не видишь, подгнило. Аналогию уловил?

— Л-логика — признал я — Что шеф? Не освободился?

— Так с тем и пришел. Покинул генерал здание, Саша, так что потопали, Ровнин нас ждет.

Приятно все же, что в мире хоть что-то остается неизменным. Руководитель отдела 15-К был, как и прежде, импозантен, доброжелателен и вальяжен. Он одарил меня улыбкой и рукопожатием, а после сразу же предложил чаю.

— Лучше бы кофе — попросил я — Черного и без сахара. Просто в сон тянет.

— Чего нет — того нет — развел руки в стороны Олег Георгиевич — Аникушка, наш домовой, его не признает, считая бусурманской отравой, которую употреблять нормальному человеку нельзя. Даже контрабандой в здание не пронесешь, он все равно учует и выбросит. С ним несколько поколений наших предшественников боролись, доказывали, что кофе на Руси три века как в ходу, предъявляли доказательства из художественной и документальной литературы, рассказывали о том, как его царь Петр в Россию вместе с картофелем, табаком и Ибрагимом Ганнибалом завез, но только хуже сделали. Табак наш домовой тоже не жалует, правда тут до полного эмбарго дело все же не доходит.